стали пытать. Причём пытки осуществлялись не с целью узнать какие-либо тайны и секреты, просто Тарвиц таким образом развлекался. Судьба бедного Дорнье была уже предрешена, и жив старик был ещё только потому, что неожиданно зачем-то понадобился первому министру.
— Его уже привели? — спросил через плечо Тарвиц своего спутника.
— Да, господин, — залопотал толстячок, семенящий рядом. — Министр Дорнье уже находится в Хранилище…
— Бывший и преступный министр, — поправил Божу, Тарвиц, морщась. — Сколько можно это повторять?!
— Простите, конечно же — бывший министр, — пискнул в ответ толстяк, испугавшись своей оплошности. — Там же, нас ждёт и министр Кирк…
— Хорошо, — кивнул Тарвиц, ускоряя шаг. — Времени у меня совсем мало… Сражение за Сартакерту принимает непредвиденный оборот. Не хочу вас напрасно пугать, но, похоже, что наш прославленный туранский флот терпит в этом бою — поражение…
— Не может быть! — в ужасе воскликнул Божа. — Как такое могло случиться, ведь «серые» легионы и тумены генерала Хана были невероятно многочисленны и сильны? Такую непобедимую армаду просто невозможно было рассеять!
— Никакая это не армада, — нервно бросил Тарвиц, — а сборище мародёров и солдат удачи! Вы видели, что эти вояки сделали с Сартакертой? Сколько домов и особняков богатых граждан они разграбили и сожгли?! Это настоящие пираты, а о мятежниках Хана, я вообще молчу — убийцы и насильники, на которых, клейма ставить негде. Любая имперская власть, кому бы она не принадлежала, просто обязана повесить этих мерзавцев первыми…
— Да, но сейчас власть — это мы, — робко вставил Божа, покосившись на своего хозяина. — и выходит, что…
— Не продолжайте, я даже не хочу об этом думать, — прервал его Тарвиц. — Да, нам приходиться мириться с присутствием рядом с собой подобных людей, но то вынужденная и временная мера. Как только Совет Десяти получит полные права, мы сможем набрать в Империи новые легионы из верных нам солдат. О боги, — Тарвиц ударил себя по лбу, — я постоянно забываю, что наши жизни в данный момент висят на волоске! Пусть будут прокляты эти неумелые туранские вояки, которые только и знают, что кричать о своём героизме, а как доходит дело до драки — то вот результат!
— Так вы говорите, что генералы терпят поражение? — переспросил Божа.
— По последним данным, которыми я располагаю, несколько наших генералов уже мертвы, а флот держится из последних сил под натиском «жёлтых» легионов, — ответил Тарвиц.
— Поэтому, мы так спешим?
— Именно, — первый министр был мрачнее тучи. — Я не военный, но в данной ситуации даже мальчишка поймёт, что часы власти туранцев над этим сектором космоса, уже сочтены. Не знаю, кто придёт им на смену: Птолемей, генерал Хамсвельд или кто-либо ещё, но в любом случае, ни мне, ни вам не сносить головы. Для всех этих людей мы преступники и смертельные враги…
— Тогда, мы пропали, — задрожал всем своим телом, министр Божа.
— Выход есть, — успокоил скорей себя, чем своего спутника, Тарвиц, — и этот выход — казна Империи, добрая часть которой, хранится именно здесь. Сотни сундуков-контейнеров покрываются паутиной в этих подземельях, а именно в них находится наше спасение и будущее…
— Если бы мы могли их открыть, — неуверенно покачал головой, Божа. — Но, ведь ничего не получается, господин. Как ни старались мы с вами и с министром Кирком, активировать замки на сундуках — ничего не выходит… Замки начинают светиться, активируется таймер на стандартные 24 часа на операцию, и всё — конец…
— Демоны Космоса, — выругался Тарвиц, — я и без вас это знаю! Я уже натер палец, на который надет мой перстень-ключ… Сам не понимаю, почему замки не открываются, ведь правила соблюдены — перстни прикладывают одновременно три министра Совета, как и было написано в инструкции… Мне говорили, что возможно это связано с тем, что перстни принадлежали прежним хозяевам и сняты были с тех насильно, когда они были уже мертвы…
— И мой тоже?! — Божа в ужасе попытался снять у себя с пальца массивный железный перстень-печатку, но не смог этого сделать из-за своих пухленьких пальчиков.
— Не волнуйтесь, именно ваш, достался с руки живого министра, — засмеялся Тарвиц, видя реакцию своего подчинённого. — Поэтому вы сейчас здесь и находитесь. Ваш бывший коллега самолично сдал свои регалии, в том числе и перстень в Канцелярию, когда лишился своего поста. К сожалению, поступил так разумно лишь он один, из всех членов прежнего Совета. Остальные заартачились и поплатились своими жизнями — поэтому все другие перстни сняты с уже мертвых людей.
— Вы хотите сказать, что только мой — рабочий?
— Ну и мой, конечно же, — поправил его, Тарвиц. — Я как-никак тоже входил в прежнее правительство… Да, как я уже понял, ключи остальных наших новых министров оказались абсолютно бесполезными. Вы кстати заметили, что когда мы втроём прислоняли их к замку контейнера — наши с вами области загорались тусклым синим цветом, а в том месте, куда прикладывал перстень министр Кирк, ничего не происходило?
— Теперь я это припоминаю, — согласился толстяк. — Но таймер всё равно включался…
— Это обычная процедура, — кивнул Тарвиц, — он также отключится, когда пройдёт указанное время, а пока замок будет находиться в активированном состоянии…
— Всё, я понял! — неожиданно воскликнул Божа, хлопнув в ладоши. — Я понял вашу задумку, господин. Вы приказали привести в Хранилище министра… Простите, бывшего министра Дорнье, ведь у того тоже есть такой перстень и он до сих пор находится у него на руке…
— Браво, — похлопал по плечу Божу, Тарвиц, — вы освобождаете меня от ненужных объяснений… Министр Кирк нам больше не пригодиться, третьим, кто вставит ключ в замочную скважину, будет старик Дорнье…
Вся группа наконец оказалась возле массивной двери — входа на верхний ярус Хранилища Императорского дворца. Тарвицем был снова набран код, створки дверей шумно разошлись в стороны и министры со своими телохранителями вновь очутились в огромном ангаре в котором по обе стороны от вошедших стояли большие чёрные контейнеры из герроновой стали. Они были высотой и шириной в десять, а длиной — в двадцать два метра. Внутри каждого из таких контейнеров находились миллионы империалов разного номинала — это и была пресловутая Казна Империи.
— Обладая таким ресурсом, мы не только сможем спасти свои жизни сегодня, — воскликнул Тарвиц, озирая взглядом всё это пространство, — но и очень скоро станем хозяевами всей Империи. Мы купим наших врагов, если нужно перекупим всех наёмников, если необходимо создадим самый мощный флот за всю историю! Идём, идём…
У одного из контейнеров их уже ждала вторая группа людей. Она также состояла из двух министров — Кирка и Дорнье и телохранителей из верных Тарвицу людей. Когда он и Божа подошли, скорее даже подбежали к ним, Ален Дорнье уже еле стоял на ногах. Старика поддерживали двое охранников, чтобы тот не упал и не потерял сознание. На бедняге не было живого места, постарались тюремные палачи, но министр всё ещё был жив и даже сумел съязвить, видя подбегающего к нему Тарвица.
— Спешите разбогатеть, господин нелегитимный первый министр, — сказал Дорнье, тяжело дыша. — Решили перед смертью покупаться в роскоши?
— Кто вам сказал, что моя смерть близка? — изумлённо посмотрел на него, Тарвиц, довольный тем, как выглядит его кровный враг.
— Мне не нужно видеть тактическую карту, чтобы понять то, что ваши хвалёные новые хозяева и их разбойничьи эскадры потерпели поражение, ведь это так? — усмехнулся старик, закашлявшись.
— Откуда вы знаете? — вырвалось у Божи.
Толстяк осёкся, заметив на себе испепеляющий взгляд Тарвица.
— Я долго живу на этом свете, сынок, — пояснил Дорнье.
— Проживёшь ещё немного дольше, если не будешь упорствовать и поможешь мне открыть, эти чёртовы консервные банки! — воскликнул Тарвиц, тыча пальцем в контейнер.
— А если я не соглашусь, то что, убьёшь меня?! — засмеялся старик. — Так ведь, ты умертвишь меня в любом случае…
— Да, упрямец, ты умрёшь, причём уже сегодня, — подтвердил догадку Дорнье, первый министр. — Но вот как это произойдёт, решать тебе. Если поможешь мне сейчас — умрёшь быстро и безболезненно, это я тебе обещаю. А если снова заартачишься — испытаешь на себе все муки ада. Ты уже знаком с моими палачами из императорской темницы? Теперь же я прикажу им убивать тебя так медленно, чтобы ты как можно дольше оставался живым…
Дорнье вздрогнул, когда вспомнил своих мучителей. Он понимал, что обещания Тарвица о лёгкой смерти могли быть просто ложью, но старик уже не мог сопротивляться и подчинился силе. Он просто хотел поскорей забыться вечным сном и наконец, перестать испытывать мучения и боль.
— Я согласен, говори, что нужно делать, — тихо сказал Дорнье, свесив в бессилии голову и уже почти теряя сознание.
— Быстро, Божа, прикладывайте свой перстень к замку, пока старик ещё жив! — почти закричал Тарвиц, бросаясь к ближайшему контейнеру.
Он первым прислонил свою печатку к одному из трёх отверстий, которое тут же загорелось синим цветом. Божа подскочил и тоже приложил перстень — второе отверстие активировалось.
— А как же, я? — засуетившись, спросил ещё один из присутствующих министров — Кирк, беспокоясь, что про него все благополучно забыли.
— Замолчи, ты нам уже не нужен, — прикрикнул на того, Тарвиц и повернулся к своим телохранителям, — Тащите же сюда эту развалюху.
Охранники подволокли почти безжизненное тело министра Дорнье к замку контейнера. Тарвиц взял его обессилившую руку и поднёс к третьему отверстию.
— Соберитесь Дорнье, и, чёрт возьми, постарайтесь успокоиться, иначе система безопасности замка примет ваши действия за неестественные и насильственные, — сказал первый министр, осторожно прикладывая перстень старика к отверстию. — Думайте о чём-нибудь приятном…
— Я буду думать о вашей скорой кончине, — отозвался Дорнье, — это для меня самое приятное из всего, что может быть…
— Превосходно, пусть будет так…