Добрались до усадьбы, где встретившей нас прислуге лекарь объявил о цели визита, после чего проводили до комнаты, выделенной исправнику хозяйкой. Раскланялись, Антон Сергеевич представил меня и объявил о цели визита. Казачихин, оказавшийся вполне себе представительным мужчиной слегка за сорок (привык к депутатам и чиновникам постпенсионного возраста в своем времени), не задавая лишних вопросов — тут же присел за стол, приняв протянутую бумаги.
Оформление опекунства после проверки моих документов заняло пару минут и заключалось в составленной бумаге, по сути — справке, под текстом которой мы все втроем по очереди расписались. В дверь постучались, после разрешения заглянула девица и проинформировала, что всех нас Татьяна Терентьевна через двадцать минут ждет к обеду. Синхронно достали часы (да, я приобрел пусть громоздкие, но настоящие часы, чуть меньше десяти рублей обошлась покупка), сверились и лекарь приступил к расспросам по поводу земли и рабочей силы.
Исправник, уяснив что нам требуется — высказал сожаление, что ничем поспособствовать не может: покупка и аренда вотчинных земель башкир под запретом.
— Только с высочайшего разрешения императорского правительства! — Провозгласил Михаил Трофимович и недовольно поморщился, добавив. — А после манифеста императрицы от восемьдесят второго года: «право собственности каждого в имении его распространено на недра земли, на все сокровенные минералы и произращения и на все делаемые из того металлы» — никто не спешит землю продавать, всяк мнит, что у него под навозной кучей за конюшней залежи рудные в недрах…
Антон Сергеевич с сожалением развел руками, словно говоря: «Я сделал всё, что мог». А меня словно мешком пыльным из-за угла ударили, лихорадочно думая, что же стоит предпринять и как выкручиваться из этой непростой ситуации — столько надежд и планов было завязано на сельское хозяйство. В столовой, где нас угощали обедом и всё теми же блинами — ел не чувствуя вкуса и практически не участвовал в общем разговоре, погрузившись в раздумья о своей доле тяжкой…
— Херр Герман, вы сегодня сам не свой! — Татьяна Терентьевна проявила заботливость на правах хозяйки. — У вас что-то случилось? Завтра вас вечером с Антоном Сергеевичем ожидаю на ужин!
— Обязательно придем, Татьяна Терентьевна! — Вяло изобразил энтузиазм.
По дороге домой Антон Сергеевич заметил, что не стоит опускать руки — ещё побарахтаемся, мне ведь не обязательно нужна земля в собственность, можно и арендой удовлетворится? В глубине души, конечно — хотелось именно свою землю и навсегда, желательно в окрестностях Миасса или Сатки, особенно после того, как узнал о манифесте на право собственности владельца на всё, что находится на участке. Но выслушав предложение лекаря, что можно арендовать именно под сельское хозяйство — согласился, что и этот вариант устроит.
— Лично обращусь к Иллариону Ивановичу, херр Фальке! Надеюсь, он мне не откажет, к тому же нам ведь не так и много требуется?
— Да, Антон Сергеевич, немного, на самом деле. А если с рабочими руками вопрос не решим, то дай бог своими силами десятину или две обработать…
Вечером нанесли визит купцу Файзулину, который порадовал: не торгуясь предложив забирать столько мыла, сколько я смогу ему предложить. Сразу настроение полезло вверх, на всякий случай поинтересовался, можно ли через него попробовать арендовать землю у башкир, исключительно для ведения сельского хозяйства. Тот задумался и пообещал узнать, но сразу предупредил, что если и получится, то далеко от златоустовского завода, здесь всё давно, вплоть до Сатки — принадлежит Лугинину.
В среду утром опять тренировался с казаками, которые и сегодня в полном составе явились, до обеда наведался в госпиталь, где Демьян похвалился новой партией, на этот раз простого хозяйственного мыла. Ну это для меня простого, а здесь на этой основе можно и дегтярное сделать, благо недостатка берез и бересты в округе не наблюдается, да и само это мыло на ура пойдет, как дешевое и удобное для бытовых нужд. Самое главное — приучить народ им пользоваться и вот тут дешевизна играет на руку, пусть оценят удобство, по сравнению с щелоком. А уж рекламную кампанию в отдельно взятом горно-заводском округе проведем как следует!
К вечеру и походу в гости готовился слегка волнуясь, осознав, что хорошее отношение ко мне Татьяны Терентьевны — дорогого стоит. Мне бы ещё тогда обратить внимание на то и дело подмигивающего мне лекаря и его неудержное, совсем не ко времени — веселье…
Странности начались сразу: Татьяна Терентьевна встретила нас даже не как дорогих гостей, а близких и богатых родственников. Даже не по себе стало в какой-то момент, почувствовал себя Хлестаковым из пьесы Гоголя, принимаемого простодушными жителями уездного города за ревизора.
— Мой мальчик! — Хозяйка погладила меня по голове. — Михаил Трофимович рассказал о ваших затруднениях, не волнуйтесь, приедет Ларион Иванович скоро и обсудим!
— Мы вчера с купцом Файзулинным обсуждали возможность арендовать землю у вотчинников, — я хоть и был в замешательстве, но стоило показать, что и сам на что-то годен. — в Айлинской и Тырнаклинской волости!
— Это же далеко! — Вмешался Казачихин. — Зачем вам туда перебираться, мой юный друг? Тем более ваш опекун по долгу службы не сможет там за вами присматривать! А поспособствую со своей стороны вам всячески устроится на новом месте! Решим и с крестьянами, и казаков попрошу поспособствовать с обработкой земли на первое время, коли готовы будете заплатить…
Да что, черт возьми, происходит? А накал идиотизма и не думал спадать, Татьяна Терентьевна встала из-за стола, лично поднеся мне огромное блюдо с блинчиками:
— Выберите, херр Герман, вот с икрой черной, с медом, с вареньем. — монотонно перечисляя, она не сводила с меня глаз, словно от того, что я выберу — что-то зависит.
— А вот давайте этот, с икрой! — Ткнул пальцем я. — А хрена тертого нет, да перца острого или черного?
— Угощайтесь, херр Фальке, сейчас распоряжусь! — Она села на место, достала платок, промокнула глаза, высморкнулась и почему-то обратилась к лекарю. — Ничего, Антон Сергеевич, у нашей Александры тоже характер не ангельский! И сирота, без отца шестой год растет…
Тот на это заявление так закивал согласно, что я начал наконец подозревать, во что меня втравливают. Как минимум — с Александрой этой опекун мой очень хорошо знаком. А пока стоит сделать морду кирпичом и вытерпеть этот спектакль до конца, а уж Антон Сергеевич мне всё объяснит, по дороге домой! Под конец ужина Татьяна Терентьевна превзошла саму себя, обмазав мне голову маслом, судя по запаху — оливковым, хорошо купцы первой гильдии живут! А мы с лекарем конопляным давимся…
— Кто она, Александра эта, внучка? — Лекаря взял за грудки, едва отошли от усадьбы. — Ты во что меня втравил, Антон Сергеевич⁈
— Я попрошу! Ну же, херр Фальке, успокойтесь и возьмите себя в руки! Между прочим, Сашенька прямая наследница Лариона Ивановича, наряду с тремя братьями! Полноте вам всерьёз воспринимать фантазии Татьяны Тереньтевны, она просто души во внучке не чает, вот и пытается её судьбу обустроить!
— А я то здесь причем? Ни капиталов, ни собственности⁈
— Нобилитет, херр Герман! — Назидательно пояснил он, поправляя одежду после того, как я разжал руки. — Братья у неё в Преображенском полку служат, вернее числятся, и по выслуге лет получат дворянство, а Александра — увы…
— Ну уж нет, Антон Сергеевич, это не мой метод! — Сразу же обозначил свою позицию во избежании дальнейших недоразумений. — Так и до Татьяны Терентьевны эту мысль донесите, только без меня! А что, Александра эта, кривая, косая или перестарок, чего ей в столице дворянчика подходящего не нашли раз припекло⁈
— Сами увидите скоро, херр Герман! До конца недели должны приехать, вот и познакомитесь!
И доктор закатился со смеху. Ну не скотина ли он после всего этого, а ещё опекун называется…
Глава 11
Глава 11.
Ничто так не помогает от дурных мыслей и уныния, как физические нагрузки, поэтому утром в четверг легким бегом рванул к казакам. Добежал, посмотрел на острог, больше напоминавший разворошенный муравейник и побежал в госпиталь: позанимаюсь, пока там никого нет, а как Демьян придет — подведем итоги наших трудов. А после обеда Дитрих должен приехать, привезти сделанный образец поршневых мехов — будем запекать клинкер. Результат первого опыта его настолько впечатлил, что преисполнился рвения продолжать опыты дальше, ну а я пошел у него на поводу, согласившись.
Из трубы мыловарни-лаборатории валил дым, виднелись отблески света и кто-то бубнил — пришлось заглянуть. Дети богадельни, как я называл сирот — в количестве двух парней и девчонки хозяйничали у печи с варящимся мылом, а Прохор им что-то вещал.
— Прошка, ты почему здесь, а не в палате⁈ — Сходу наехал на пациента. — Ты чего неугомонный такой, как сюда пробрался? Тут дует изо всех щелей! Не дай бог помрешь не выздоровев, всю статистику нам похеришь!
— Демьян помог! За пудоростками присматриваю, кабы они без пригляда не сожгли наш завод!
— Да мы и сами справимся! — Бойко ответила та сама пигалица, которая уже спрашивала про школу.
— Тебя как зовут, самостоятельная? Точно сами справитесь⁈
— Дарья! — Шмыгнула носом и продолжила. — Как не справимся, барин, нам дядька Демьян все растолковал, второй раз варим, вон в углу нашей выделки мыло стынет, сами вчера разливали, под приглядом! Будем сейчас без остановки варить, как дядька распорядился, чтоб наш прокорм и одёжу отработать!
— С эксплуататором я сейчас поговорю, как с церкви придет… — Пообещал я и посмотрел на оробевших, в отличие от Даши, пареньков. — А вас как зовут, орлы?
— Данила!
— Вавила!
— А друзья ваши где, вас же пятеро тут?
— В церковь ушли с дядькой и теткой, по очереди робим. — Объяснил осмелевший Данила.