Подумайте, для Птолемея Янга, я самый опасный соперник, гораздо опасней туранцев и, каких-то там, прибившихся к ним мятежников. Туранцы, без покойного Усема Бадура, ничего не стоят, как политическая сила. У них пока ещё есть флот, но настоящей поддержки среди знати и колонистов им никогда не обрести. Без этого ресурса их военные силы будут таять, даже если туранцы вообще не будут вступать в боевые действия — большинство их экипажей просто разбежится к более сильным игрокам.
Что касаемо Птолемея — вот тот, кто наш настоящий и самый опасный враг. И опасен он не потому, что возглавляет невероятно многочисленный флот, а потому, что этот дворцовый интриган — самый умный из наших соперников. Пусть вас не смущает его неопытность и ошибки в управлении войсками, он с лихвой восполнит свои поражения в секторе боя — умелым управлением Империей. Как бы то ни было, он первый министр государства и многие готовы поддерживать именно его. Имея неограниченную ресурсную базу, Птолемей может сколь угодно проигрывать нам сражения, ибо после, будет мгновенно восполнять свои потери.
К сожалению, у меня нет и четверти таких ресурсов и поддержки, как у него…
— Это не так, учитель, — воскликнула Бринн, — ваш авторитет куда больший, чем у первого министра, вы прославленный боевой генерал и легенда для всех нас!
— Авторитет мой высок, прежде всего, среди военных, — отрицательно покачал головой старик, — и то, далеко не всех. Сейчас мы говорим не о завтрашнем сражении, и не о последующих за ним, мы говорим об общем влиянии в Империи. Кто пойдёт за мной, мелкие аристократы, офицерский корпус и ветераны? Этого мало, чтобы контролировать сотни тысяч звёздных систем. Нет, к сожалению, моего авторитета не хватит, чтобы удержать власть, ну, по крайней мере, обычными методами…
— Вы сказали, обычными, — уточнила Бринн, — значит, есть и другие?
— Безусловно, — ответил Хамсвельд, — иначе, вы бы меня бы не называли «Лисом».
Булатов и Уайт переглянулись и заулыбались.
— Мы никогда так вас не называли, это слишком неуважительно…
— Ладно, на это прозвище я совсем не обижаюсь, даже горжусь им, — махнул рукой генерал. — Вы не подумайте, что когда я говорю о том, как всё плохо — это значит, что я сложил руки и жду своего конца. Нет, я лишь оценил наши шансы на завтра и на ближайшую перспективу, но это не значит, что мы в итоге, не победим. Я всегда учил вас мыслить неординарно, и сейчас мы поступим именно так…
Он подошёл к светящейся трёхмерной карте сектора Сартакерты, на которой разными цветами горели, собранные вокруг неё многотысячные флоты. Симеон и Бринн внимательно стали слушать, что же скажет их командующий.
— Итак, вот наши восемь легионов, — Хамсвельд указал рукой на скопление кораблей синего цвета, — сейчас мы находимся, в так называемом — треугольнике смерти. На одной его грани, напротив нас, стоят корабли Птолемея Янга, на другой — туранцы и мятежники. Завтра, именно в этом треугольнике и будет происходить главное действо.
Несколько в стороне от нас расположены эскадры князей, которые обязательно вступят в битву, каждый в своё время. Большинство из этих фамильных флотов, всё-таки стоят ближе к Птолемею, чем к нам, либо туранцам. Хоть князья и покинули лагерь первого министра, но они не являются его открытыми врагами и в данной обстановке, считают более безопасным расположиться невдалеке именно от его лагеря.
Птолемей тоже не считает их своими врагами, поэтому и не выставил оборонительные линии на их направлении…
— Кажется, я начинаю догадываться о том, кто наш тайный союзник, упомянутый вами на совете, — заявил Симеон, оценивая расположение флотов.
— Я считала, что наш тайный союзник — это Сэд Кали, с его отвергнутым легионом, — пожала плечами, Бринн. — Разве это не так?
— Генерал-министр Кали, скорее, наш «явный» союзник, чем «тайный», по крайней мере, так будут считать все остальные, — ответил Хамсвельд. — Но это не так. Кали, слишком себе на уме, более того, по моему мнению, этот человек гораздо хитрей самого Янга, но ему не хватает выдержки и у него слишком малый ресурс. Сэд, конечно же, не нападёт на нас сзади, но и рассчитывать на него, я бы не стал… Симеон прав — наш тайный козырь находится среди князей.
— Ну, и кто же он?
— Пока я не могу вам назвать его имени, так как и у стен отсеков могут быть уши, — Хамсвельд уклонился от ответа. — Потерпите до завтра.
— Представляю, какой хаос может посеять наш союзник, когда в разгар боя ударит по Птолемею сзади, — воскликнула Бринн, — С нетерпением буду ждать этого момента.
— Я тоже на это рассчитываю, — кивнул командующий, — по сути, этот неожиданный удар — и есть наш главный козырь в битве. Хотя, я не считаю, что даже наш союзник сможет хоть как-то переломить ход сражения. В любом случае, ни тебе, ни Симеону не удастся непосредственно наблюдать за данной атакой, так как вас обоих не будет в это время поблизости.
Булатов и Уайт напряглись.
— Как я понимаю, и мой — 1-ый, и — 2-ой легион, который возглавляет Бринн — самые боеспособные подразделения нашего флота, — произнёс Симеон. — В отличие от остальных, они полностью укомплектованы и являются лучшими по боевым характеристикам…
— Именно поэтому ваших легионов и не будет завтра на месте сражения, по крайней мере, в самом его начале, — уверенно сказал Рико Хамсвельд. — Примерно через два часа, вы должны будете собрать их в походные колонны и начать выход из лагеря.
— Покинуть лагерь, но как далеко мы должны будем отойти?! — недоумённо спросила девушка, для которой данные тактические перестановки были слишком сложны и непонятны.
— Как можно дальше, — ответил командующий, — чтобы полностью скрыться от радаров всех наших противников.
— Но тогда надо будет отступить чуть ли не к самой дальней планете системы! — недовольная таким развитием событий, сказала Бринн. — Если вы нас определили в резерв, чему я не рада, так как собиралась сражаться первых рядах… И, кстати, мне это было обещано… Но если вы уж так решили, я не могу не подчиниться. Однако, как мы успеем прийти вам на помощь, если будем в это время на другом конце звёздной системы?
— Мы не будем выступать в качестве резерва, — ответил девушке, Симеон за своего командующего, — и скорей всего, вообще не будем участвовать в сражении… Ведь так, учитель? Вы же хотите спасти нас?
— Что за ересь?! — Бринн умоляюще посмотрела на Хамсвельда. — Только не говорите мне, господин, что отсылаете нас, потому что заранее считаете битву проигранной. Пожалуйста, не делайте этого — мы покроем себя неизгладимым позором, если бросим вас и остальные легионы умирать здесь!
— О молодость, молодость, как ты восхитительна в своей наивности и благородстве! — воскликнул генерал, весело рассмеявшись. — И как бы я хотел вернуться в те годы, когда был таким же как вы, мои любимые дети! Однако это не возможно, как и не возможно то, в чём вы меня заподозрили. Я люблю вас и, безусловно, желаю уберечь от напрасной гибели, но не ценой бегства из сектора боя. Да, вы не будете участвовать в основной фазе сражения, но только потому, что для вас у меня есть самое важное и опасное задание, от успеха которого будет зависеть судьба всего флота и моя в том числе.
Молодые люди облегчённо вздохнули, обрадовавшись, что их подозрения не оправдались.
— Значит, есть какой-то хитроумный план? — в нетерпении потёрла руки, Бринн.
— Естественно, он есть, — ответил Хамсвельд, шутливо подмигнув ей, — мне же надо поддерживать звание первого флотоводца Империи. Не знаю, правда, насколько он хитроумный, но другого, попросту нет. Итак, оба ваших легиона, как можно скорей, должны будут покинуть расположение лагеря…
— Куда мы должны направиться? — спросил Симеон.
— Абсолютно неважно, в каком направлении, главное, как можно дальше и на самой высокой скорости, — ответил командующий. — Уход такого количества кораблей не останется незамеченным, и за вами по пятам отправится многочисленное сопровождение. Я не знаю, кого пошлют вслед наши противники, это могут оказаться простые корабли-разведчики, а могут быть и целые эскадры. И Птолемей, и туранцы, безусловно, посчитают, что ваш отряд должен будет обойти их позиции и ударить им в тыл в самый разгар сражения.
— А это разве не так? — вопросительно взглянула на генерала, Бринн Уайт.
— Нет, главная ваша задача, оторвавшись от преследователей или уничтожив их, если потребуется, затем, вернуться к Сартакерте и захватить планету-крепость!
— Ого, а это может сработать! — присвистнула девушка, соглашаясь. — Все основные флоты будут втянуты в сражение, и в крепости не будет достаточно сил, чтобы отбить атаку сразу двух легионов.
— Возможно, это у нас получиться, — неуверенно согласился Симеон. — Но зачем нам нужна крепость в данной ситуации?
— Как возможность отхода всего остального нашего флота, в случае если сражение будет проиграно? — предположила девушка, вопросительно посмотрев на своего учителя. — Мы заведём внутрь оставшиеся корабли, и пусть Птолемей попробует нас оттуда выкурить. Он будет год стоять под прозрачными стенами Сартакерты — с таким-то гарнизоном, как у нас, мы сможем держаться сколь угодно долго.
— Не думаю, что это хорошая идея, — засомневался Симеон, — этим действием мы сами загоняем себя в ловушку. Если мы будем заблокированы на Сартакерте, то автоматически потеряем возможность пополнять резервы, энергию и топливо. Спустя какое-то время, первому министру даже не нужно будет штурмовать крепость — он просто возьмёт нас измором…
— И здесь ты прав, — согласился со своим учеником, Рико Хамсвельд, — сидение в крепости, это наша отложенная смерть.
— Тогда зачем нам вообще нужна эта планета, не понимаю? — Бринн начинала нервничать, когда сознавала, что сильно уступает своим собеседникам в стратегии.
Она, конечно, безмерно уважала и любила двух стоящих перед ней людей, но даже им не позволялось так явно показывать своё превосходство.
— Вы захватите Сартакерту с единственной целью… — начал говорить Хамсвельд.