— Поверьте, этим я займусь с большим удовольствием, — потёр руки министр Дорнье, — готов начать уже сейчас…
— Мне нравится ваш боевой настрой, — сказал Симеон, — но думаю, что именно сейчас время для этого занятия не слишком подходящее. Это как раз та новость, которую вы не должны были знать, если бы не согласились лететь с нами. Дело в том, что мы должны будем покинуть «Энио» и продолжить путешествие на другом корабле. Со времени, как вас поместили в регенерирующую капсулу, произошла череда событий, которые в корне поменяли наши планы. Не спрашивайте меня, какие это события, я расскажу вам о них позже… Так вот, мы в данный момент начинаем транспортировку вещей и грузов с моего крейсера на другой корабль, на котором последующие месяцы и будем находиться…
— Этот новый корабль лучше и совершенней вашего флагмана? — недоумённо спросил Дорнье. — Мне не верится в это. Я знаю примерные боевые характеристики «Энио» и с уверенностью могу сказать, что в Империи найдётся лишь несколько кораблей равных ему. Если мы конечно не переезжаем сейчас, например на «Рейтар Галактики», то…
— Нет, к сожалению, нашим новым домом становится не «Рейтар Галактики», — усмехнулся Булатов, — а обычный легионерский номерной крейсер из состава гарнизонной полуцентурии… Ну, он не то чтобы совсем обычный, данный крейсер обладает высокой скоростью, равной, тому же «Энио»…
— Мда, это не самая лучшая новость для меня, — вздохнул Ален Дорнье. — Не знаю причины, по которой это делается, но уверен, что просто так вы бы на подобное не пошли…
— Уверяю вас, причины этому очень весомые, — согласился Симеон.
— Сделайте для меня небольшое одолжение, — попросил старик, — скажите своим людям, чтобы они перевезли вашу библиотеку на новый корабль…
— О, об этом не беспокойтесь, — заверил его, Симеон, — это будет сделано обязательно, ведь не только вы и я, ценим эти книги, наш маленький император является постоянным посетителем этого помещения…
— Да что вы?! Я не слишком близко знаком с мальчиком, — сказал Дорнье. — на Астрополисе, а затем и на Сартакерте я практически с ним не общался… Меня не допускали к императору, кроме как на официальных церемониях. Да и его самого и его мать диктатор Бадур не подпускал к управлению Империей… Но я наслышан о том, что малыш Ду неординарный и очень живой мальчик, это говорили мне люди из его свиты и мои коллеги, другие министры… Вы тоже считаете его необычным?
— Безусловно, — кивнул Булатов, — этот ребёнок поистине послан нам небесами. Его ум живой, а решения и мысли, как у взрослого, умудрённого годами, человека. Как вы понимаете, я до этого момента вообще не был с ним знаком и поэтому очень удивился способностям нашего императора. Узнав его поближе, я обрадовался, ибо увидел в этом мальчике нашего истинного будущего господина, способного объединить Империю и принести в её звёздные системы долгожданный мир…
— Я очень рад, — улыбнулся министр Дорнье, — слышать лестные слова об императоре ещё от одного уважаемого человека… Значит, слухи о неординарных качествах Ду Ма-гона подтверждаются… Однако он ещё слишком мал и на его пути будет огромное число соблазнов и испытаний, которые могут сломать нашего господина или до неузнаваемости изменить то, чем сейчас мы так восхищаемся. Нам, как его слугам и ближайшим советникам, необходимо сделать всё, чтобы подобного не произошло. На нас с вами лежит ответственность за его воспитание…
— Вы знаете, я совсем об этом не думал, — произнёс Симеон, размышляя над словами старого министра. — Признаюсь, что времени на подобные мысли у меня не было, слишком быстро начали разворачиваться события, последовавшие за моей присягой на верность Ду Ма-гону… Но вы действительно правы, наша прямая обязанность быть опорой и примером для мальчика. Вот только не уверен, что я могу стать таким примером…
— Это почему же?
— Не знаю, как вам на это ответить, — пожал плечами Симеон, — я сам-то мало что видел на этом свете… В том плане, что мне попросту не хватит опыта и знаний, которыми я бы мог делиться с нашим повелителем. В чём, я особо разбираюсь? В тактике и стратегии космического боя, в фехтовании на мечах. Думаю, это не очень-то и важно именно для императора. У него всегда будут рядом опытные флотоводцы, чтобы в случае чего помочь ему… А в остальном: в управлении, интригах, видении ситуации со стороны, я и сам ничего не смыслю…
— Даже тех пунктов в военном деле, о которых вы упомянули, будет с лихвой достаточно, — улыбнулся старик, пытаясь поддержать уверенность генерала в собственных силах. — К вашему сведению, император, прежде всего, сам должен принимать решения на войне, либо даже непосредственно в секторе боя… Первые императоры династии Ма были именно прекрасными флотоводцами, что и позволило им завоевать, а затем и укрепить свою власть. Последующие правители не уделяли должного внимания военному делу, переложив данную обязанность на плечи генералов. И что же мы видим? Во что сейчас превратилась Звёздная Империя — в лоскутное одеяло из протекторатов и княжеств, воюющих друг с другом за территории и ресурсы… Нет, уверяю вас, если император Ду Ма-гон будет сильным и опытным флотоводцем, вы увидите как изменится отношение остальных сил в Империи к нему и всей династии. Поэтому ваша прямая обязанность, как его ближайшего советника и друга, обучить мальчика всем хитростям и тонкостям военного мастерства!
— Вашими устами говорить мудрость, — произнёс Булатов, невольно соглашаясь со словами старого министра. — Что ж, я готов поделиться своими знаниями с Ду Ма-гоном. Надеюсь, что он окажется хорошим учеником…
— Что касаемо других наук, то не волнуйтесь, это я беру на себя, — ещё больше успокоил Булатова, Ален Дорнье. — Я возьмусь за обучение нашего господина всем тонкостям, но только в других, отличных от военной, сферах. У мальчика природная тяга к знаниям и он без труда будет усваивать всё то, что мы вложим в его светлую голову. И здесь есть ещё один плюс вашего присутствия рядом с императором…
— Какой же?
— Помимо знаний и умений, которыми вы славитесь, как боевой генерал и отважный воин, вы ещё и обладаете теми редкими человеческими качествами, которых нет, ни у меня, ни у императрицы матери, ни у других людей, — ответил Дорнье.
— Чувствую, что вы снова сейчас будете меня расхваливать, поэтому прошу не стоит, — покраснел Симеон, которому всегда было неловко слышать в свой адрес комплименты.
— Нет, об этом я не сказать не могу, ибо вы сами пожелали знать, чем можете быть полезным своему императору, — настаивал старик. — Ваши честность, принципиальность и благородство стали широко известны во всей Империи. Вас, господин, приводят в пример, и этому я не раз был свидетелем, когда желали указать на самые достойные человеческие качества в разговоре с другими людьми… Очень скоро ваше имя станет нарицательным, поверьте мне, слишком мало благородства и доброты стало в нашей Империи…
Булатов опустил глаза и готов был сейчас провалиться сквозь землю.
— Вот этими качествами вы и будете делиться с нашим императором, — заключил Дорнье. — И это станет самым важным уроком для мальчика, ибо все знания и науки мира не стоят ничего в сравнении с благородством и добротой человека, в руках которого находятся пятьсот тысяч звездных систем!
— Не думаю, что благородство поможет в управлении Империей, — неуверенно покачал головой Булатов, — но, безусловно, считаю, что каждый, кто хочет добра и благоденствия нашему государству, должен обладать качествами, названными вами…
— О, вы ещё слишком неопытны в деле управления, — засмеялся старик, — иногда честность и доброта легко побеждают интриги и хитроумные заговоры, что просто диву даёшься! Вот стоит перед вами пример такой победы… Разве такой прожжённый циник, как я, встал бы на сторону маленького императора? Разве поклялся бы я сейчас в верности Ду Ма-гону, если бы не увидел и не почувствовал не себе вашей доброты и благородства? Вот и ответ… Поверьте, если уж старик Дорнье поверил в вас и пошёл за вами, то найдутся и миллионы других, желающих встать под знамёна генерала, чей авторитет и уважение не уступают авторитету самого «Лиса» Хамсвельда…
— Вы преувеличиваете, господин, — произнёс Симеон, — мой вес и вес моего учителя несоизмеримы. Ни в военных умениях, ни в уважении среди легионеров, я даже рядом не стою…
— Ерунда, — перебил его, старик Дорнье, всплеснув руками. — Вы пока ещё не представляете, насколько вы возвысились над Хамсвельдом и всеми остальными! Хотите, я приведу вам конкретные примеры?
— О, пожалуйста, давайте оставим эту тему, — попросил генерал.
— Вы смущены, и это есть ещё одно доказательство вашего превосходства! — воскликнул старик. — Но хорошо, не буду вас мучить… Однако, о чём же нам поговорить пока, как я понимаю, ваши люди будут заняты переездом на новый корабль?
— Предлагаю вернуться к любимой вами теме финансов, — сказал Симеон, неожиданно вовремя вспомнив о том, как оживился министр, когда узнал об огромной сумме денег, имеющейся в распоряжении Булатова.
— Точно, мой друг, эти одиннадцать миллионов двести тысяч бриллиантовых империалов срочно нуждаются в правильном ими распоряжении! — снова хлопнул в ладоши старик.
— Вы говорите о них, как о скоропортящемся продукте, — весело усмехнулся Симеон.
— Такая сумма без внимания долго оставаться явно не должна, — поддержал шутку генерала, министр Дорнье.
Они засмеялись, садясь за стол, а в это время вошедшие в аудиенц-зал солдаты начали доставать с полок шкафов старинные книги и грузить их на тележки — переезд с «Энио» на «2525» был в самом разгаре…
Глава 16
— Господин генерал, я бы хотел вам задать один вопрос, только не сочтите его не вежливым, — с осторожностью произнёс Ален Дорнье.
— Называйте меня просто — Симеон, — остановил его, Булатов, — мне так будет удобней. Я так молод в сравнение с вами, что такое важное словосочетание, как — господин генерал, меня немного выбивает из колеи…