– Тестов на что именно?
– Ну, типа как там ее рассеянный склероз. Дело в том, что еще месяц назад она не могла встать с постели, а теперь Мэнди снова прыгает, позирует для модельных съемок, готовит еду и таскает тяжелые коробки.
В пятницу вечером, после того как Мэнди послала Стюарта и Теда в магазин за продуктами, они вернулись домой и обнаружили, что она тащит вверх по лестнице огромную тяжелую коробку.
– Я совсем забыла, – сказала Мэнди, – что подписалась на доставку от Grandma’s House!
А потом она приготовила им невероятное блюдо – пирог с лососем.
– Я имею в виду… я просто не знаю, насколько это хорошая идея – вернуться в модельный бизнес, – продолжал Стюарт. – Она будет путешествовать, неправильно питаться, все время стоять и принимать странные позы… Меня беспокоит ее состояние и то, что она уже так измучена… ну, она была измучена совсем недавно… не нужно ли ей больше отдыхать? Может, вы порекомендуете что-нибудь?
Он услышал шелест бумаг, писк, щелчок и жужжание компьютера. Доктор откашлялся.
– У меня нет никаких записей о том, что у Мэнди есть какое-либо заболевание и уж тем более рассеянный склероз. Полтора года назад у нее был синусит. Тогда я видел ее в последний раз и прописал ей лекарство именно от синусита.
Родители Теда забыли, что его выгнали из «Бруклинского стратега». Раньше Дэннер из этого клуба забирал его на школьном дворе вместе с другими мальчиками, которые ходили туда после школы. Теперь Теда никто не забирал. И два дня в неделю, после того как няни, матери, отцы и дедушки приходили за его одноклассниками, Тед слонялся по школьному двору, пока на улице не холодало. К тому времени в воздухе уже витал запах дыма от каминов, а небо приобретало королевский синий оттенок.
Но не в этот день. Сегодня, слоняясь по школьному двору и роясь в сухих листьях и мусоре, Тед нашел маленькую зеленую зажигалку. Когда он щелкнул ею, высокое пламя – выше, чем он ожидал, – поднялось и заколыхалось на ветру, горячее и великолепное. Среди других найденных вещей были полпакета картофельных чипсов Lay’s, нераспечатанная упаковка арбузной жвачки, почти полная бутылка воды, розово-белая в горошек сумка для ланча с монограммой «Дакота» лимонно-зеленого цвета и бумажная карта метро.
Тед сел на землю, скрестив ноги и ссутулившись под тяжестью набитого рюкзака. Он оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает. Одна из мамочек принесла на школьный двор щенка датского дога, но они находились в дальнем конце площадки, возле баскетбольных колец. Собак сюда не пускали, но трое или четверо детей и няня, оставшиеся на площадке, казалось, не возражали. Они гладили собаку и разговаривали с ее хозяйкой. На Теда никто не смотрел.
Он щелкнул зажигалкой, высекая искру, но не дал ей загореться, а положил в карман спортивных штанов фирмы Adidas. Затем Тед вытащил ее и щелкнул снова, уже сильнее. Пламя поднялось и закачалось в пурпурном свете. Когда оно погасло, он снова щелкнул. Это затягивало.
У его родителей спички валялись по всему дому. Отец приносил их домой, когда забирал еду из ресторанов, и иногда пользовался ими, чтобы зажечь свечи. Зажигалка была лучше. Можно было смотреть на пламя, и оно не обжигало пальцы. Когда оно погаснет, можно просто зажечь его снова.
Теду хотелось поднести зажигалку к углу карты метро и посмотреть, как она горит. Потушить огонь можно было бутылкой воды. Мальчик так сильно хотел это сделать, что у него отвисла челюсть и потекла слюна. Но те, кто любовался огромным щенком, все еще были там, на другом конце школьного двора, а простодушный директор, строгие буфетчицы и еще более строгий библиотекарь оставались в школе, готовясь к завтрашнему дню. Тед сунул зажигалку обратно в карман, прижав ее нагревшейся стороной к верхней части бедра, и открыл карту метро. Вот Бруклин, Квинс, Манхэттен и Бронкс… До Стейтен-Айленда нельзя было доехать на метро, но он располагался на карте, потому что у него была собственная, ни с чем не связанная, железная дорога. Выжидая, Тед сделал вид, что изучает карту.
Хэллоуинские шутки
Шутники, художники или просто большие поклонники Хэллоуина – кто-то из них в этом году явно переборщил. В преддверии любимого бруклинского праздника кто-то разбросал конечности кукол, манекенов, чучел животных и фарфоровых статуэток в парках и садах вокруг Коббл-Хилл, довольно сильно напугав местных жителей.
– Лодыжки были точь-в-точь как у моего мужа, – сказала Плам Бреннер с Эмити-стрит, – он умер семь лет назад.
Самое забавное, что никто не знает, кто за этим стоит. Но нам это нравится. Может быть, это станет ежегодным явлением, как пауки, ползающие по домам на Веранда-плейс, пианино, играющее само по себе на Клинтон-стрит или крошечные тыквы, торчащие вокруг зубцов кованого забора на Кейн-стрит.
(Злой смех.)
Счастливого Хэллоуина!
Часть IV3 Ноября
Глава 21
Венди сказала, что купит дрова сама. Наступила пятница. Вечеринка должна была состояться в воскресенье вечером. Это означало, что у нее были все выходные, чтобы подготовиться, но Венди взяла еще один день, чтобы дать себе фору. Она узнала, как зовут лесоруба на Стейтен-Айленде. Найти его было довольно сложно, и Венди волновалась. Она была мастером вечеринок, но ей впервые приходилось устраивать праздник в Бруклине. Роя это не беспокоило – он был слишком занят своей книгой.
Венди взяла напрокат фургон компании U-Haul, что- бы съездить за дровами. Дровяной склад находился сра- зу за мостом Верразано-Нэрроуз. Мост выглядел внушительно, его можно было увидеть с Белт-Паркуэй по дороге домой из аэропорта имени Джона Кеннеди. Это было все, что она знала. Венди не любила водить машину. В Англии она вообще этого не делала: движение там левостороннее, дороги узкие, а поток машин движется очень быстро. Единственный раз, когда Венди попыталась сесть за руль, запомнился тем, что она проехалась по живой изгороди, и следы от ее ногтей навсегда остались на дверце машины, потому что в тот момент она отчаянно искала рычаг переключения передач.
До стоянки грузовиков идти было гораздо дальше, чем она ожидала. По Юнион-стрит, через канал Гованус, потом постоянно вверх по Четвертой авеню, а затем по Форс-стрит. Венди могла бы воспользоваться услугами автосервиса, но сотрудников в Enjoy! поощряли за пешие прогулки.
Фургон U-Haul сзади имел обычный грузовой отсек, зато спереди был напичкан всякими современными штуковинами. Когда Венди сдала назад, экран тут же отозвался резким предупреждающим сигналом, показывая все, что происходит сзади, и уберегая от опасных препятствий. GPS-навигатор не умолкал ни на секунду. Система E-ZPass[60] позволяла ей проскакивать по платным дорогам не останавливаясь. И Венди послушно вела машину, следуя инструкциям навигатора.
«Добуду дрова и, может быть, даже фейерверк», – размышляла Венди, пересекая мост Верразано.
Вид был потрясающий – повсюду вода. Венди опустила окна, чтобы ощутить соленый воздух и посмотреть на голубое небо и коричневые пляжи. «О, Стейтен-Айленд, а вот и Венди Кларк из журнала Enjoy! – подумала она. – К вам приехала жена Роя Кларка, мать Шай, Хлои и Анны Кларк». Чайки парили в туманном воздухе, раскрыв клювы в беззвучном зевке. Под мостом бурлила глубокая вода. От ее едкого запаха у Венди покалывало язык, а ноздри раздулись.
Да, фейерверки. Должны же их где-то продавать. В Стейтен-Айленде было все.
Элизабет арестовали за продажу алкоголя без лицензии – уголовное наказуемое деяние, за которое ей грозило до одного года тюрьмы. Ей даже в голову не приходило, что Monte – это полноценный бар, где подают спиртное посетителям, и что в барах существуют определенные правила. Элизабет получала уведомления с предупреждениями о штрафах много месяцев подряд, но выбрасывала их, не распечатывая. Полиция обыскала бар и конфисковала спиртное. Запах дохлой рыбы в подвале и «доказательства умышленно совершенных действий» вызвали у них еще больше подозрений. Полицейские заперли дверь Monte на засов и заклеили ее желтой полицейской лентой.
Таппер попытался помочь.
– Это искусство, – запротестовал он. – Она художница.
Он предоставил властям видеозапись из статуи ара – доказательство того, что необычное поведение его жены объяснялось ее работой.
Элизабет держали в камере предварительного заключения на Стейт-стрит, пока полиция не взяла у них с Таппером показания и не просмотрела видеозапись. В конце концов, тот факт, что Элизабет была известной художницей, а Таппер – уважаемым промышленным дизайнером, значительно помог. Полицейское управление Нью-Йорка хотело казаться непредвзятым. Элизабет приговорили всего к пяти суткам тюремного заключения и оштрафовали на тридцать тысяч долларов – это было вдвое больше, чем стоило оформление разрешения штата Нью-Йорк на продажу спиртного.
Из-за того, что тюрьма была переполнена, Элизабет перевели на остров Райкерс, где она провела последние три дня своего заключения. Таппер навестил ее в первое же утро, проехав на прокатном велосипеде от Коббл-Хилл до Пристани-1, затем до Уолл-стрит и на пароме – до Квинса. Остальную часть пути Таппер преодолел на байдарке. Когда он плыл по мутной, стремительно движущейся воде, едва избежав столкновения с паромом, плавучей льдиной из мусора и встречи с баржей, он увидел, как легко можно сбросить тело или что-нибудь еще в холодные нью-йоркские воды. Там было так много островов, болот, каналов и заливов. Преисполнившись решимости продолжить их с Элизабет работу, несмотря на небольшую заминку, Таппер все-таки положил в байдарку деревянную руку. Он бросил ее в кильватерный след парома и поплыл дальше.
Как чудесно было знать наверняка, где Элизабет. Она была заперта в той же камере, что и прошлой ночью. Таппер знал, что это неправильно, но он намеренно был уклончив с адвокатами, не отвечал сразу на их звонки и предоставлял им не всю информацию, потому что, по правде говоря, он предпочел бы, чтобы Элизабет осталась в тюрьме, лишь бы она не ушла от него снова.