латинской транскрипции. Письмо тифинаг отнесено к консонантному письму, т. е. такому, которое состоит только из букв, обозначающих согласные, с произвольными или нулевыми гласными.
В работе над расшифровкой дальневосточной эпиграфики мною использовались все вышеперечисленные источники.
Теперь можно перейти к бохайской и чжурчжэньской надписям. О первой, сделанной на черном камне, я уже упомянул. Что касается второй, то она выполнена на тыльной стороне чжурчжэньского бронзового зеркала, найденного в соседней с Приморьем провинции Северо-Восточного Китая. Таких зеркал с единым сюжетом китайскими археологами найдено уже несколько. Надпись сопровождает рисунок: плывущее по штормовому морю судно, переполненное пассажирами. В центре — гора конической формы. Фото — из брошюры «Тайны древних зеркал» того же Э. В. Шавкунова (Владивосток, 1993). Есть смысл пересказать вкратце, как комментирует рисунок Э. В. Шавкунов (в скобках — мои замечания).
«На судне, которое своими очертаниями напоминает китайскую джонку (как раз «своими» — даже не напоминает: у джонки приподнятые широкие нос и корма), убраны паруса во избежание опрокидывания судна, в судне на веслах сидят люди (весел на рисунке не видно); само судно движется в восточном направлении. Надпись прочитана на китайском языке так: «Светлого, чрезвычайно благоденствующего Неба!»
Что касается содержания брошюры в целом, то в ней бросается в глаза несоответствие между строгой подачей фактологического материала по истории, археологии и политической географии периода чжурчжэней и произвольным, тенденциозным, а часто и абсурдным их толкованием в русле «общепризнанных исторических концепций».
Уважаемый Эрнст Владимирович, видимо, использовал оригинальный способ: не рискуя своей репутацией, ввести в широкий оборот ранее малоизвестные факты нашей истории. Снабдив эти факты столь нелепыми комментариями, он показал очевидную абсурдность официальных версий древней истории Дальнего Востока. То же самое можно сказать и о надписи «на китайском языке» на чжурчжэньском зеркале. Нет таких Иероглифов в китайском письме. Но «прочитать» на китайском эту надпись можно — идеографически. Китайцу, привыкшему к иероглифическому письму — одному из разновидностей идеографического — легко найти смысл в любом знаке, несущем семантическую нагрузку. Поэтому у него говорит все: деревья, облака, волны, след птиц, зверей и т. д. Таким же образом «прочитана» китайскими историками и чжурчжэньская надпись. Она состоит, среди прочего, из серии кружков — малых, средних, больших, с точками и черточками, смысл которых (единый для всего пространства Евразии) — солнце и небо. Отсюда китайское «прочтение» о «светлом, чрезвычайно благоденствующем Небе!» Все «логично» даже небо в конце фразы с большой буквы соответствует самому большому кружку в конце надписи на зеркале.
Однако в надписи присутствуют и другие знаки, встречающиеся в письменности типа древнерусских «черт и резов»: этрусском, критском, протоиндийском, ливийских, письменности таурегов тифинаг, во многом имеющих сходны фонетические значения. На чжурчжэньском зеркале необычна только компоновка надписи: в виде столбцов плотно упорядоченных лигатур (соединенных знаков), составляющих слово.
Прежде чем перейти к описанию процесса расшифровки, отмечу, что в настоящей статье я останавливаюсь только на главных — узловых моментах.
В разных видах слогового письма один и тот же знак может иметь разное фонетическое значение, чаще всего в огласовке. Кроме того, иногда встречаются разные знаки, обозначающие один и тот же слог в пределах одного вида письма. Поэтому понадобился многократный перебор возможный фонетических значений исследуемых знаков, прежде чем удалось «зацепиться» за первое слово, пока неполное — «спа(с)…». Затем из сопоставления сюжета рисунка и вариантов озвучивания лигатуры, находящейся внутри слога «па», добавилась и недостающая, единственно подходящая по смыслу часть слова «…ce во». Т. е., все вместе: «спасево» — спасение. Стало ясно, что в надписи идет речь о спасении от той катастрофы, которая изображена на рисунке. Косвенно это подтверждает и испуганное детское (возможно, женское) лицо одного из пассажиров судна с широко раскрытыми глазами и «распахнутым» ртом. Слово читается сверху вниз; главный, он же ударный, слог выделен большим размером знака, его обозначающего (рис. ЗБ, слово 1). Следовательно, меньшими по размеру знаками пишутся второстепенные — аффиксные — части слова.
Знаков, выделяющихся величиной, осталось в надписи четыре. При этом один из больших знаков (рис. 3 фигура № 2, рис. Б) не имеет аффиксных малых. Не сразу заметно, что он состоит из двух знаков — «Па» и «Ma», объединенных в единое целое. Назвать лигатурой это нельзя, т. к. знаки явно равнозначны графически и, соединенные вместе, создают некий, отличный от «Па» и от «Ma» новый образ. Написанные раздельно, в каком угодно сочетании, они ничего нового, отличного от «Па» и «Ma», не образуют; вариант «Ma», укрывающего «Па», выглядит противоестественно. Перед нами идеограмма, несущая несколько вложенных друг в друга смыслов. Один из них буквальный: мужское «Па» и женское «Ma» начала, соединенные вместе, создают новое целое качество, например, семью.
Первичный же, изначальный смысл идеограммы прочитывается с помощью бореального слогового письма, о котором идет речь в публикации Е. Курдакова «Влесова книга…». Знак «Па» означает «па(о)кров», скутию — облачный конденсатный слой в приледниковой части, который защищал от прямого Солнца землю — место обитания наших предков 35–40 тыс. лет назад в Ледниковый период нашей истории. Знак «Ma» — гора Ма(ть) — легендарная русская гора Мира, гора Меру индийской мифологии. Рельефно выполненная гора-Ма(ть) на зеркале находится в центре рисунка. Т. е. эта идеограмма изображает модель полярной Прародины тех, о ком идет речь на чжурчжэньском зеркале.
Дальнейшая расшифровка надписи выполнена с учетом опыта прочтения первого слова, в результате чего стали понятны правила ее написания. Фонетическое значение основных знаков надписи совпадает с установленными П. П. Орешкиным для аналогичных знаков этрусского письма; Г. С. Гриневичем — для линейного письма типа «черт и резов». Знаки, совпадающие с рисовкой в таурегском письме тифинаг, подтверждены звучанием согласного звука.
Один знак, звучащий как «я» (йа) в чжурчжэньской и бохайской надписях, не подтверждается ни в одном из источников, но как раз его фонетическое значение не вызывает сомнений.
Полная расшифровка надписи приведена на рис. Б. Текст не требует перевода потому, что написан почти современным русским языком: «Спасево гора-Ma рода на лоди своя(й)» или — «Спасение рода Мать-горы на лодье своей»!
Теперь о рунической надписи на черном камне. Как пишет Э. В. Шавкунов в «Государство Бохай…», надпись найдена при раскопках «Бохайского окружного центра» Суйюбинг (Шуайбинь) в районе г. Уссурийска. По его мнению, она написана древнетюркским руническим письмом — алфавитной письменностью, которая существовала в VIII–XI в соседнем с Бохаем Уйгурском каганате. На камне, как он пишет, удалось расшифровать название этого «окружного центра». Здесь не все ясно. Если письмо и алфавит известны, то надпись нужно просто прочитать и привести в доказательство расшифровку и перевод. Если надпись не прочитана, то каким образом «удалось» найти в ней название «окружного центра»? И из каких соображений ее относят к древнетюркскому алфавитному письму?
Между тем, как я уже говорил, надпись узнается сразу же, поскольку написана старорусским руническим письмом (слоговым, а не алфавитным), известным как письменность «черт и резов», хотя и имеет некоторые отличительные особенности.
Во-первых, группа знаков, составляющих слово, объединена особым написанием первого знака. Во-вторых, наличием, кроме верхней — трафаретной — линии, второй, разделяющей все знаки на верхнюю и нижнюю половины.
Нужно некоторое время для привыкания к надписи для того, чтобы начать узнавать известные символы, поскольку надпись имеет характерные индивидуальные черты — то, что можно назвать почерком, если это определение уместно в отношении рунического письма. Кроме того, начало и конец надписи на черном камне плохо различимы и явно искажены оптикой при фотографировании.
Таким образом, для прочтения по фотографии пригодна лишь центральная часть надписи. Но и этого достаточно, чтобы утверждать: надпись читается по-русски. Удивительно, но надпись сама содержит в себе ключ к способу ее расшифровки. Этот способ можно назвать автоакрофоническим по аналогии с акрофоническим, когда знаки неизвестной письменности отождествляются по внешнему сходству с каким-либо предметом и этому знаку присваивается фонетическое значение буквы или первого слога названия предмета.
В бохайской надписи на черном камне есть слово, которое графически соответствует предмету, его обозначающему. Оно построено из трех знаков, составленных таким образом, что получился рисунок судна, похожего на древнерусскую ладью [ладия]. Слово «ладия» состоит из трех слогов. Присваиваем звучание этих слогов знакам на рунической надписи и получаем — ура! — совпадение со знаками на чжурчжэньском зеркале. Надписи подтверждают и дополняют друг друга. Знак «я» на зеркале перевернут по отношению к написанному на камне, поэтому предложено его зеркальное прочтение — «яй» — на зеркале.
Остальные слова надписи читаются по таблице Г. С. Гриневича для линейных знаков типа «черт и резов». Как уже отмечалось, единственное 100 %-ное несовпадение по обеим расшифровкам наблюдается только для знака «я» (йа), как раз самого надежного.
На последнем слоге «ди» кончается средняя линия, что, возможно, означает конец фразы. Тогда «ди» здесь — слово. Скорее всего, в значении «пара», «двое» (к слову сказать, и пишется этот знак парой одинаковых графических элементов). Прочитанная часть звучит так «…па лодия и ново мои ди…». В целом смысл этого рунического текста пока неясен. Предполагать звучание нечетких краевых знаков мне представляется недопустимым, т. к. уже ясно, что мы имеем дело со строгим графически совершенным письмом. Поэтому нет смысла гадать до получения надежной прорисовки с сам