– Тед дома. Твоя жена пришла за ним. Ему нужно отдохнуть и пить побольше жидкости. Очень скоро он поправится.
Стюарт сел на койку и провел рукой по волосам. Это была не та реакция, которую она от него ожидала.
Он устало моргнул, глядя на грязный линолеум.
– Ко мне тут пришло вдохновение, я начал писать детские песни. Некоторые вроде ничего. Одна основана на этом знаменитом стихотворении Шела Силверстайна, «Больная». Ну знаешь, там ребенок перечисляет все симптомы болезней, которые якобы у него есть, и это выглядит совершенно нелепо… – Он поднял глаза. – Я думаю, Мэнди притворяется. Вряд ли у нее действительно рассеянный склероз.
Следующие полчаса Пичес потратила на то, чтобы успокоить Стюарта. Он делился с ней своими теориями и догадками, но ей было все равно. Почему-то это не имело для нее никакого значения. У каждого свои слабости. Что такого, если Мэнди солгала? Возможно, ей это было нужно. По крайней мере, она проявила изобретательность. Если вдуматься, то притворяться, что у тебя рассеянный склероз, – это довольно круто.
Пичес слышала, как уходят дети, а потом и учителя. Она больше не хотела говорить со Стюартом Литтлом о его жене. Должен же быть какой-то предел. Если он явился не за тем, чтобы соблазнить ее и сбежать с ней в Мексику, ей было неинтересно.
– Я думаю, тебе нужно поговорить с Мэнди, – наконец сказала она и встала. – Мне очень жаль, но я долж- на идти.
На самом деле Пичес не нужно было никуда идти, но ей очень хотелось поесть и выпить немного вина. Как только Стюарт ушел, она направилась за мясом.
– Она, безусловно, моя любимая актриса. Определенно, – говорил старший мясник, заворачивая груду свиных сосисок. Его очки в роговой оправе выглядели дорогими, стрижка тоже была недешевой.
– Ньюпорт-стейк великолепен, – сказал ей мясник помоложе. – На скольких людей вы готовите?
Пичес заглянула в витрину, рассматривая ньюпорт-стейк. Он был крупный и постный на вид, за исключением полоски жира с одной стороны. Грег ненавидел стейки. Он не был вегетарианцем, но мяса почти не ел, а Лиам питался так из-за своей лени.
– Вы, случайно, не знаете, что показывают сейчас в кино? – спросила она молодого мясника.
Он закатил глаза:
– Кучу всего для детей. «Марвел» и Дисней – это сплошная потеря времени. Раньше там показывали хорошие фильмы: Тарантино, Вуди Аллена.
– Мне все равно, что люди говорят об этом парне. «Ханна и ее сестры» – это лучший фильм всех времен, – произнес один из мясников, заворачивая кучу нежных куриных грудок.
– А еще сегодня у нас есть готовые шашлыки. Нежное мясо ягненка. Свежий лук, перец. Все, что вам нужно сделать, – это поджарить их, – предложил Пичес молодой мясник, – по четыре минуты с каждой стороны, чтобы они оставались розового цвета.
У Пичес не было гриля, и ей было трудно сосредоточиться на мясе. Решение казалось непомерно сложным. Она сильно проголодалась, и ей просто необходимо было выпить. И еще ей нужен отпуск. Почему все постоянно приходят к ней и чего-то от нее требуют? Она не могла спрятаться сейчас даже в Monte, так как бар опечатали.
Должен же быть хоть один приличный фильм! Пичес могла бы купить маленькую бутылку вина, взять сэндвич в супермаркете и пойти со всем этим в кинотеатр. Или, еще лучше, она могла написать доктору Конвею о том, что у нее стресс и ей нужен «рецепт».
Пичес изучала стеклянную витрину, набирая сообщение на телефоне большими пальцами.
– Я возьму кролика, – наконец сказала она.
Мясник завернул его в коричневую бумагу и перевязал белой хлопчатобумажной бечевкой.
– Не пережарьте, – сказал молодой мясник, – прованские травы и редис или черника и кориандр придадут ему приятный аромат.
Доктор Конвей ответил ей сразу:
У меня есть то, что тебе нужно. Кое-что новенькое, прямиком с острова Корфу!
Человек с дровами был просто супер. В фургоне у Венди были две старые двери, разобранный столик для пикника и аккуратно наколотые поленья. Она понятия не имела, законно ли вообще сжигать такие большие предметы у себя в саду в Бруклине, но что могло случиться плохого? Если соседи вдруг позвонят и пожалуются, Венди просто пригласит их на вечеринку. Чем больше людей, тем веселее.
Следующий пункт на повестке дня – фейерверк. К ее большому разочарованию, она не смогла найти ничего в интернете, даже на сайтах в даркнете, на которых продавались ручные гранаты и электрошокеры. Ссылки присылали ей Манфред и Габби. Теперь ее имя, вероятно, было в списке наблюдения. ФБР, ЦРУ, КГБ и МИ-5, должно быть, уже вовсю следили за ее офисом. Весть об этом просочится к Люси Флер, и Венди будет запрещено появляться в здании.
Остановив свой фургон в Стейтен-Айленде, она погуглила: «Купить фейерверк рядом с моим текущим местоположением». Высветился один-единственный адрес. Венди и не подозревала, насколько сельскими были некоторые районы Стейтен-Айленда. Выросшая в Верхнем Ист-Сайде, она глядела на этот остров свысока и думала, что он состоит из мешанины свалок и уродливых тесных домов с виниловым сайдингом, но, оказывается, там было не так уж и плохо. Петляя по дороге и направляясь к продавцу фейерверков, Венди миновала красивые кирпичные дома с подъездными дорожками, обсаженными деревьями, конную ферму, яблоневый сад и множество указателей, ведущих к пляжу.
Фургон трясся по заросшей сорняками грунтовой дороге.
«Ваш пункт назначения справа».
Строение скорее походило на временное убежище, чем на дом или магазин: внизу располагались шлакоблоки, по бокам – металлическая кровля, а на крыше – прозрачная пластиковая пленка. Слово «ФЕЙЕРВЕРК» было написано чем-то красным на старом куске фанеры.
Венди остановилась и вышла из фургона.
– Здравствуйте? – окликнула она. – Добрый день!
Появился человек на вид лет сорока. Он выглядел неопрятно и держал в руках дробовик. Только тогда Венди пришло в голову, что ей не следовало приходить сюда одной. Никто не знал, где она. Ее телефон, вероятно, был вне зоны доступа…
– Полиция? Пресса? ФБР? – требовательно спросил мужчина. Слова «увидимся в аду» были вытатуированы аккуратным каллиграфическим почерком вдоль его ключицы. Мужчина не целился в нее из дробовика, но тем не менее тот был у него в руке. Он держал оружие небрежно, как зажженную сигарету, которую ему надоело курить.
– Как ты меня нашла?
– В Google, – объяснила Венди. – Я бы хотела купить у вас фейерверк. Какой бы товар у вас ни был, я уверена, что он окажется хорошим.
– Я ничего не выставлял в Google.
Теперь мужчина уже крепче сжимал дробовик. Его мускулистые руки до локтей были испачканы грязью. Зубы у него были ровные, но какие-то бесцветные, а сальные волосы – вьющиеся и длинные. Он мог бы быть привлекательным, если бы одевался опрятно и не казался таким параноиком.
Венди храбро указала на вывеску:
– Разве вы не продаете фейерверки?
Мужчина, казалось, впервые заметил знак.
– Да… Я не знаю… Может быть…
Венди посмотрела на руку, хотя она уже давно перестала носить часы.
– Что ж, мне очень жаль, – она вздохнула, стараясь разговаривать как нормальный человек и не показывать, что до смерти напугана. – Мне нужно осмотреться. Может быть, я смогу найти фейерверки где-нибудь в другом месте.
– Нет, – мужчина взмахнул дробовиком, и Венди чуть не вскрикнула, – давай поищем здесь. Как искатели сокровищ. Если мы их найдем, ты все получишь бесплатно.
Он повернулся и пошел в свое убежище. Венди очень хотелось заполучить фейерверки. Вопреки здравому смыслу, она последовала за ним.
Определенно, это было логово убийцы. На земле, на синем пластиковом брезенте, вперемешку лежали грязная женская одежда и обувь, снятая с его жертв, и еще более беспорядочная коллекция расчесок.
– Я пытаюсь собрать достаточно вещей, чтобы открыть собственный винтажный магазин.
Ну конечно, он соврал ей! Так говорили все убийцы.
– Я пробовал собирать еще и пишущие машинки, но они очень тяжелые.
– М-м-м, – протянула Венди, слишком напуганная, чтобы произнести хоть слово.
В углу стоял высокий мусорный бак с крышкой. Вероятно, он был полон частей тела. Мужчина снял крышку.
– Ох, они здесь! – Он вытащил длинную тонкую картонную коробку с напечатанными красными и желтыми китайскими иероглифами. – Бинго. Там их полно.
«Как он не заметил этого набора раньше?» – подумала Венди.
Мужчина взял бак за ручки и вынес его из своего логова.
– Я ничего не могу с ними сделать. Они запрещены к продаже. А мне не хочется привлекать внимание. Ну, ты понимаешь.
Венди последовала за ним к фургону. Мужчина все еще держал в руках дробовик. Если она скажет что-нибудь не то, он может передумать, выстрелить ей в голову и забрать расческу из ее сумочки.
– Я стараюсь держаться в тени, – продолжал он. Мужчина закинул мусорный бак в фургон и прислонил его к разобранному столу для пикника. Венди изо всех сил пыталась улыбнуться.
– Большое вам спасибо. Меня здесь никогда не было, – сказала она и направилась к водительской двери, стараясь не торопиться и не показывать страха. – Удачи.
Он помахал ей в воздухе своим дробовиком:
– Увидимся в аду!
«Я скучаю по дому».
Написав эти слова, Рой откинулся на спинку стула и задумался: скучает ли он по дому? Скучает ли он по Англии?
Климат в Англии был прохладным и влажным. В комнатах всегда было холодно, как бы хорошо ни работало отопление. Водопроводная вода была не такой вкусной, как бруклинская. Сушка вещей занимала целую вечность, а в сушилках носки давали усадку. Люди реже работали допоздна и ходили в спортзал и чаще собирались в пабах за кружкой пива или расслаблялись перед телевизором с чаем и печеньками.
Скучал ли он по Англии? Да, иногда. Ему было пятьдесят шесть лет, и он все еще иногда скучал по дому. Но если бы они не переехали, то Шай никогда бы не научилась играть в настольный теннис, а он никогда бы не подумал о Марсе и не написал «