Под вечер заглянул Дитрих, в чрезвычайном возбуждении:
— Герман, я имел с самим Илларионом Ивановичем длительную беседу!
— Зер гут, Дитрих, зер гут! Все идеи выложил⁈
— А что? — Растерялся Дитрих и тут же с энтузиазмом щенка, которого потрепал хозяин, продолжил. — Илларион Иванович выказал неподдельный интерес ко всем нашим работам! Разве что опыты получение соды из соли и известняка раскритиковал, убыточно выходит…
— Ты же сам говорил, что у него фабрики по производству ткани есть? Заелись, значит соду втридорога покупать не убыточно, а передовой метод — дорого⁈ Разбаловало вас доступность поташа, не понимаете, что без соды никуда!
В общем — пока всё идет по плану, сейчас ещё выдержать паузу, не бежать вприпрыжку самому на поклон к Лугинину, с просьбами. И тут как нельзя кстати недавняя операция, с чистой совестью можно заняться пробной партией свечей стеариновых, до визита к купцу, да мысли привести в порядок, отговариваясь болезненным состоянием…
Уже после бани, побритый, протерев голову и лицо водкой — с любопытством наблюдал, как Антон Сергеевич нарезает круги вокруг меня.
— Что, к купцу в гости надо идти?
— Да, Герман! — Обрадовался лекарь. — Невежливо тянуть с этим, к тому же приглашены и не раз уже!
— Ну вот в среду и пойдем, завтра ещё кой-чего сделаю в госпитале, чтоб не с пустыми руками идти, в порядок себя сегодня привел, так что послезавтра с визитом нагрянем…
Подготовка к посещению усадьбы не обошлась без нервотрепки, Антон Сергеевич критически осмотрел меня со всех сторон, сетуя, что так и не обзавелся я приличным гардеробом.
— Скоро! Аксинья со своими подопечными шьет одежду по моим фасонам! И свитер свяжут, на локти кожаные нашлепки пришьют — сносу не будет!
По дороге к особняку, скрывая нервозность по поводу предстоящего знакомства — зател светскую беседу:
— А чего, Антон Сергеевич, вы все в церковь так часто ходите, чуть ли не каждый день?
— А куда нам ещё ходить? — Сбавив шаг, удивился лекарь. — Купцы о делах договариваются, Марфа новости узнает, где это ещё делать, как не в храме, перед и после службы?
— Так в трактире же, за кружкой пива! — Парировал я, на что доктор хмыкнул.
— Ты в нашем трактире пиво видел? Мы там с казаками сидели, разогнав тех завсегдатаев, при которых за карманами следить надо. Да и потом, Герман, в заводе множество поборников старой веры самого разного толка, кои церковь не посещают, тех же казаков взять; работники по выходным тоже пренебрегают посещением службы, норовя в трактир заглянуть, а Никодим кляузы строчит то в епархию, то исправнику жалуется. Вот и ходим…
Сегодня нас почтила встречей сама Татьяна Терентьевна, вместе с уже знакомым мне Ларионом. Лекаря куда-то в дом увлекла, а мне проворковала, указав на Лариона:
— А вы, херр Фальке, познакомьтесь пока с детьми, Ларион вас проводит!
Начинается… Ларион, едва бабка с Антоном Сергеевичем ушли — засыпал меня вопросами:
— А что это у тебя, Герман? — Сверток в руках сразу привлек его внимание. — А ты продолжение оды дописал⁈
— Над одой работаю, а это свечи из нового материала, который в моей мастерской производят, деду вашему показать, да бумага, покажу вашему младшему Коле забаву, на которую ты меня натолкнул рассказом о воздушном шаре — научу вас самолетики делать!
Ларион привел меня большой зал, где нас встретили девятилетний Николай и Александра, оказавшаяся, вот сюрприз — миловидной брюнеткой лет восемнадцати. Зря это я отнекивался от женитьбы на такой барышне, а если учесть, какое за неё приданное дадут…
Александра сделала книксен и замурлыкала по французски, я из этого всего разобрал только свое имя. Улыбнулся как можно приветливей и ответил:
— Эдит Пиаф, Софи Марсо, Эммануэль Макрон! Сорри, мисс, ай донт спик френч!
— Господи! — Раздался звонкий и мелодичный девичий голос из-за спины. — Какой он страшный, бритый и лопоухий! Тоже мне, принц заморский! Нет, я за него не пойду! — И судя по звуку — притопнула ногой по паркету.
Кажется, я перепутал Александру с бонной, или как сейчас называют таких вот частных наставников, гувернантка вроде. Обернулся, узрев совсем ещё соплюшку, от силы лет двенадцати, максимум тринадцати. Чего не отнять — красивая, да ещё и блондинка субтильная, но вот симпатичное личико портила брезгливая гримаса, с которой она уставилась на меня.
— Извините, Александра? — Она кивнула, подтверждая правильность догадки и я продолжил. — Смею вас уверить, что наши чувства обоюдны! У вас ещё молоко на губах не обсохло, замуж выходить!
— Ах так! — Она вновь притопнула, до чего же капризная и избалованная девчонка. — А мне бабушка все уши прожужжала про вас, какой вы галантный и обходительный кавалер, а вы, а вы…
— А я, как и все мужчины, козел! — Не отказал себе в удовольствии постебаться, такого счастья, как эта вздорная девица — мне не надо!
— О да, вы козел, херр Герман Фальке! — Глаза Александры метали молнии. — Даже и не надейтесь на женитьбу на мне, я-то знаю, что вам всем капиталы дедовские интересны в первую очередь!
— Да нужны вы мне, невеста чугуниевая! — Всё таки вывела из себя и я не сдержался. — Связать свою судьбу с такой как вы — последнее, что мне в голову может придти!
— Ах, — умилилась заглянувшая в комнату Татьяна Терентьевна. — вы даже ругаетесь, словно душа в душу много лет прожили! Хорошая пара выйдет! Всё, всё, не мешаю, знакомьтесь!
Замечание Татьяны Терентьевны погасило начавшуюся было перепалку, а тут и Ларион отвлек, сестрёнке погрозив кулаком, а у меня спросил:
— Герман, вы говорили про самолетики из бумаги!
Действительно, чего я тут с малолеткой развоевался, посмотрел с благодарностью на Лариона и достав захваченные из дом листки — принялся показывать двум братьям и присоединившейся к нам бонне по имени Беатрис, как делать самолетики. Забава известная каждому школьнику — пришлась по душе не только младшему, а всем собравшимся, не исключая Беатрис. Александра и тут показала свой характер, не став сама самолетик складывать, а отобрав его у Николая. От эпичного побоища спасло появление прислуги, позвавшей всех на обед в гостиную.
Ну вот и познакомился с самим Ларионом Ивановичем, или как его ещё часто называют — Илларион. Харизматичный дед, нет ни намека на старческую немощь, полон сил и энергии. И неизменная борода с усами, здесь вообще мало встречается мужчин без растительности на лице…
Обед прошел в тишине, я, заранее предупрежденный лекарем о принятых правилах поведения за столом при хозяине — тоже помалкивал. А вот наблюдать за обычно словоохотливой Татьяной Тереньевной было забавно, но зато хоть эта язва Саша тоже не отсвечивала, сидела тихо. И обед закончился быстро, после чего меня с моим опекуном Илларион Иванович пригласил в свой кабинет. Собственно, ради этого разговора и был затеян сегодняшний визит.
Едва испробовав принесенные образцы свечей, Ларион Иванович одобрительно поцокал, уяснив что изготавливать стеарин можно в обычном сарае из того же жира и сала, что идет для варки мыла — не стал ходить вокруг да около, в лоб спросив: чего мы хотим.
— Не спроста ведь, херр Фальке, сдружились с Дитрихом? Ваши идеи, рассказанные ему, не могли пройти мимо моего внимания и я подозреваю — рассчитаны на то, чтоб я заинтересовался?
— Всё верно, Ларион Иванович! — Не стал я юлить. — Интерес наш с Антоном Сергеевичем в том состоит, чтоб от вас получить поддержку в начинаниях. А со своей стороны поможем вам, идей и изобретений, кои вам пригодятся не только на заводах горных, но и на других ваших предприятиях — в загашнике у меня много!
— Очень любопытно, херр Герман, — проницательно взглянул на меня купец. — откуда они у вас? При том, что тот же Дитрих уверяет о вашем незнании порой простейших вещей! И вместе с тем — вы не просто прожекты выдумываете, а и делом подтверждаете…
— Жизнь в Европе, Ларион Иванович и особенности образования, понятие коммерческая тайна вам знакомо⁈ Больше скажу, в общих чертах знаю в каком направлении будет двигаться европейская промышленность и с прискорбием отмечаю наше отставание в этом…
— Да вы видели, херр Фальке, — загорячился доселе выдержанный купец. — какие заводы отстроили после пугачевского бунта⁈ Троице-Саткинский, Арти, Миасский медеплавильный⁈ Кусинский завод перестраивать буду!
— Если судить по Златоустовскому заводу, то неплохо, признаю. Но ещё пять-десять лет, Ларион Иванович, и эти производства безнадежно устареют, к моему глубочайшему сожалению. И без их модернизации, то бишь переделки — тяжело будет конкурировать с заграницей. Вы вот в заводе зависите от воды, которая приводит в действие механизмы, а в той же Англии — на силу пара обратили внимание. И не просто обратили, а уже используют паровые машины, пусть ещё и несовершенные, но это пока…
В общих чертах, проговорив до вечера — достигли предварительных договоренностей с Лугининым. Формально мы остаемся независимым предприятием, вроде товарищества на паях (Ларион Иванович, естественно — вошел в число пайщиков, и финансово пообещав участвовать, и землю выделить для сельского хозяйства), а на деле — работаем на перспективу в тесной спайке с купцом и его предприятиями многочисленными. Этакое конструкторское бюро конца восемнадцатого века у нас вырисовывалось, с одновременным производством мыла и стеарина для начала, с реализацией продукции купец гарантировал полное содействие.
С людьми вопрос тоже оказался решаемым: совместно с моим опекуном Ларион Иванович предложил провести не совсем законную сделку, закупив на имя Антона Сергеевича тысячу душ крепостных. Оказалось, что купцы, несмотря на всё их влияние и капиталы — покупать крепостных права не имели юридически. Понятно, что эти запреты были больше формальными, на деле существовало множество лазеек и уверток, благодаря которым заводчики приобретали рабочих для своих заводов, в том числе и вот как сейчас — с фиктивной покупкой на подставное лицо, как правило, благородного происхождения. С этой сделки Ларион предложил нам передать сто человек, для начала, не считая того, что сейчас, когда финансовое положение упрочилось — могли позволить использовать труд вольнонаемных.