— Кто победил? — спрашиваю я, едва отхожу от лечения.
— Мне кажется, победило ваше взаимное упрямство. Тут такое светопреставление было, когда вы сошлись в последний раз, что даже местных проняло. И все почувствовали силу, — Олег недовольно поджимает губы. — Вот обязательно было устраивать побоище?
— Ну, это не моя идея была, — я кручу головой. — А где все?
— Богдан там, — целитель кивает на потасовку и мстительно добавляет: — Вот ему помогать не стану, сам полез. Саша умчался куда-то, Илена за ним побежала. Ему вроде по голове прилетело, не знаю. Володя ушел еще в середине представления, сказал одному надо побыть. Он что-то увидел, Игорь, и меня это беспокоит.
— Меня тоже, — соглашаюсь я и осторожно поднимаюсь на ноги.
Шатает меня прилично, все таки зря тараном головой пошел. В ушах тихо гудит, а шею ломит. Адреналин еще помогает не обращать внимания на общее состояние.
И я бреду к северянину, который тоже уже очнулся и сидит, потирая голову. Он улыбается мне, едва увидев, и я содрогаюсь. Все лицо у него в крови, переднего зуба тоже не хватает, нос распух, а лоб рассечен.
— Ингвар! Славная драка! — довольно гудит Магнус. — Надо повторить!
Продолжая содрогаться уже внутренне, я улыбаюсь в ответ, к своему облегчению, делаю вид, что не понимаю, о чем он говорит. Северянин с кряхтением поднимается на ноги, отмахивается от окуривающей его старушки и хлопает себя по животу.
— Ну а теперь — отпразднуем!
Я оглядываюсь в поисках Инги и нахожу ее в паре шагов от нас. Блондинка растерянно смотрит по сторонам, на окровавленный песок, разбитый барабан, продолжающуюся в толпе драку. И тихо качает головой.
Ее взгляд останавливается на мне, в нем замешательство и волнение. Чего она, никто же не умер вроде? Я вдруг вспоминаю про того парня, на которого спустил свою агрессивную силу. Но его нигде не видно.
Девушка вздыхает и подходит к нам, начиная переводить, что сын ярла желает пригласить нас всех разделить праздничный стол. И завтра отправиться с ним на север, к ярлу Хакону.
— Скажи, что для южного задохлика он молодец! — добродушно скалится Магнус. — Давненько из меня дух не вышибало.
— Просит передать, что впечатлен твоими боевыми навыками, — привычно сглаживает выражения Инга.
На меня попадает дым от пучка трав старушки, которая продолжает кружить вокруг, что-то подвывая под нос. Закашливаюсь, на миг выпадая из реальности. Мне чудится завывание ледяного ветра и я, отогнав рукой чадящее облако, внимательно присматриваюсь к ней.
Но нет, на ту, что отправила меня в трип, она не похожа. Старушка, еще раз махнув рукой, тоже обращает внимание на меня. Прищуривается, принюхивается и тихо бормочет:
— Очистить пацаненка от этой дряни надобно, пропадет, ой пропадет.
Вижу, что Инга ее не слышит, и думаю что, да, помыться мне сейчас не помешает. Но Магнус со всей дури хлопает меня по спине, ловит и, взяв в дружеский захват, тащит прямо в таверну.
— Это праздник второго урожая, — блондинка семенит рядом, рассказывая в чем, собственно суть очередной гулянки. — Он прославляет землю и море. Длится неделю, но сегодня ночью его разгар. Мы благодарим богов, пируем и приносим жертву Ньерду.
— Кому? Какую жертву? — сразу заинтересовываюсь я.
На дикарей, конечно, они совсем не похожи, хоть тут и стараются отрываться, как в старые добрые времена. Но может у них принято в жертву чужаков приносить?
— Бог морской стихии и ветра, бог плодородия. Жертва — часть урожая… — она запинается. — И кровь. Впрочем, ее вы уже принесли достаточно.
— Слушай, Инга, — я избавляюсь от железной хватки Магнуса и кивая в знак того, что иду за ним, приближаюсь к девушке. — Можешь ты мне нормально объяснить про ваших богов, традиции и прочее? Сейдкона, ваша сила, руны, праздник этот.
— Зачем это чужаку? — она с вызовом вскидывает подбородок. — Моя задача как раз не впутывать вас в наши традиции. Боги справедливы, но суровы к тем, кто их не чтит. И не станут терпеть насмешки тех, кто не понимает.
— Да не собираюсь я насмехаться, — я удивляюсь ее выводам. — Наоборот, понять хочу.
— Тебе так только кажется. Нам не нужно, чтобы нас понимали, — хмыкает Инга. — И вообще, плохая идея везти вас в Ютунхеймен. Ярл Хакон живет обособленно и, по мнению, многих, слишком уж в прошлом. Даже некоторые из нас считают это диким, что уж говорить про вас. Слышала я, как ваш княжич Каритский называл сараями наши дома.
— Он не со зла, — оправдываю я друга. — Характер такой, капризный и изнеженный. Но Саша нормальный парень, я с ним поговорю, чтобы следил за выражениями. Так что там такого, в Ютун-хей-мене? — мне приходится по слогам повторять название.
— Горы, леса, ледники, дикие места, — она прищуривается, внимательно следя за моей реакцией. — Тролли и великаны.
— Настоящие? — не сдерживаюсь я и удивляюсь.
— Увидишь и сам узнаешь, — шипит она в ответ и все-таки обижается.
Кого бы менее восприимчивого найти? Наверняка, Магнус с удовольствием поделился легендами и преданиями, но я пока не хочу открывать знание языка. Хоть до этого момента я и не замечал, что они говорят что-либо оскорбительное или Инга перевирает в переводе. Но чувствую, что в месте, куда мы поедем завтра, будет все иначе.
После драки медовуха в голову не ударяет. Но и я не налегаю, в отличие от остальных. В таверне душно, все тело болит, а голова раскалывается от многоголосия. Под предлогом облегчиться, я ухожу на улицу.
Резкий контраст между жарким и шумным помещением и тихой холодной ночью меня на миг оглушает. На площади уже убрались и присыпали свежим песком. Где-то там мои зубы…
Провожу языком по непривычному провалу. Десны саднят, но острой боли нет, целитель затянул открытую рану. А вот новые зубы мне отрастить сможет только верховная жрица Хака.
Я иду к берегу, в самое тихое место. Отдышаться, остыть после драки и ужина, и найти Володю. Что бы ему там не привиделось, меня это не остановит. Но, если опасность грозит не только мне, друзей придется оставить тут.
Рядом с пологим спуском небольшой мол, разрезающий поверхность воды, сверкающую серебром в лунном свете. Кроме редких всплесков рыбешек и шума ветра в листьях деревьях, других звуков не слышно. До сюда не долетают даже крики из таверны.
Поэтому от низкого мужского голоса, звучащего над самым ухом, я подпрыгиваю.
— Ты заблудился или ищешь кого?
Мужик, стоящий рядом, с меня ростом, но шире в два раза. Мощные руки так раздуты мышцами, что свободно опущенные кисти не касаются тела. Длинная светлая борода заплетена в косу, ресницы и волосы белесые, выгоревшие на солнце.
Одет как все тут — рубаха и кожаные портки с невысокими сапогами. Но вот пахнет от него вяленой рыбой и морской солью. Рыбак что ли?
— Доброй ночи, — здороваюсь я на своем языке.
— Мог сделать вид, что хотя бы приветствие наше сумел выучить, Льесульв, — усмехается он.
— Что? — продолжаю делать вид, что ничего не понимаю.
— Дети хороший праздник устроили, — с гордостью в голосе говорит он, поворачиваясь к деревне. — Но чего-то не хватает…
Может, это местный староста какой-то? И что за Льесульв, значение которого я не могу почему-то понять? Что-то с этим ритуалом изучения языков не так. Смысл названий и имен до меня не доходят.
— Волки хорошо умеют плавать? — спрашивает мужик, повернувшись ко мне, и резко сталкивает меня в воду.
Я погружаюсь в ледяную темноту с головой, нога запутывается то ли в сетях, то ли в растениях, я дергаюсь, застревая еще больше. Легкие начинают гореть от недостатка кислорода и подступает паника.
Хтонь! Тут все же приносят чужаков в жертву морскому богу…
Глава 9
Намокшая одежда камнем тянет вниз. Я отчаянно загребаю руками к поверхности, но нога запуталась основательно. От паники мозг начинает требовать сделать вдох.
Да вашу ж! Я же одаренный, чтоб меня. С перепугу совсем забыл. Я расслабляюсь, опускаясь на дно, и сосредотачиваюсь на силе. Она обволакивает меня защитным слоем, смывает сильные эмоции. Но воздуха не прибавляется.
Давя возвращающуюся панику, усиливаю зрение и еле удерживаюсь, чтобы не набрать полный рот воды. На дне извиваются толстыми змеями потоки силы. И один из них обвивает мою ногу вместе с водорослями или какой-то подводной травой.
Мать твою, лучше бы не видел. Пытаюсь воплотить меч, но не получается, зрение мутнеет, времени остается совсем мало, грудь сдавливает от желания сделать вдох. Судорожно сотворяю из силы лезвия, оплетаю их красными нитями и запускаю в ловушку, отсекая.
Нога освобождается и я гребу изо всех сил, глаза щиплет соленой водой, усиление стихает и все вокруг опять погружается во мрак. Вместе со зрением отключается и мозг, а рот открывается в отчаянной попытке выжить. Горло обжигает холодом и я захлебываюсь.
Совсем немного до поверхности, я чувствую, что она близко. Да тут вообще не должно быть так глубоко. Чья-то рука хватает меня за шиворот и тащит спиной по острым камням. Как только ощущаю, что лицо оказывается над поверхностью, проглоченная вода выплескивается наружу и я кашляю, делая короткие судорожные вдохи. Воздух!
Надо мной склоняется усмехающаяся рожа мужика с бородой и я выписываю ему в челюсть. Он отлетает с сухим треском и я только успеваю увидеть его удивленные глаза.
Перед глазами все еще сумерки, трясу головой, бью себя пару раз по щекам, вскакиваю на ноги и кидаюсь к мутному силуэту. Сволочи, как вы же меня задолбали! Стремные бабки, непонятные девки, мордобития и теперь вот ночные купания!
Бородач уже поднялся на ноги и с какой-то странной обидой смотрит на меня, потирая подбородок. Он выставляет блок, но быстро меняю руку и бью левой. Мужик запрокидывает голову, отшатывается и вспыхивает зеленым огнем.
Меня отбрасывает этой обжигающей силой назад, оставляя глубокие борозды на земле.
— Ты чего творишь?! — ревет он.
— А ты какого хрена меня топишь?! — ору я в ответ.