ртакерта у соколов Турана больше нет сил — обрести независимость и вернуть некогда утерянное величие сектора.
У генерала оставалась еще небольшая надежда на недавнего союзника туранцев — мятежного генерала Тарика Хана, который несравнимо меньше пострадал со своими туменами во время сражения, в отличие от серых легионов, уничтоженных практически полностью. Салаху наконец удалось обнаружить походный лагерь Хана в одной из систем.
У Тарика Хана оказалось рядом с собой около десяти тысяч крейсеров — треть от прежней численности его флота…
Когда Салах со своим отрядом приблизился к лагерю Хана он сразу же связался с ним и заговорил:
— Ты повел себя в секторе сражения недостойно! Мои товарищи — три храбрых генерала погибли во многом из-за твоего предательства! Когда они умирали один за другим, ты стоял и смотрел на это, будто они не союзники тебе, а враги… Что можешь сказать в свое оправдание?
— Оправдываться в своих действиях перед тем, кто даже не участвовал в сражении?! — зло рассмеялся Тарик Хан. — Кто ты такой, чтобы упрекать меня в трусости и предательстве?! Я со своими экипажами сражался один, со всеми легионами Кордо, когда твои дружки бесславно погибли! Я до последнего старался выиграть сражение, пока этот чертов тугодум — Кертис Хорн не зашел мне в тыл со своими железнобокими крейсерами!
— Ты не поддержал серые легионы, когда на них набросился Кордо! — воскликнул Салах.
— Ты не был там, и вообще не имеешь права упрекать меня! — рассвирепел Хан и в запале ярости приказал своим кораблям строиться для атаки.
Мятежные крейсера тут же окружили полторы тысячи кораблей туранцев, желая хотя бы на своих бывших союзниках вымесить злобу за проигранное сражение. Салах, оценив свои силы и силы Хана, понял, что проиграет при любой раскладе, слишком мало было у него легионерских крейсеров, причем эти крейсера практически все нуждались в ремонте, после тяжелых боев…
Тарик Хан, понимая свое превосходство, стал диктовать условия туранцу:
— Я прощу тебе неуважительные слова в мой адрес, хотя в другой раз отрезал бы за это твой поганый язык. Однако помятуя о нашем недавнем союзе, я готов стерпеть и оставить твой проступок без последствий. Более того, я даже отпущу тебя и твои экипажи…
— Но, — невесело усмехнулся Салах.
— Но, ты отдашь мне то, что получил на Сартакерте, — кивнул Тарик Хан. — И не строй из себя дурачка, я прекрасно осведомлен, что тебе достался один из артефактов императора. Отдай мне диадему и убирайся, куда глаза глядят…
Энвер понимал, что если откажется, смерть его и его солдат будет неминуема. Зачем он вообще приближался к вагенбургу мятежников, летал бы сейчас и подбирал ошметки серых легионов, так нет, понесла же нелегкая!
— Что ты намереваешься делать с артефактом? — ехидно спросил Салах, уже зная по собственному опыту, что диадема оказалась абсолютно бесполезной и не активировалась.
— А ты, как думаешь? — отвечал Хан. — Конечно, использую для того, чтобы увеличить скорость своих кораблей…
— Что ж, я согласен на условия, — кивнул туранец и отослал на флагман генерала мятежников, артефакт.
— Я могу лететь?
— Не торопись, сначала я проверю, не подсунул ли ты мне фальшивку, — Тарика Хана не так просто было обмануть.
Салах чертыхнулся и стал мерить шагами капитанский мостик, ожидая реакции мятежника.
— Я не могу знать, почему она не активируется, — воскликнул он, оправдываясь, — Ты сам видишь, что перед тобой не подделка, а настоящий древний артефакт из нашего сектора… Но эта чертова штуковина абсолютно не рабочая. Я сам дюжину раз пытался ее завести, но…
— Кто же может ее активировать? — озабоченно спросил Хан.
— Я не знаю, — ответил Салах. — Я выполнил условия договора…
— Да, выполнил, убирайся, куда хочешь, ты мне больше не нужен, — махнул рукой мятежник, под облегченный вздох туранца.
Хан может быть и хотел разделаться с Салахом, но в этом бою его тумен так же сильно мог пострадать и в одночасье потерять несколько тысяч вымпелов.
— Что ты намереваешься делать? — спросил напоследок Энвер Салах у своего бывшего союзника, не очень рассчитывая на правдивый ответ.
Однако он последовал.
— Я найду и убью императора…
Глаза Салаха полезли на лоб.
— Ну, если честно сказать, пока не знаю, сразу его убью, или перепродам кому-нибудь из его кровных врагов, — признался Тарик Хан. — В любом случае не воспользоваться возможностью захватить мальчишку, когда у него нет рядом охраны, такого я позволить себе не могу…
Салах еле сдержался, чтобы снова не начать оскорблять этого подлого и беспринципного человека, но вовремя сдержался.
А когда его корабли покинули систему, в которой находился лагерь мятежников, и были уже на безопасном расстоянии, туранский генерал крепко призадумался.
Если Хану удастся отыскать императора Ду Ма-Гона, Симеон Булатов бросится его защищать и непременно погибнет в неравной схватке. Салах, хоть Булатов и был ему до последнего времени врагом, помнил то, как Симеон отпустил его из плена и был милосерден к туранцу. И это несмотря на то, что Салах несколько раз пытался его убить и уничтожить его людей.
Старый имперский генерал был воспитан на понятиях о рыцарской чести и не мог не отплатить Булатову добром. Он решил, что последует за Тариком Ханом и когда тот отыщет корабли, на которых следует император и его мать, и попытается напасть на них, Энвер Салах не позволит ему это сделать…
— Я помню твое благородство, Симеон Булатов, и докажу, что не только ты можешь быть таким. Среди туранского народа есть достойные тебе, рыцари космоса, — тихо произнес Энвер. — Что касается судьбы мальчишки-императора, время и боги сами решат ее…
Глава 21
— Все самые быстроходные легкие крейсера разбить на десятки и отправить в ближайшие звездные системы, — приказал Сэд Кали, играя в руке, как с ненужной игрушкой, браслетом-артефактом. — Следить за любыми передвижениями и прыжками подразделений врага…
Сейчас он связался со своими старшими офицерами, которые внимательно слушали каждое слово командующего, глядя на него преданными глазами с экранов мониторов.
6-ой желтый легион в походном построении шел от Сартакерты, оставляя позади себя пространство с десятками тысяч погибших кораблей. Сэд улыбнулся тому, что ни один из его крейсеров не пострадал в этой бойне у планеты-крепости. Это уже была победа, ведь Кали мог вообще не выбраться из переделки. У него под рукой был самый маленький флот из всех остальных, а теперь он и вовсе не казался уж таким малочисленным, в сравнении с теми же туранцами…
Более того, Кали не только не потерял ни одного корабля, но и приобрел ценный артефакт — браслет, усиливающий таранную мощь флота, на флагмане которого тот будет активирован. И пусть пока эта лишь красивая безделушка, — улыбнулся Сэд, — но я знаю, что она принесет мне со временем огромные бонусы в той войне за власть, которую только теперь я и начинаю…
Кали когда забирал артефакт, уже знал, что он не будет работать, тем не менее, он его взял и припас до лучших времен.
— Дорнье поможет мне его активировать, — сразу понял Сэд, — А Дорнье, как я видел, сейчас находится на корабле Симеона. Что ж, это еще один повод отправиться на поиски его отряда…
Генерал-министр Сэд Кали в отличие от остальных князей и флотоводцев, думал на несколько ходов вперед. Ему не так был важен артефакт, от обладания которым он конечно же не стал отказываться. Нет, ему было важно понять и решить, что делать дальше в сложившихся условиях…
— А какие подразделения нам считать вражескими? — задал уточняющий вопрос один из центурионов. — За кем следить в первую очередь?
— За всеми разом, — резко ответил Кали. — Сейчас все они: и Птолемей, и Лис Хамсвельд, и князья, являются нашими смертельными врагами. Время лицемерия и ненадежных союзов прошло, теперь каждый сам за себя… Следите за маневрами любой группы кораблей, численностью не меньше центурии… Докладывать мне лично о каждом таком факте…
Сэд Кали молчал и долго всматривался в цветную карту ближнего космоса и был полностью погружен в собственные мысли.
Я должен первым найти Симеона, — говорил он сам себе. — Найти и снова стать его другом и союзником. Это единственный шанс, чтобы встать в один с ним ряд, за спиной маленького императора. Я приведу к Ду Ма-Гону самый боеспособный легион Империи и заслужу его полное доверие. С помощью моих кораблей он снова завоюет себе трон на Астрополисе…
Затем мне нужно будет устранить всех тех, кто кроме меня может влиять на мальчика. Если среди таковых окажется генерал Булатов, то, как бы мне не хотелось, я уберу и его с дороги…
Когда я стану первым советником и другом императора, я сосредоточу в своих руках настоящую власть. И тогда…
— Больше света, больше света! — требовал увеличить освещенность аудиенц-зала князь Виктор Висконти, расплескивая вино из кубка в трясущейся руке.
Он восседал на большом золотом троне посреди всеобщего веселья и вакханалии, творящихся вокруг. Князь весело и безмятежно праздновал на своем корабле столь удачную для себя, как он искренне считал, победу. Его флот целым и невредимым (если не считать рассеянный красный легион, тот, что попытался встать на маршруте следования Симеона Булатова) отбыл от планеты-крепости, а в руках Виктора был древний артефакт — браслет, способный уберечь его корабли от любого таранного удара.
Для князя, который собственными глазами видел гибель почти ста тысяч боевых кораблей у Сартакерты двое суток тому назад, такой исход для собственного флота являлся большой удачей. Да, ни его, ни Ошо не было в рядах победителей и освободителей императорского трона, но и Хамсвельд, который таковым считался, в итоге тоже мало что получил.
За Хамсвельдом осталась крепость, за контроль над которой он заплатил тысячами своих погибших экипажей. Но Сартакерта ничего не давала Лису в стратегическом плане. Конечно, главной победой для северян было то, что флоты туранцев и Птолемея были разгромлены. Однако что касаемо первого министра, это поражение еще не означало поражение в Гражданской войне…