«Павильон Человека». Это здесь. Ого, сколько народу! Вероятно, это рекордный по посещаемости павильон.
Кашалот. Углублений перед входом нет?
Гепард. Нет, — идите спокойно.
Все входят в павильон Человека.
Сова. Приборов-то, приборов — не счесть! А где ж этот… ну, Человек-то говорил?
Стрекоза. Термолокатор, Сова? Вот он, видите надпись? А я проспекты достала. Какие красивые!
Гепард. Что значит «достала»?
Стрекоза. Ну просто взяла — здесь, на столике.
Кашалот. Но они же вам совершенно не нужны.
Стрекоза. Так полагается — на выставках всегда проспекты берут те, кому они совершенно не нужны.
Гепард. А тем, кому они нужны, естественно, ничего не остается. Поделитесь-ка со мной одним проспектом, Стрекоза.
Стрекоза. Вот, пожалуйста.
Гепард. Так. (Читает.) «Термолокатор для улавливания теплового излучения звезд». Ого! (Читает дальше.) «Данный прибор мог бы в Москве почувствовать тепло спички, зажженной во Владивостоке. Он в два раза чувствительнее аналогичного устройства Гремучей змеи.» Хм… В таком случае непонятно, почему же Человек так восхищался этим «аналогичным устройством».
Сова. Почему? Да ты сам смекни: этот-то термолокатор — во-о-о какой, а змеиный — махонький, да и не портится никогда.
Стрекоза. А я вижу еще одно аналогичное устройство!
Кашалот. Аналогичное чему, Стрекоза?
Стрекоза. Не «чему», а «кому», уважаемый председатель. Аналогичное мне!
Все. Вам, Стрекоза? Где?
Стрекоза. Вон тот самолетик — совсем маленький, чуть больше меня… — он висит на одном месте! Раньше я думала, что только вертолеты могут висеть в воздухе неподвижно, как стрекозы, их даже называют из-за этого «стальными стрекозами», но теперь я убедилась, что…
Гепард (перебивает). Насколько я понимаю, Стрекоза, этот самолетик висит в самом прямом смысле — он подвешен на тросике. Это же модель, причем не просто самолета, а гидросамолета. Видите, снизу у него поплавки?
Кашалот. Хм… под моделью — рельефная карта …вот Камчатка, Берингово море… Знакомые места…
Рак. Карта-то не простая, Кашалот, тут везде температура воды обозначена— сразу видно, где теплое течение, где холодное.
Сова (читает с трудом). «Кар-та со-став-ле-на с по-мощью ра…ра…» …уж не с твоей ли помощью, Рак?
Гепард. Увы, дорогая Сова, Рак тут ни при чем — температуру моря измерили с помощью радиационного термометра… хотелось бы только знать, что это такое… ага, вот он на подставке.
Кашалот. Позвольте, а при чем же тут самолет?
Гепард. Тут написано — вы послушайте. (Читает.) «Установленный на самолете радиационный термометр измеряет температуру воды на больших пространствах с точностью до двух десятых долей градуса, улавливая тепловое излучение водной поверхности, что позволяет вести лов рыбы более направленно, поскольку от распределения температур зависят пути перемещения рыбных косяков…» уфф, ну и фраза!
Стрекоза. Конечно, Гепард, — вам эта фраза ничего не говорит, а вот Удильщику… где же он?
Удильщик (издали). Идите скорее сюда!
Коапповцы подходят к Удильщику, суетящемуся возле большого прибора с экраном.
Как по-вашему, что это такое?
Все (в один голос). Телевизор.
Удильщик. Ничего подобного. (Подражая Змее-экскурсоводу.) Слушайте меня внимательно. Прибор, перед которым вы находитесь, называется электронно-оптическим преобразователем.
Стрекоза. Ой, посмотрите — с этой стороны снята крышка, и там, внутри, стеклянный цилиндр!
Удильщик. Прошу меня не перебивать и соблюдать тишину. У меня еще восемнадцать групп. Итак, электронно-оптический преобразователь преобразует невидимое инфракрасное изображение в обычное, видимое невооруженным глазом на этом экране.
Кашалот (пораженный). Откуда вы все это знаете, Удильщик?!
Удильщик. Репортер должен знать все!
Гепард. Ага, ясно: все, что вы нам сообщили, Удильщик, написано вот тут, на этой табличке… Ого, слушайте: «С помощью такого прибора астрономы Крымской обсерватории впервые в мире увидели и сфотографировали центр нашей Галактики, невидимый в обычных лучах. Снимок можно посмотреть в отделе инфракрасной фотографии».
Кашалот. Надо посмотреть!.. А где этот отдел?
Сова. Да вон во всю стену надпись. (Читает с трудом.) «Съемка в инфракрасном свете широко применяется…»
Удильщик (подхватывая)… в космических исследованиях, биологии, физике, химии, медицине, криминалистике, истории…
Стрекоза. Сколько тут снимков!
Удильщик. О, смотрите — автоматический экскурсовод!
Все. Где, где?
Удильщик. Да вот этот ящик с диском. Стоит набрать на диске номер экспоната, и…
Гепард. Удильщик, наберите, пожалуйста, семнадцать — это номер вон того снимка, — на нем какие-то странные буквы…
Автоматический экскурсовод (скрипучим голосом). На снимке вы видите древ…
В автомате что-то щелкает, и голос начинает нести абракадабру — набор бессвязных звуков.
Гепард. Мда, весьма полезная информация. Видимо, заело. (Несколько раз стучит по автомату лапой.)
Удильщик. Что вы, Гепард, разве так надо стучать по автомату? Дорогой Кашалот, ну-ка стукните разок хвостом, как вы умеете!
Кашалот бьет хвостом по автоматическому экскурсоводу. Ящик расплющивается в лепешку.
Гепард. Мда, что называется, всмятку.
Кашалот (ужасно расстроившись). Всё вы, Удильщик, со своими советами… «Стукните, стукните»… что мы теперь скажем Человеку?
К сгрудившимся вокруг разбитого автомата коапповцам подходит Человек.
Человек. Ничего не надо говорить — я сам все вижу.
Кашалот. О-о, дорогой Человек… мы… то есть я…
Человек. Ну, что сделано, то сделано.
Стрекоза. Мы только хотели узнать, что за буковки вот на этом снимке.
Человек. Видите ли, при раскопках в Румынии нашли очень древний папирус. Он был такой ветхий, что его нельзя было развернуть — папирус мог рассыпаться. Тогда его привезли в Москву, в лабораторию, и сфотографировали в инфракрасных лучах. И теперь текст на снимке вполне можно различить.
Удильщик. У меня блестящая идея: давайте и мы сфотографируемся в инфракрасных лучах — на память о посещении вашего павильона, дорогой Человек.
Все. Замечательно! Давайте снимемся!
Человек. Я не возражаю. Вот фотоаппарат, Удильщик, вот кассета со специальной фотопластинкой — она чувствительна к тепловым лучам… действуйте!
Удильщик. Все члены КОАППа в сборе?.. Позвольте, а где Мартышка?
Сова. Я и то гляжу — нет ее и нет, как в павильон-то вошли, так и запропастилась куда-то.
Стрекоза. Может, она стоит в очереди?
Кашалот. В какой еще очереди?
Стрекоза (удаляясь). А вон — разве не видите?
Все замечают выстроившуюся в конце зала огромную очередь.
Стрекоза (издали). Скажите, пожалуйста, что дают? Значки с эмблемой выставки?
Первый голос. Понятия не имею. Все стоят, и я встал…
Стрекоза. Я буду за вами.
Удильщик. А я за вами, Стрекоза. Странно, только что здесь никого не было.
Второй голос (издали). Послушайте, у вас есть совесть! Сколько можно смотреть?
Третий голос (издали). Вы не одна!
Мартышка (издали, скороговоркой). Вот всегда так: стои́т экспонат, никто не подходит, а сто́ит кому-нибудь одному заинтересоваться, — за ним сразу хвост. А я, может, еще не насмотрелась!
Удильщик. Да это Мартышка! (Кричит.) Мартышка, что вы там рассматриваете?
Мартышка. Я смотрю в инфракрасный бинокль, он позволяет видеть в полной темноте!
Человек (смеясь). Ну, и что же вы увидели?
Мартышка. Полную темноту!
Человек. Ах, Мартышка, Мартышка… ведь бинокль надо было включить!
Сова. Отродясь не слыхивала, чтоб бинокль включали…
Человек. Но это ведь особенный бинокль — в нем кроме оптических стекол есть электронное устройство — оно преобразует невидимое тепловое изображение в обычное, видимое глазом. (Подходит к Мартышке, щелкает рычажком на бинокле.) Ну вот, включил… Как сейчас, Мартышка?
Сова. Крышки-то черные со стекол сыми.
Человек. Нет-нет, не нужно их снимать — это светофильтры, они пропускают только тепловые лучи, а все остальные задерживают. Давайте-ка задернем шторы.
Гепард задергивает шторы. Павильон погружается во тьму.
Удильщик. Ого… даже у нас, в глубине океана, не бывает такого полного мрака!
Сова. Да, уж на что я глазастая, а ничегошеньки не вижу… Тьма тьмущая!
Мартышка. Свой первый инфракрасный взор я обращаю к вам, мой любимый председатель… Хм, почему вы вдруг так побледнели? Что с вами?
Кашалот (испуганно). Что со мной? Зажгите свет.
Включают свет. Все смотрят на Кашалота.
Сова. Пошутила она, Кашалот, — как был ты черный, так и остался.
Все. Вы по-прежнему черный!
Мартышка. Нет, белый, нет, белый!
Гепард. Смотреть в темноте на черное, да еще в бинокль, закрытый черными крышечками, и видеть белое — позавидуешь такой фантазии…
Человек. Мартышка, конечно, любит пофантазировать… но сейчас она говорит правду. Ведь Кашалот — теплокровное животное, а чем сильнее нагрето тело, тем больше оно испускает тепловых лучей и тем ярче его изображение на экранчиках инфракрасного бинокля, вот черный Кашалот и кажется светлым, словно на негативе.