— Да, мы все видели, как он спраздновал труса, — засмеялся Дадли. — Начал прикрываться логикой действий…
— Не думаю, что Салах — трус, — несогласилась с ним, Мэй. — На его месте я поступила бы также…
— Я и не сомневался, — отреагировал Де Бур. — Ты и мне не стала помогать в дуэли с Вересом, пряча трусость за своей пресловутой логикой…
— Нет, ты это слышал, Симеон?! — Мэй Чен даже растерялась. — Как он смеет так обо мне говорить… Я же сражалась вместе с ним, рука об руку!
— Посмотри на его лицо, Мэй, — подсказал, улыбнувшись Симеон. — Разве ты не видишь, что здоровяк специально провоцирует тебя на эмоции. Он говорит неправду, чтобы ты снова вышла из себя…
Мэй Чен взглянув на прячущего улыбку в своей рыжей бороде, Дадли, поняла что Симеон прав, и этот шутник Де Бур просто над ней издевается. Девушка чуть не взорвалась от переполнившей её в этот момент злобы.
— Ну, Дадли, ты мне заплатишь за свои шуточки!
— Возвращаемся к реальности, — прервал, начинающийся уже было конфликт, Булатов.
— Да, да, как насчёт дуэли, — тут же закивал Дадли, делая серьёзное лицо, чтобы Мэй перестала на него так смотреть.
— Как вы уже знаете, сражаться на кораблях с Салахом будет Атилла, — ответил Симеон.
— Я повторюсь, но поединок именно между вами, хоть туранец пока и не принял его, должен быть первым, — подсказал Дадли. — Таковы правила Кодекса. Салах, либо должен ответить тебе отказом, либо сражаться, но только с тобой, а уже потом с Вересом…
— Так как я решил возглавить легион, то уступаю свою первоочерёдность, Атилле, — сказал Булатов. — Если тот проиграет, то я встречусь с Энвером Салахом в другой раз, а пока мне надо думать о всей нашей операции. Мне не нужна жизнь этого генерала, прежде всего, необходимо выполнить нашу миссию. Хамсвельд ждёт этого от нас…
— Ладно, я не буду спорить, — пожал плечами Дадли, — решайте сами, кому и когда сражаться. Всё равно тебя, мой друг, никто из живущих в Империи не сможет упрекнуть в трусости и слабости.
— Это меня мало беспокоит, — ответил Булатов.
— Более того, я даже рад, что именно Верес будет драться с Салахом, — хмыкнул Де Бур. — Ведь сейчас этот пройдоха не своём легендарном корабле, который украл у моего покойного дяди, а находится он на простом легионерском крейсере. Как мы знаем, флагман Салаха — прокаченный характеристиками корабль, и поэтому туранец без особого труда разделается с Атиллой. Единственное что меня гложет, это то, что не я прикончу негодяя Вереса, а другой. Но такова судьба…
— Не будь столь кровожадным, — осуждающе покачал головой Симеон. — Атилла наш союзник и именно его вызов стал решающим в том, что туранцы повернули и идут сейчас на нас, а не на «каре» Бринн. Атилла знал, что его крейсер не может на равных противостоять кораблю Энвера Салаха, и всё же вызвал того на поединок. Это достойный и героический поступок, говорящий о благородстве Вереса…
— Да он просто ляпнул, не подумав, — отмахнулся Дадли, не желая верить словам своего друга. — Какое там благородство? Ненависть к своему старому врагу ослепила Вереса, и он не смог себя сдержать… Думаю, он попросту забыл, что стоит не на мостике «Рейтара Галактики». Уверен, этот герой сейчас рвёт на себе волосы, от того, какую глупость он совершил, вызвав на дуэль генерала Салаха.
— Все волосы пока остаются на моей голове, — Атилла лично вмешался в разговор друзей, появившись на экране.
Молодой человек безмятежно улыбался, и на его лице не было даже намёка на страх. Дадли умолк недовольный, что поток его мыслей прервали, и сконфуженный тем, что снова оказался неправ.
— Как ты решился на вызов, ты же знаешь, что не сможешь победить? — в свою очередь спросила Мэй Чен, Атиллу.
— Я решил, что этот вызов — единственный способ изменить ход событий, — ответил тот. — И в итоге, это сработало.
— Да, я согласен, — кивнул Симеон, — именно ваш вызов стал решающим. Тем самым, вы возможно спасли очень много жизней. Генерал, я благодарен вам за смелость и самопожертвование…
— Не могу назвать это самопожертвованием, — покачал головой Атилла. — Вообще не люблю это слово… Но, действительно мой вызов был ответной платой за вашу доброту ко мне. А я не люблю быть кому-то должным, это очень тяготит меня…
— Ничего, это ненадолго, — усмехнулся Дадли Де Бур. — Сейчас Салах не оставит от тебя даже космической пыли. Тогда и все твои тягости уйдут…
— Спасибо за поддержку, — засмеялся, ничуть не разозлившись на слова здоровяка, Атилла. — но я не собираюсь покидать этот свет так скоро…
— Ты что забыл, ты сейчас не на «Рейтаре»?!
— Зато на мне — мои воронёные доспехи, — Верес приложил ладонь к нагрудной пластине своих лат. — а, это уже не мало…
— Что ж, посмотрим, как они защитят тебя от главного калибра «Иштар»…
— Итак, задачи всем ясны, — подытожил Булатов, решив окончить этот разговор. — Дадли и Мэй, уводят свои когорты, Генерал Верес — сражается в поединке. Начинаем…
Легион Булатова превосходил отряд Салаха почти на две тысячи вымпелов. Туранский генерал видел, что в построении Симеона отсутствовало несколько когорт, которые в данный момент уходили в неизвестном направлении. Опытный флотоводец понял, что здесь что-то не так, но ничего не смог поделать — у него физически не было кораблей, чтобы преследовать эти уходящие группы. Салах отбросил мрачные мысли в сторону и сосредоточился на предстоящем бое.
На тактической карте он отметил координаты искомого корабля — крейсера, на котором находился Атилла Верес. Именно Атиллу, генерал выбрал своей главной целью. Салах до сих пор оставался под впечатлением от того, что увидел своего врага в рядах северян. Туранец никак не мог понять, что должно было случиться, чтобы Атилла перешёл на сторону Хамсвельда.
Когда он посылал вдогонку за Вересом своего лучшего центуриона — Езекию Галата во главе самых быстроходных крейсеров, Энвер Салах надеялся что увидит голову Вереса перед собой уже через сутки. Когда же Галат вернулся ни с чем, генерал был просто в бешенстве. Судьба распорядилась так, что Верес, как трофей достался его врагам из флота Рико Хамсвельда. И вот теперь на этом мерзавце светится знак первого центуриона «синих»… Это просто невероятно!
— В любом случае, сейчас я уничтожу тебя! — вырвалось у туранца, когда он внимательно наблюдал за перемещением корабля Атиллы. — Ты заплатишь за смерть Усема Бадура!
«Синий» и «серый» легионы открыли огонь друг по другу, так начиналось любое стандартное сражение. Выстрелы по большому скоплению кораблей с дальнего расстояния не приносили серьёзного урона, но всё же имели свой эффект. От плазмы истончалась лобовая броня, могли выйти из строя одна или несколько артиллерийских платформ — всё это снижало боевые характеристики корабля на последующих этапах боя.
С каждой тысячей километров при сближении двух флотов, мощь и точность огня повышались. У кораблей включались в перестрелку орудийные расчёты среднего боя, уже все имеющиеся на борту пушки работали на пределе своих возможностей. Пространство было освещено и наэлектризовано от десятков тысяч выстрелов, разрезающих темноту космоса каждую секунду.
Некоторые из кораблей первой линий не выдерживали такого накала и, либо выходили из боя в тыл, либо, если не успевали перестроиться — погибали под непрекращающимися ударами плазмы. Их место в строю тут же занимали корабли их товарищей, идущие следом, экипажи легионов чётко знали своё дело. Каждый из командоров понимал, что любая брешь в линии построения может стать фатальной в предстоящем столкновении. Так, ротируя свои боевые порядки по мере движения, легионы всё ближе и ближе подходили друг к другу.
Ещё минута и две многотысячных волны, примерно равные по мощи, нахлынули одна на другую, стараясь захлестнуть собой строй противника. Туранцы были мастерами яростного наскока, они смело включали форсаж на своих двигателях и разгоняли корабли до максимальных скоростей. Чем больше была «кинетическая» сила удара, тем больше шансов было проникнуть вглубь вражеского строя и разрушить его.
«Серые» крейсера и линкоры бешено набросились на легион Булатова, так сильно, что его первые ряды смешались. Туранцы стали вгрызаться вглубь боевых порядков «синих» — видимо Салах всё поставил на кон и решил одним мощным ударом добиться быстрой победы. Возможно, он был в своём отчаянии, прав, ведь этот удар, по сути, являлся единственным верным решением в подобной ситуации. Тактика изнурения и перемалывания сейчас всё равно бы не сработала — у Булатова было гораздо больше кораблей в наличии. Но и этот яростный наскок, на который решился Салах, оказался лишь жестом отчаяния.
Конечно, туранцы всегда истово верили в свою победу, даже если в бою их было один к пяти, и поэтому так смело шли в бой. Но вот хватало такого запала им совсем ненадолго. «Синие» когорты, встретившие их сейчас, не уступали кораблям туранцев в боевых характеристиках, а в чём-то, даже превосходили. Оправившись от первого, самого страшного и разрушительного удара, их центурионы и старшие командоры постепенно выровняли строй и начали планомерно уничтожать «серые» крейсера. Атакующий конус туранцев давно уже был нарушен, и теперь сражение превратилось в простую мясорубку, где каждый сражался сам за себя.
Опытный командующий, каким и являлся генерал Салах, видя, что первая волна его атаки захлёбывается, повернул бы обратно и восстановил бы свои порядки. Но Салах сейчас был занят совсем другим. Он на своём тяжёлом крейсере «Врата Иштар» продирался сквозь сражающиеся ряды легионеров к тому, кто бросил ему вызов. Крейсер Атиллы Вереса находился во главе одной из когорт «синего» легиона. Атилла видя приближение своего врага, смело вылетел тому навстречу.
Энвер Салах было уже обрадовался, что противник сам идёт к нему в руки, так как понимал, что легионерский крейсер Вереса, не имеющий даже собственного имени, а лишь порядковый номер, не устоит и двух минут против пушек его «Врат Иштар». Но туранский генерал недооценил своего противника. Атилла также отчётливо понимал невозможность на равных вести артиллерийскую дуэль, поэтому он поступил неординарно.