– Я чувствую себя совершенно нормально, – сказала она.
– Правда? – Стью отстранился и оглядел жену с головы до ног. – Это замечательно. Возможно, что-то помогает. Может быть, у тебя начинается ремиссия. И возможно, нам стоит сделать тебе еще несколько тестов.
– Да, – ответила Мэнди. – Думаю, пока что я выпью немного вина.
– Вам обоим нужен самый маленький размер одежды. – Трей, менеджер магазина Sublime, бросил черную толстовку на молнии за 850 долларов Лиаму и детскую синюю парку за 1200 долларов – Райану. Он был огромным парнем с обесцвеченными, покрытыми гелем волосами и черной козлиной бородкой. – Мы любим, чтобы одежда плотно прилегала к телу и не болталась на тебе, когда все расстегнуто. Снимай с себя верхнюю одежду и надевай это, – он указал на Лиама, – мы дадим тебе другие брюки и приличную обувь. – Парень презрительно усмехнулся, увидев грязные серые джинсы Лиама фирмы Urban Outfitters и чересчур маленькие темно-синие кеды Converse, которые тот носил с начала десятого класса. – А вот у тебя все в порядке, – он одобрительно кивнул на узкие черные спортивные штаны Райана и красные кроссовки Adidas EQTs.
– Ты хочешь, чтобы я надел парку на голое тело? – спросил Райан.
– Тебе ведь за это платят, не так ли?
Внизу появился помощник Трея со сложенными оранжевыми камуфляжными брюками и отвратительной парой кроссовок Nike AF1 одиннадцатого размера из фиолетовой и серебристой лакированной кожи.
– Примерь их, – сказал он с нетерпением и протянул одежду и обувь Лиаму.
– Здорово, – Райан весело улыбнулся. – Ты у нас будешь модный парень!
Трей указал на примерочную в углу, занавешенную красной тканью:
– Но поторопись. Нам нужно нарисовать тебе татуировки, прежде чем ты выйдешь туда.
– Подожди, – потребовал Лиам, – выйду куда?
– Разве тебе не сказали в агентстве? В наш век протестов мы не можем просто так продавать одежду. Ваше поколение любит высказываться. Вот почему у тебя на толстовке сломанный пистолет и надпись: «К черту оружие», а на твоей куртке написано: «Все еще жив». Каждый день – это протест. Ваша задача – хорошо при этом выглядеть. Быть модными активистами.
Лиам, пожалуй, был наименее политически активным парнем в школе. Он даже не утилизировал отходы, опасаясь, что может сделать это неправильно.
Райана это не смутило.
– К черту оружие. Да, это круто.
– Пойду переодену штаны, – голос Лиама дрогнул, когда он направился в раздевалку.
– Итак, твой муж рассказал мне, что с тобой происходит. Гребаный рассеянный склероз. Мне так жаль. Но выглядишь ты потрясающе. Даже лучше, чем потрясающе, – выпалила Пичес.
Мэнди пришла к выводу, что Пичес ее раздражает. Она явно запала на Стью и, возможно, на этого писателя. Не исключено, что она флиртовала со всеми отцами в школе Теда. Это было мерзко.
– Можно мне бокал красного вина? – попросила Мэнди. Она все изучила заранее. В вине было полно антиоксидантов. Если она собиралась пить алкоголь на публике, будучи якобы больной рассеянным склерозом, то вино было правильным выбором.
– Конечно, – ответила Пичес, чувствуя себя шестнадцатилетней девушкой, которая пытается подружиться с самой крутой девчонкой в школе, – я открою для тебя бутылку.
Агар-агар и формальдегид не соединялись друг с другом. К счастью, Элизабет хранила в подвале целый ящик пищевой пленки. Ей придется сделать большой шов, который она сможет разорвать ногтями – быстро и в самый подходящий момент, – если ей все-таки удастся подняться наверх.
В бар стекались жители соседних домов. Пичес показалось, что она узнала кое-кого из родителей, но вне школьных стен трудно было сказать с уверенностью. Рой Кларк управлял баром, как будто был рожден для этого. Пичес протиснулась за стойку, чтобы найти бутылку красного вина.
– Самая подходящая работа для писателя, когда он не пишет, – сказала она. – Можно наблюдать за людьми, подслушивать их разговоры и смотреть, как они ведут себя неподобающим образом.
Рой отошел в сторону, чтобы не наступить ей на ноги.
– Ты имеешь в виду работать барменом? – Он никогда об этом не думал. – На самом деле я ото всех здесь прячусь, разве ты не видишь? Никогда не умел общаться.
Пичес нашла пыльный ящик мальбека и вытащила из него одну бутылку. Теперь надо было открыть ее – вот только чем? Ее так и подмывало рассказать Рою об арт-проекте Элизабет, но она решила, что он может кому-нибудь проболтаться.
– А что нам делать с деньгами? Люди надавали мне двадцаток. Я положил их сюда. – Рой хлопнул перед ней пластиковым пакетом. – Я не давал им сдачи.
– Разумный вопрос.
Пичес не обсуждала с Элизабет такие подробности. Все, что было важно, Элизабет делала в подвале, а сам бар был своего рода экспериментом. Это напомнило Пичес кофейню в городе Оберлин. Люди забредали туда, чтобы испечь печенье и веганские кексы, приготовить ароматный кофе или травяной чай, а в конце начинали импровизировать или играть на гитаре. Дело было не в деньгах, а в том, чтобы собрать людей вместе и посмотреть, что произойдет.
В баре становилось тесно. Пичес последовала указаниям Элизабет и включила музыку – The Rolling Stones, Duran Duran, Prince, Wham, Beyoncé и The Go-Go’s, – чтобы разогреть публику перед караоке.
Ни она, ни Рой нигде не могли найти штопор. У барной стойки стоял ящик, полный розовых пластиковых фламинго, и еще один – с чайными свечами. Также там были две коробки: в одной лежало что-то похожее на шоколадные M&M’s, а в другой – мышеловки. А еще там стоял деревянный контейнер, в котором когда-то хранилось колесо французского сыра бри, но теперь там лежала куча запасных пуговиц.
– Таппер, – Рой окликнул мужа Элизабет, который, ничем не занятый, потягивал четвертую пинту «Гиннесса» в конце стойки.
Элизабет предупредила Пичес, что Таппер не умеет пить и довольно быстро напивается. Элизабет сказала, что он пьет, чтобы справиться со стрессом. Пичес стало его жалко. Если бы она была замужем за Элизабет, то тоже бы слишком много пила.
– Ты не мог бы подойти к нам и помочь?
Таппер встал и обошел барную стойку.
– Я установил попугая, – он указал на большую белую керамическую птицу, сидевшую между двумя бутылками водки Cîroc. – Элизабет где-то здесь, – мрачно сказал он им, – она просто прячется.
Рой улыбнулся какой-то отеческой, покровительственной улыбкой, как будто не верил, что Таппер говорит правду, но не хотел переубеждать его.
– А что именно делает попугай? – спросила Пичес.
– Это его шедевр. – Рой похлопал Таппера по плечу. – Внутри провода и устройства для наблюдения. Таппер вставляет в него камеру, подключенную к приложению на своем телефоне, чтобы видеть, когда его жена приходит и уходит. Вот только она никогда не приходит.
Таппер вздохнул:
– Она в основном уходит.
Пичес очень нравился темно-синий шелковый галстук Таппера. Он явно хотел принарядиться к моменту, когда Элизабет наконец решит вернуться. Это было мило.
– Элизабет определенно где-то здесь, – заверила она Таппера. – Именно она все это организовала и даже убралась в туалете. – Пичес не выдала ни одного из секретов Элизабет, она просто пыталась быть милой.
Таппер проверил свой телефон и сунул его в задний карман.
– Никому нельзя спускаться вниз, – твердо сказал он.
Пичес видела, что ему все же очень хочется спуститься и выбить дверь подвального помещения.
Рой оставил попытки найти штопор.
– Вот, пожалуйста, мистер Попугай, – он указал на бутылку вина. – Ты же изобретатель. Придумай что-нибудь, чтобы открыть бутылку.
Таппер сунул руку в карман и вытащил красный швейцарский армейский нож. Он нашел в нем штопор, закрутил его и ловко вытащил пробку.
– Готово.
Он снял пробку и положил нож обратно в карман.
Таппер был гораздо лучше приспособлен к жизни, чем могло показаться на первый взгляд. Наблюдая за ним, Рой задумался о том, какие устройства будут у них на Марсе. Возможно, его фонтанчики будут не только превращать мочу в питьевую воду, но и разливать всевозможные напитки. Например, вино прекрасно выдержит долгий путь от Земли до Марса. Может быть, там будет расти виноград. Из картофеля можно гнать водку. В случае неисправности перерабатывающих приборов алкоголь может стать единственным безопасным напитком. Все ученые сойдут с ума и станут буйными пьяницами. Воцарится хаос. А потом прибудет запасная капсула со злодеем внутри. Рой взял стакан и допил свою пинту пива. Жаль, он не захватил с собой ноутбук, чтобы все это записать.
Пичес потянулась за вином и наполнила огромный бокал для Мэнди Марзулли.
– В колледже мой муж носил в кармане швейцарский армейский нож. Думаю, чтобы производить впечатление на девушек.
Она оглядела толпу в поисках Мэнди и нашла ее, крепко прижавшуюся к Стюарту. Она разговаривала с миниатюрной ухоженной блондинкой лет пятидесяти, одетой в дорогое пальто, с хозяйственной сумкой Macy’s.
Рой проследил за ее взглядом.
– Это моя жена Венди, – сказал он, – она прямо с работы.
Позади них Пичес заметила выглядевшего безупречно доктора Конвея, в белой накрахмаленной рубашке и темных джинсах. Он пил текилу в задней части бара с группой молодых мам, которых она вроде видела в школе.
– Ого, – выдохнула Пичес, – это странно. Как будто все кусочки мозаики моей жизни соединились за один сегодняшний вечер. Рой, познакомь меня с Венди. Таппер, ты остаешься за главного.
– Чудесно, – простонал Таппер и сник.
Внизу, в подвале, костюм на Элизабет весь сочился жижей и покачивался. На его поверхности, покрытой пеной и обернутой полиэтиленом, проступила слизь серого цвета, которая пахла рыбой и отражала свет с восковым блеском.
Глава 15
Венди принесла двойную партию домашних мини-пончиков с тыквенно-яблочным сидром, приготовленных сотрудниками журнала Enjoy! на кухне в редакции. Пончики были посыпаны сахарной пудрой и завернуты в прозрачные целлофановые пакеты с отпечатанными на них футбольными шлемами. Там было пятьдесят пакетиков. Ну, теперь сорок семь. Они с Габби и Манфредом съели по одному каждый по дороге в Бруклин. Венди также принесла двадцать наборов, которые назывались «мини-ужины в ночь игр» из Full Plate. Компания хотела, чтобы в