— Ясно всё с вами, так, Подаренка, ты за старшую тогда, а этого Кокованю обратно в палату сейчас перемещу. Пошли, Прохор и больше не нарушай больничный режим!
Прошка допрыгал кое-как с моей помощью до госпиталя, при этом шипя сквозь зубы и страдальчески морщась. Не поленился и ещё раз внушение сделал, чтоб лежал смирно и выздоравливал побыстрей, под конец припугнув: что если помрет — не возьму к себе.
Только начал заниматься — появились вернувшиеся из церкви Демьян с Аксиньей и детьми. Не стал сбивать настрой, продолжив зарядку и подходы к турнику, лишь попросил Демьяна оставить перекусить чего-нибудь, чтоб не тесниться сейчас всем вместе.
— Вы прямо как Илларион Иванович, — одобрительно заметил он. — тот тоже не гнушается из артельного котла отведать, проверить как работных кормят, барин!
— Иди ешь, подхалим! Сегодня с тобой заниматься будем, как сам позавтракаю, казакам недосуг. — Испортил настроение, напомнив про купца и его семейство. — Там и поговорим, что дальше будем делать, а перед обедом — профсоюзное собрание общее!
— Чаво? — Лицо Демьяна вытянулось, выразив искренне недоумение. — У меня всё до полушки записано, барин Герман, на что деньги потрачены!
Поел быстро — рядом переминалась с ноги на ногу Аксинья, не решаясь что-то спросить, пока за столом. Сытно, вкусно — но простенько, разбаловался я у Марфы на мещанских харчах. Заметил Демьяну, вылезая из-за стола:
— Спасибо! Демьян, на еде не выгадывай! А то у вас и Дарья, и Машка полупрозрачные ходят, да и парни упитанностью не отличаются, кормите от пуза, раз уж работают! Сейчас ещё пост этот великий ваш скоро, не уморите ребятню! Аксинья, что у тебя?
— Пономариха на сносях, барин, со дня на день позовут роды принимать…
— Ну и? — Не понял я.
— Он мыло не дает! — Аксинья показала на будущего мужа. — Говорит, что сейчас всё на продажу откладываем!
Я от души посмеялся, когда узнал что Аксинья у лекаря оформлена как повивальная бабка, как-то не ассоциировалась она с образом этим. Но смех смехом, а как выяснилось: по количеству тех, кто к ней обращался — она в разы била и Антона Сергеевича с его частной практикой, и тем более Демьяна, который был у него на подхвате фельдшером.
Упускать такою возможность было глупо, сразу же вместе с лекарем провели с ней несколько бесед-лекций о гигиене и пользе мыла. По той же схеме, как и с Антоном Сергеевичем — подключили её к агитации пропаганде нашей продукции. А кусок мыла в подарок каждой роженице — это уже моя идея. Заодно обязали Аксинью вести статистику выживших младенцев и матерей, роды у которых принимали с соблюдением гигиены и мытьем рук. Это уже лекарю в копилку для составления доклада, проникся необходимостью собрать подтвержденную доказательную базу перед вынесением новшества на суд медицинской прогрессивной общественности.
— Демьян⁈
— А чаво Демьян, — заворчал тот, не чувствуя за собой вины. — мыло небось денег стоит, не по карману энтим сиволапым!
— Демьян?!! Сколько потребно, пусть столько и берет! Это сейчас оно им не по карману, подожди, распродадут купцы свои старые запасы, и мы цены снизим, будем за счет оборота прибыль получать! А чтоб этот оборот был — надо народ приучать к необходимости пользоваться мылом!
— Приучишь их, как же, холопов… — Демьян продолжал бурчать. — всю жизнь щёлоком стирают, станут оне на барскую забаву тратиться…
Вот сам из крестьян, а после солдатчины — неистребимый снобизм и чувство превосходства, откуда только что берется! Аксинья, довольна одержанной победой — занялась делами по хозяйству, а мы с ним отправились на двор, на палках биться.
— Сколько человек к работам привлечь можем сейчас, Демьян? — Тренировка тренировкой, но и выяснить, как продвигаются дела — надо. — Ты зачем распорядился мыло варить без перерыва? Я же говорил, что пока просто опытные образцы варим, опыт нарабабатывает и учимся, заодно себестоимость высчитать надо. А ты уже полноценное производство развернул, куда спешишь…
— Чтоб дармоеды без дела не сидели! А рази Файзула покупать всё по хорошей цене готов брать — надо делать! — Демьян разошелся и прижав меня к стене госпиталя, выбил из рук палку, изображающую саблю. — Пятеро сирот, считай, Прошка, у меня на примете двое солдат отставных, что сейчас при заводе — только команды ждут, дабы к нам перейти. Да девки две ещё с богадельни есть, обстирывают заводское начальство. Некуда пока столько народа пристроить! С мылом и два человека справляются: два днем, два ночью, а остальных пошто зазря кормить? И деньги кончились, барин, я в лавку Андриянову почти полтора рубля должен! А ты мыло просто так раздариваешь! И забавы энти ваши затратные! — Мотнул головой в сторону сарая, намекая на нашу с Дитрихом возню с цементом.
— Пошли подобьем бабки в доме. Принес я деньги, Демьян, расплатись с купцом сразу же!
Вот что бы я без Демьяна делал? До сих пор плаваю во всех этих мерах веса и объёма — никакой унификации как у нас: для жидкостей свои обозначения, для сыпучих продуктов другие — голова кругом идет. Я пока что только питейные меры немного понимаю и всё. А тут Демьян при мне посчитал всё, включая расходы на дрова и выдал результат, заставивший присвистнуть и прокомментировать:
— Нет такого преступления, на которое не пойдет капиталисть ради трехсот процентов прибыли! А у нас так и получается примерно, может чуть поменьше, а ты прибедняешся!
— Мы с Аксиньей хотим подростков к себе взять, сирот, коли ты не пошутил тогда что дашь денег на обустройство, поэнтому без опаски и приставил их к мылу — вырастим и секреты не разболтают чужим людям…
— Ах да, деньги! — Полез в карман и вытащил две приготовленные ассигнации по стольнику. — Раз детей себе берете, отложи себе сто пятьдесят, сто тебе в долг выдаю, пятьдесят считай подарком от меня вам с Аксиньей на детей. Только с домом пока не спеши, ещё неизвестно, где и как основательно строиться начнем с весны, может и переедем вовсе… Себе ничего не брал из денег?
— Токмо на еду, барин, как вы сами сказали, что прокорм за ваш счет! Мне того, что Антон Сергеич плотит — хватает и даже откладываем на будущее!
— Сколько он тебе дает говоришь, два, два с полтиной? Определи пока себе три рубля в месяц от меня на жизнь, и по рублю будем списывать с долга, тоже каждый месяц. А позже тебе процент определим с прибыли, пай то есть, как дела пойдут в гору.
Что понравилось — благодарить и кланяться Демьян не стал, лишь кивнул с довольством, тут же порываясь развить кипучую деятельность, отрабатывая только что оказанное доверие. Еле остановил, сказав собрать всех в палате (кроме занятых в сарае варкой мыла), где маялся от безделья выздоравливающий Прохор. На анонсированное профсоюзное собрание.
Народ с опаской расселся по лежанкам, не зная чего от меня ожидать, а я разразился короткой, но проникновенной речью в духе корпоративной этики. Золотых гор не обещал, но перспективы постарался нарисовать, для мотивации. Фронт работ пообещал необъятный — одной только варкой мыла не ограничимся. Особый упор сделал на овладении грамотой, раз уж школа при заводе была только для детей работников — будем своими силами выходить из положения. Ответственным за обучение грамоте и счету поставил Демьяна, ну и сам буду помогать ему, не каждый день. Особый упор сделал на то, чтоб учились все, а не только дети, в это время Аксинья с Прохором что-то порывались сказать — пришлось шикнуть, чтоб не перебивали. Подсластил пилюлю, объявив что к грамотным и отношение другое будет, и других новых работников им под начало определим и заработок, соответственно — побольше, чем у неграмотных.
— Ну чего вам? — Это Аксинье с Прошкой, ерзавшим от нетерпения.
— Я разумею грамоту, барин! — С гордостью выпалила Аксинья.
— И я сподобился! — Не менее гордо добавил Прохор.
— Так какого!!! — Покосился на внимательно слушающих детей и сбавил обороты. — Буду экзаменовать в таком случае, а раз все грамотные — то и со всех спрос, особенно с Прохора! Вот и нашлось тебе занятие! Демьян, приобретешь всё, что надобно для учебы!
Сегодня у меня весь день, получается, на производстве, ну и хорошо, своими глазами посмотрю, что тут происходит. Собрал тех, кто не при деле, в сарае и на примере происходящего на печи стал объяснять, что мы делаем и зачем. Чтоб имели представление, а не просто механически повторяли увиденное. Дети слушали с интересом, а освоившись — и вопросы начали задавать. Пару лет — и своих молодых специалистов воспитаем, а Дарья вообще далеко пойдет, с её бойкостью и любознательностью…
Ближе к обеду нагрянул батюшка с безмолвным сопровождающим, видать служка какой-то, без предупреждения начав с порога укоризненно выговаривать:
— Ну как же так, херр Герман, новое предприятие и без освящения⁈
— Да какое там предприятие, сами видите — сарай стоит! До предприятие далеко ещё! — Включил я дурачка.
— А между тем толки о мыле вашей выделки уже по всему заводу идут, херр Фальке! — Не поддался на мою уловку Никанор и нахмурился. — Али не желаете освящать начинание⁈
— Желаем, батюшка, желаем! Давайте в любое удобное для вас время сие таинство проведем!
— Всё с собой, сын мой! Коли согласен, сейчас и освятим!
— Госпиталь мы о том году освятили, батюшка, как построили! — Почтительно, но твердо завил Демьян, когда священник сунулся было к избе, после чего тот с недовольством развернулся к мыловарне.
Естественно, все тут же побросали дела и сбежались на представление. Служка разложил причиндалы на лавке, батюшка изобразил четыре креста на стенах елеем, поставленным басом пропел:
— Благословен Бог наш…
И уже без особого огонька и старания отбарабанил псалом, напоследок благословив всех из присутствующих. Заметив, что Никодим и уйти порывается, и мнется, словно чего-то ждет — догадался и подозвал Демьяна:
— Рассчитайся, пожалуйста!
Они отошли в сторону, а отвернулся, чтоб скрыть усмешку, вызванную тем, как яростно принялся торговаться Демьян. Вот что обещанный пай с прибыли, как личная материальна заинтересованность творит! Куда только подевалась недавняя почтительность к институту церкви и представителю её интересов!