Красный». Или «Золотой».
Определенно – «Красный». Рой значительно продвинулся за те несколько коротких часов, прошедших после вдохновляющего матча Шай по настольному теннису. Обе девушки у него в книге были беременны и вышли замуж за Серана. Марсианская свадебная церемония была безвкусной и чрезмерно разрекламированной, со скрытым языческим подтекстом. Они угнали марсоход, убежали и обнаружили кратер, полный замерзшей воды, которую они растопили, чтобы выжить. А русские уже приближались, целый пассажирский корабль. Но они не собирались убивать их, а хотели спасти. Это были члены богатой русской семьи Изабель, преступники с золотым сердцем. И они скучали по дому. Рою оставалось дописать одну или две главы. Ему нужно было вернуть их домой.
К тому времени как Лиам и Грег вернулись домой, Пичес была уже под кайфом и готовила кролика.
– Ужин будет только в полночь, но оно того стоит, – громко сказала она, размахивая бокалом белого вина.
– Пахнет травкой, – сказал Лиам.
– О, теперь ты знаешь ее запах? – Пичес хихикнула.
– Мама! – заскулил он. Казалось, он только недавно плакал.
– Прованские травы – вот чем тут пахнет.
– Ты что, под кайфом? – спросил Грег. Он, казалось, был впечатлен.
– И еще под каким, – призналась она.
В их квартире было жарко. Пичес сняла свитер и джинсы и готовила в одной футболке.
– Мама, пожалуйста, надень штаны, – захныкал Лиам. Телефон Пичес завибрировал: еще одно сообщение от Роя Кларка. Грег уставился на телефон, лежащий на стойке. И тут он затрезвонил. Это был Стюарт Литтл, он звонил и звонил. Рингтон для него был в виде барабанной дроби, начинающей песню Omnia Vincit! группы Blind Mice. Это сильно раздражало.
Пичес глотнула вина и фыркнула, как лошадь:
– Пойду поищу шорты.
Когда она вернулась, Грег и Лиам сидели за кухонным столом и ждали ее, и это было довольно странно. Они собирались там только для того, чтобы поесть.
– Мы хотим тебе кое-что сказать, – объявил Грег.
Пичес не знала, была ли травка причиной ее паранойи, но казалось, будто они нарочно пытались ее напугать.
– Ребята, – запротестовала она, – у меня и так был не самый лучший день.
– Ну, сейчас будет еще хуже, – сказал Лиам.
Нижняя губа Пичес задрожала. Когда ее единственный ребенок стал таким злым?
– Наша собака, – сказал Лиам, – она умерла.
– Мы вернулись домой примерно в одно и то же время, – объяснил Грег. – Он лежал перед дверью. Мы отнесли его в клинику, но было уже поздно. Его сердце остановилось.
Пичес даже не заметила, что их огромная собака исчезла. Она села рядом с Лиамом и взяла его за руку. Грег потянулся через стол к ее другой руке.
Слезы потекли у Пичес из уголков глаз и покатились по щекам.
– Он был хорошим псом, – она надеялась, что это не прозвучало глупо и высокопарно, – и моим другом.
Отпустив их руки, Пичес подложила ладони под бедра и принялась раскачиваться на стуле. Ее грудь содрогалась, а из носа потекли сопли.
– Мы взяли его, когда я была беременна тобой, – всхлипнула она, взглянув на Лиама. – Он был тебе словно брат. Когда тебе нужно было к педиатру, я обычно говорила, что везу тебя к ветеринару.
Теперь рыдания Пичес стали громкими и неуправляемыми. Известие о смерти собаки и, возможно, тот факт, что она выкурила до хрена травки, запивая ее белым вином, вызвали бурю эмоций. Как все до этого дошло? Она должна была быть барабанщицей в крутой инди-группе и встречаться со Стюартом Литтлом. Вместо этого она была перегруженной работой школьной медсестрой, матерью Лиама, женой Грега, главным поваром и мойщиком бутылок в семье и владелицей огромной старой мертвой собаки.
Грег наблюдал за женой через стол, сожалея, что они больше не держатся за руки. Лиам жмурился с несчастным видом. Он был безутешен, как и его родители. Грег встал:
– Может, помочь с ужином? Тебе нужно еще вина? Лиам, накроешь на стол? Для начала налей всем по стакану воды из холодильника, ладно?
Никто не двигался.
– Ненавижу эту кухню, – Пичес всхлипнула. – Здесь нет вентиляции. Может, нам стоит переехать? Я хочу переехать.
Лиам открыл глаза:
– Мама, остановись.
Грег понимал, что его сын имел полное право горевать: в конце концов, он был подростком. Но Пичес!.. Ему не нравилось видеть ее такой печальной. И она себя так вела не только из-за собаки – это был старый-старый пес. Ей стало грустно еще до того, как они вернулись домой.
Грег принялся хлопотать по кухне: убрал вымытые тарелки, открыл очередную бутылку вина, нарезал хлеб, достал масло, сделал салат. Всякий раз, когда Пичес не могла работать по дому, он разворачивал бурную деятельность. До того как его жена стала медсестрой, таких грустных, беспокойных и неприятных дней было очень много. Они обдумывали возможные решения: переехать, родить еще одного ребенка, пойти в кулинарную школу или школу сантехников, тренироваться к марафону. Пичес с нежностью вспоминала о своей школьной медсестре. Та делала детям тосты и давала им кока-колу от расстройства желудка. Когда Пичес наконец решила пойти в школу медсестер, Грег был в восторге. Он составил список курсов, которые ей нужно было пройти, и экзаменов, которые предстояло сдать. Грег написал перечень ближайших университетов. Он составлял для жены расписание занятий, покупал продукты и готовил им еду. Он задавал ей контрольные вопросы по предметам и купил новую подушку, чтобы она хорошо отдохнула перед экзаменами.
– Он был бы не против попробовать кролика, – тихо всхлипнула Пичес и вытерла нос рукавом.
Грег поднял крышку и заглянул в кастрюлю, помешал содержимое: бедра, голени и маленькую заостренную головку.
– Ты готовишь кролика?
Пичес кивнула и фыркнула, закрыв лицо руками. Ее плечи затряслись. Смеялась она или плакала?
– Я купила его у мясника. Кролик, должно быть, «мясо недели» у них в магазине или что-то в этом роде. Знаю, ты не станешь его есть, но я собираюсь попробовать. Да, и еще нам нужно посмотреть побольше фильмов с Николь Кидман. Они ее большие фанаты.
– Кто? – Лиам больше не плакал.
Пичес снова вытерла нос рукавом футболки:
– Мясники.
Лиам встал и достал из буфета три стакана.
– Мама, ты под кайфом. Мне стыдно за тебя. Помнишь, как ты спросила меня, где взять травку? Ты интересовалась этим для себя?
– Нет, – она махнула ему рукой, – это для Стюарта Литтла. Его жена была больна.
Грег снова наполнил ее бокал вином.
– Я знаю, что ты от него в восторге. Мне он тоже всегда нравился. В последнее время я о нем часто думаю.
«Не трать зря время», – с горечью подумала Пичес.
– Может, я мог бы дать тебе несколько песен для него. Мне кажется, они вышли удачными, но я не настолько классный музыкант, чтобы заставить их звучать круто. Я думаю, у него бы получилось. Это песни для детского альбома. – Грег достал из морозилки кубик льда, сунул его в рот и пососал. – Думаю, я могу тебя об этом просить. Кажется, ты у меня в долгу.
Пичес глотнула вина. Она решила ничего не говорить о том, что Стюарт пытался превратить стихотворение Шела Сильверстайна «Больная» в песню. Что Грег имел в виду, говоря, что она должна ему?
Муж опустил указательный палец в жаркое из кролика и облизал его.
– Нам пришлют прах нашей собаки… – Он причмокнул губами: – На вкус как черничное варенье.
Грег вытащил из заднего кармана брюк блокнот и ручку и что-то записал.
«Кролик, хватай его. Черничное варенье», – пропел он про себя.
Пичес наблюдала за мужем с явным неудовольствием. Она отодвинула бокал:
– Стюарт как-то сказал мне, что никогда не стал бы записывать детский альбом. Это слишком банально и смахивает на кризис среднего возраста.
– О, он правда рассказал тебе об этом?
– Да. Он мне много чего рассказывает.
Пичес сама не понимала, что делает. Во время последней встречи со Стюартом Литтлом она просто сказала ему, чтобы он шел домой к жене.
– Почему бы тогда тебе не попросить Стюарта Литтла прийти и съесть твоего кролика вместе с тобой?
– Может, я так и сделаю, – ответила Пичес.
– Ребята, – взмолился Лиам, – остановитесь.
– Я видел, как ты его целовала, – сказал Грег.
– Да, и мне это понравилось.
– Мама?
Грег проигнорировал просьбу сына. Лиаму семнадцать, и он сможет с этим справиться. Когда Пичес рожала Лиама, она рычала на Грега, как бешеная собака, и выкрикивала ругательства. Каким-то образом ей это помогло. Если Пичес нужен скандал, то скандал будет.
– К черту твой флирт. И к черту твоего кролика, – насмешливо сказал Грег.
Он сорвал с себя носки и швырнул их через всю кухню, предварительно вывернув наизнанку, чтобы разозлить ее еще больше.
– Папа!
– Пошел ты, – огрызнулась Пичес, – это ты виноват в том, что собака умерла.
– Мама, пожалуйста.
Но они продолжали игнорировать его, и Лиам выбежал из кухни.
Сидя в своей комнате, Лиам буквально кипел от злос- ти. Почему все так запуталось? Его собака была мертва, родители ненавидели друг друга, и он полностью испортил отношения с Шай. Они уже собирались заняться сексом, а потом выяснилось, что он оставил свой рюкзак в парке. Лиам так забеспокоился, что кто-то украдет его вместе с учебником по матанализу, что фактически бросил наполовину раздетую Шай без каких-либо объяснений. На следующее утро Лиам получил 89 баллов по тесту, что было абсолютно неприемлемо – ведь он еще никогда не получал таких низких оценок. С тех пор Лиам пребывал в плохом настроении, но он не винил в этом Шай.
Чертов Брюс – вот кто во всем виноват! Если бы тот не спалил школьный двор, мама не злилась бы на него все время и у него не развился бы этот комплекс: ему казалось, что он не заслуживает того, чтобы все было хорошо, и ситуация обязательно должна испортиться. Лиам был не в силах поговорить со своей девушкой или хотя бы написать ей SMS с извинениями. Допустим, он официально не просил Шай быть его девушкой, но, черт возьми, она ею и была! И если Шай этого еще не поняла, то ее можно назвать полной идиоткой. В любом случае она слишком увлеклась их учителем латыни. К черту его. И ее тоже.