Габби и Манфред настояли, чтобы Венди наняла кейтеринговую компанию, хотя хозяйка дома хотела заказать всю еду с Full Plate и приготовить ее самостоятельно.
– Это не ужин, – упрямилась она, – только закуски, вино и пиво.
– Для этого и нужен кейтеринг, – сказала Габби.
Их вызвали в Лос-Анджелес Enjoy! и Fleurt, чтобы они могли лично освещать вечеринку Меган Маркл и принца Гарри по случаю Ночи костров. Венди должна была огорчиться, что ее не отправили, но на самом деле она вздохнула с облегчением.
Нервы Венди были на пределе. Прошлой ночью она просидела допоздна, безуспешно пытаясь прочесть книгу Роя. Он написал либо что-то блестящее, либо что-то ужасное – Венди не могла точно определиться. Нужно ли было развивать сюжет именно на Марсе? Почему не в Марфе, штат Техас? Или в Лиме, Перу? Был ли Марс отсылкой к чему-то, просто она этого не понимала? Это Рой учился в Оксфорде, а Венди – всего-навсего в Нью-Йоркском университете.
Даже во сне Рой продолжал с тревогой и надеждой ждал ее отзыва на книгу, и Венди знала это. Но правда была в том, что она, как и многие из его так называемых фанатов, никогда не могла дочитать до конца ни один роман Роя Кларка, даже «Оранжевый».
Как ему сказать об этом? Ей так много нужно было ему сказать… Венди стояла рядом с едой, перекладывая ножи и глотая шампанское. Чем это пахнет – сыром или травкой?
Боже, что они делают… Американцы не праздновали Ночь костров, они даже не знали, что это такое.
Хотя один человек определенно праздновал. Тед Литтл вовсю веселился, поджигая мелкие предметы и бросая их во все еще незажженный костер. Он даже нашел аэрозольный баллончик с репеллентом и, распыляя его, подпаливал струю зажигалкой, которую нашел на школьном дворе.
Тед не мог поверить, что никто не кричит на него.
– Классный трюк, – одобрительно сказала школьная медсестра. – Я рада, что ты чувствуешь себя лучше.
– Сделай это еще раз, – сказала милая мама Шай, хотя это был ее дом.
– Опять! – возмутилась его собственная мама, задыхаясь от прыжков и разводя руки и ноги в стороны. В последнее время она постоянно прыгала. Или делала себе маски для лица. Или выщипывала брови.
В углу его отец курил маленькую фиолетовую трубку, прислонив свой скейтборд к садовой стене.
– Чувак, – к нему подошел волосатый мужчина и потянулся за его фиолетовой трубкой, – твоя песня Omnia Vincit! вызвала у меня желание стать учителем латыни.
Тед поджег еще одну порцию средства от насекомых, потом еще и еще…
Лиам сидел на траве, скрестив ноги, наполовину скрытый кустами рододендрона. Шай заметила его поношенные серые брюки и старые кеды из окна своей спальни и спустилась к нему, чтобы поговорить.
– Мама будет не в восторге – весь сад провонял травкой. Почему ты не поднялся ко мне? Почему ты так странно себя ведешь?
– Ничего не странно, – проворчал Лиам, хотя знал, что так оно и есть.
– Ты не ответил ни на одно мое сообщение. Ты злишься на меня?
– Да… нет… я не знаю, – сказал он несчастным голосом.
– Здравствуй, дочь, – отец Шай стоял над ними с бокалом коктейля; он выглядел крупнее и старше, чем обычно. На его кардигане не хватало пуговицы. – Ты пригласила этого мерзавца, учителя латыни, на нашу вечеринку?
– Папа, – жалобно сказала Шай, – мы с Лиамом разговариваем. Кроме того, весь район здесь. Все нормально. Я могу пригласить кого захочу.
Лиам не сразу заметил мистера Стреко, но теперь смотрел на него, набивающего рот едой, и его выпирающую татуировку. Он тоже не был в восторге от того, что Шай пригласила своего учителя.
– Надеюсь, в следующем году он сделает меня капитаном, – заметила Шай. – Я подумала, что должна приложить к этому усилия.
Мистер Стреко взглянул на них, бросил тарелку с остатками еды в незажженный костер и направился в их сторону, уже протягивая Рою свою волосатую лапу.
– Salve, мистер Кларк. Я просто хотел, чтобы вы знали: я не обижаюсь.
Вялое рукопожатие Роя стало крепче, когда он разглядел нелепую оранжево-синюю татуировку улыбающегося бейсбольного мяча.
– Не приди я тогда, вы не дали бы возможности Шай сыграть на том турнире.
– Папа, – упрекнула его Шай, сидя на траве.
Лиам оценил тот факт, что ее отец, казалось, ненавидел мистера Стреко так же сильно, как и он сам. «Вперед, мистер Кларк!»
– Да, но оказалось, что она отлично играет. Так что теперь она будет выступать чаще, – мистер Стреко вырвал руку из железной хватки Роя и указал на незажженный костер: – Ignis aurum probat.
Шай вскочила на ноги:
– «Золото проверяется огнем». Сенека. Вы писали об этом на страничке в соцсетях.
Рой втянул живот и повертел в руках бокал джина с тоником. Мистер Стреко был точь-в-точь как ученые из его книги, только говорил более вкрадчиво. Он был дьяволом.
– «Золото проверяется огнем», – повторил Рой. – Какая хорошая фраза.
Книга была всего лишь черновиком. Он все еще мог доработать ее.
– Папа, – Шай подражала сдержанному, временами властному тону своей матери. – Почему бы тебе не пойти глянуть, не нужна ли маме помощь.
Он посмотрел на Лиама – тот казался мрачнее обычного. Похоже, Рой прервал любовную ссору.
– Я вас оставляю.
Мистер Стреко попятился к столику с напитками.
– Отличная вечеринка, – сказал он, ни к кому конкретно при этом не обращаясь.
Венди только что налила себе второй, или третий, или четвертый бокал шампанского. Было уже пять часов, и небо начало темнеть. Сад почти заполнился беззаботно болтающими людьми. У работников кейтеринговой компании все было под контролем. Высокий костер был готов. Там были аккуратно сложенные дрова, старая дверь, сломанные стулья, разобранный стол для пикника и чучело «Гая Фокса», любезно предоставленное другом Роя, Таппером, и его крайне странной, чрезвычайно высокой женой-художницей. «Гай» был широкоплечий, желтоволосый, с оранжевым лицом из папье-маше, одетый в легковоспламеняющийся блестящий серый двубортный костюм с синим галстуком. Он очень походил на недавнего президента, чье имя никто не произносил вслух. Под мышками чучела продели веревку и подвесили его к ножке перевернутого стола для пикника; оно беспомощно болталось, опустив голову и ссутулив плечи. Прежде чем разжигать костер, Венди попросила Роя вкратце объяснить, что означает эта ночь. Он ответил, что в этом нет необходимости, однако Венди не хотела, чтобы соседи решили, будто они спятившие огнепоклонники, да еще и преступники (учитывая предстоящий фейерверк). Она собиралась напомнить, чтобы Рой сказал несколько слов, но он был поглощен разговором с Таппером и Элизабет Полсен, поэтому Венди держалась в стороне.
Сегодня вечером Стюарт был с Мэнди… и в то же время не с Мэнди. С тех пор как он понял, что она врала ему, Стюарт держался на воображаемой дистанции. Он даже немного поддразнил ее – просто чтобы проверить свою догадку.
– Что лучше сочетается с лекарствами – пиво или вино? – спросил Стюарт. – Я слышал, что непастеризованный сыр опасен для больных рассеянным склерозом.
Мэнди была невозмутима. Она так долго притворялась, что стала профессионалом в этом деле.
– Доктор Голдберг говорит, что это не имеет значения. Главное – принимать витамины, хорошо питаться, много спать и находиться на солнце.
Сегодня она выглядела прекрасно. Если бы Стюарт не был так зол, он бы написал о ней песню.
«Ты лгала мне так сильно, без всяких прикрас.
Но я насквозь тебя вижу. Давай кончай этот фарс!»
Он установил одну из статуй ара Таппера Полсена на кухне, чтобы убедиться в том, до чего может дойти ее вранье. Теперь у Мэнди был личный тренер по кроссфиту. Они отодвинули кровать в сторону, чтобы разместить там необходимый спортивный инвентарь. Мэнди бóльшую часть своего времени все еще проводила в постели, глядя в свой iPad. Еще она тренировалась, запихивала под кровать почту и готовила изысканные блюда из готовых наборов. Поэтому смотреть записи с камер наблюдения было на самом деле очень скучно.
Их сын Тед держал в руках огромную тарелку макарон с сырными шариками и тыкал вилкой в ногу «Гаю Фоксу». Неужели они неправильно его воспитали? – подумал Стюарт. Трудно было судить наверняка, но он подозревал, что их сын плохо себя ведет. Как социализировать единственного ребенка? Такие вечеринки, наверное, были хорошим выходом для начала, если не считать того, что там не было маленьких детей, только дочь Роя и сын Пичес, которые сидели очень близко друг к другу на траве, сплетя руки и ноги и склонив головы, и разговаривали друг с другом. Раньше такими были Стюарт и Мэнди. Они не могли оторваться друг от друга. И он все еще желал ее, хотя и сильно злился. Валяться в постели целыми днями, особенно когда муж надрывается на работе, которая ему осточертела, а сын после школы зависает с какими-то чудиками, играет в «Подземелья и Драконы» и поджигает что попало! Как она могла лгать ему? Как можно лгать о серьезной изнурительной болезни своему мужу, лучшему другу, соседу по комнате, единственному человеку, который заботится о тебе, отцу твоего ребенка? Он должен сказать ей, насколько он зол. Она была настоящей лентяйкой, эгоисткой, и вообще это было какое-то безумие. Разве не так?
Черные волосы Мэнди блестели. Ее темно-синяя джинсовая куртка выглядела фантастически на фоне бледной кожи. Ее черные брови изгибались как-то по-новому. Сегодня вечером она была в ударе.
– Чего они ждут? – требовательно спросила Мэнди. – Уже чертовски темно. – Она наклонилась к Стюарту и сделала глоток пива. – Сегодня я чувствую себя хорошо, словно мне опять двадцать лет.
– Почему бы тебе не чувствовать себя хорошо? – с горечью пробормотал Стюарт.
Мэнди сделала шаг назад:
– Что случилось? Ты злишься на меня?
Стюарт не знал, с чего начать. Он не просто злился. Он был оскорблен. Когда-то они с Мэнди и ребятами из группы постоянно разыгрывали своих учителей и друзей. Мэнди по-прежнему была его лучшей подругой. Неужели он не мог хотя бы присоединиться к ее авантюре?