Завидки иной раз берут — мне до такого слепого обожания со стороны своих пока далеко. Я что в Соколовке, что на Уржумке — дома им отгрохал, как выражаются сами переселенцы, «барские», с русскими печами и полами. Сельскохозяйственные строения для общества передовые для этого времени построил (не сам лично, конечно, но за мой счет и по моим проектам) и всякое разное: овощехранилища, погреба длительного хранения которые по весне вскроем, несколько ледников сейчас доделывают, опять же для всеобщего пользования.
И БПК только-только запустили, то есть — банно-прачечный комбинат, где баня на два отделения: женское и мужское, с парилкой и помывочной. Тут же прожарка, для борьбы с паразитами в одежде и общественная стиральная машина, с ручным, а вернее — ножным приводом. На создание этого монструозного экспериментального агрегата натолкнули изыскания Дитриха, тот воспользовавшись моим отсутствием, когда я в очередной раз мотался летом между заводами и Соколовкой — масштабировал сепаратор, сделав почти такой же, как для маслобойни, только размером с приличную стиральную машину, килограмм десять сухого белья можно загрузить.
— Это же вятка-полуавтомат! — Восхитился я, нарезая круги вокруг творения сумрачного обрусевшего гения. — Давно надо было такую приспособу смастерить, вот что значит — сам не стираю! Молодцом, Дитрих!
— Я, Герман, — Немного смутился мой сподвижник. — подумал что не только ведь молоко можно разделять в этом сепараторе, а и на иные материалы этот принцип сепарации применить! Абразивы разделить, мыслю — проще будет и быстрей…
— Пробуй! Ну а пока, давай вот так сделаем…
Объяснил ему свое видение стиральной машины и вот уже осенью два рабочих образца стояли в БПК в обоих моих поселениях. Приходящие в баню отдавали своё шмотье в стирку, дежурные бабы загружали его в барабан, ну а посетители БПК из мужиков — по очереди приводили в движение этот чудо-агрегат, на радость женщинам…
Вот одна из основных причин, по которой я пока не снискал всенародного обожания, подобно Лариону Ивановичу — чрезмерные требования к гигиене и порядку. Как доносили мои источники — народ роптал втихомолку:
— Круто немец берет, не забалуешь…
Пусть ропщут, главное — чтоб приучались. Они у меня и летом, напуганные перспективой наказания — мылись гораздо чаще, чем раз в неделю, а сейчас, с постройкой БПК и наступающей зимой — и сами вошли во вкус. Тут я немного перестарался: при бане сделали достаточно просторное помещение для отдыха, поставили там лавки, столы, смонтировали котел для кипятка (тут самоваром не отделаться на такую ораву) и организовали некое подобие клуба, где после парилки народ мог отдохнуть, почесать языками и попить чаю в ассортименте. От китайский до настоев из уральских трав — команда Аксиньи наготовила вязанок различных достаточно.
А едва БПК начал работу — и пива выделил, по кружке большой каждому посетителю после бани, чтоб приучить народ, поначалу с неохотой тянувшийся сюда. Через три дня пришлось эту халяву прекратить: распробовали, оценили и как стало известно — норовили каждый вечер, едва сделав всё по хозяйству, всем семейством отправиться в баню. Пиво оставили, но уже платно. А тут и свечи стеариновые от хозяина (то есть меня) бесплатно, несколько комплектов шашек самодельных и домино, чтоб разнообразить досуг — уже через неделю БПК стало излюбленным местом сборища. Женщины приходили с прялками и вязанием, мужики — сразиться в новые забавы с нехитрыми правилами, и дети тут же под присмотром.
Я им ещё лекции организую, культурно-просветительские и общеобразовательные. По поводу поддержания порядка и пресечения безобразий в клубе решили сразу — никаких азартных игр на деньги и излишнего употребления алкоголя. Демьян довел это до общины, пригрозив в случае нарушений отлучить замеченных в злоупотреблениях от общества: мыться мойся, но после — сразу домой. И пока всё было в порядке, несколько раз и сам захаживал, с проверкой.
А слухи и пересуды о этакой диковине — гуляли уже по всему заводскому округу, вызывая у лишенных такого досуга зависть. Тесть перед отъездом даже высказал, буркнув с неодобрением:
— Балуешь ты их, Герман! Этак и мне придется подобные бани строить, хотя бы для заводских работных, а то уже твоим крестьянам завидуют!
— Давно пора, Ларион Иванович! Я вот в Сатке так и собираюсь весной при заводе ставить, ещё и всем, кто при домне работает и купцам по пиву после смены за свой счет. Помылся, пива испил и отдыхать. А мои давно уже не крестьяне, понемногу ремёсла осваивают и дальше больше будет. Сами же пример показали заботы о своих людях, я лишь ваши начинания дополнил и развил. Людей взять неоткуда, кроме как привозить издалека, так что пусть наши в полном здравии себя чувствуют. Человек из-под палки работу выполняет только когда над ним стоят с этой самой палкой, а это дополнительные расходы надсмотрщику. А когда чувствует заботу о себе и семье, да личную заинтересованность может руками потрогать и воочию увидеть — трудовые подвиги готов совершить…
Не скрою — очень приятно было в поселке однажды услышать, как один из моих работников похвалялся у лавки:
— У нашего немца порядок во всем!
Этак и до расслоения общества дойдет, если меры не принять. И так далеко до идиллии — нет пока уральцев коренных в достаточном количестве, сказывается что народ разношерстный обитает в поселке, привезенный из разных уголков страны. И все норовят держаться землячествами: туляки отдельным углом в златоусте живут, пермяки из Кунгурского уезда тоже наособицу, ещё мордва живет, а сейчас и мои приехали — тех вообще, кого с Подмосковья привезли, кого с Зарайского уезда. Пропустил из-за зуба Масленицу, так там эти землячества в кулачном бою стенка на стенку сходились…
Через пару недель, как проводили Лугинина в Санкт-Петербург — заскучал. В хозяйстве полный порядок, всё идет своим чередом, с соседями башкирами полное взаимопонимание: приехали два специалиста по изготовлению кошмы, обучили моих и после недолгих мучений — изготовили таки первый образец валенков, после чего начали их штамповать уже уверенно, различных размеров. Ещё бы галоши для них сообразить…
Ну а в свою очередь, в качестве благодарности — смастерили несколько ульев стандартных, пусть себе отвезут, как образец. Одна из основных статей доходов башкир сейчас — бортничество, только вот не очень эффективная, с ульями-то веселей работа пойдет и продуктивней. Себе таких ульев тоже понаделали, весной пусть крестьяне осваивают, я что вспомнил по этому поводу (спасибо деревенскому детству) — изложил, дальше только опытным путем.
У Дитриха тоже полный орднунг: работы ведутся по нескольким направлениям, сам он перестал хвататься за всё подряд и сразу, переложив черновую работу на подобранных толковых подмастерьев, а сам всё внимание уделяет первым станкам и (что пока в рамках строжайшей секретности держим) экспериментам с мартеновской печью, благо магнезита из Сатки достаточно навезли, и продолжали по санному пути привозить. Не с первого раза получилось, потом процесс пошел успешно и сейчас уже не только достаточный запас стали для собственных нужд выплавили, но и продолжали эксперименты по различным легирующим добавкам и флюсам.
Как он орал, когда выяснилось, что процесс выплавки должен происходить непрерывно, иначе печь приходить в негодность! Тут тебе и привычные в этом времени загибы (предки те ещё затейники) и перенятые от меня обороты (тоже иной раз не мог сдержаться, всякие ситуации случались). В общем — у Дитриха Шнайдера всё было под контролем и лишний раз ему под горячую руку старался не лезть, жалея лишь о том, что Дитрих такой один пока…
Сунулся тут к нему намедни с идеей простейшей гидравлической турбины на замену нижнебойного водяного колеса, что повсеместно на заводах сейчас применяется — так он с такой тоской вздохнул. И глаза запавшие и черные от недосыпа. Однако чертеж рассмотрел внимательно и прибрал, задумчиво приговаривая:
— Интересно, интересно, испробуем…
Зарекся пока ещё его чем-нибудь озадачивать, как бы не перегорел незаменимый специалист. У него Лиза, бывшая купеческая дочка, на сносях, а муж днюет и ночует на производстве. На выходные, впрочем — удавалось отвлечь его, то у меня собирались по семейному (Саша охотно принимала участие в таких вечерах), то вообще к Лугининым ездили, у них, конечно же — вечера в более торжественной обстановке проходили, да и кормили не в пример вкусней.
В школе, где освоившаяся Беатрис при полной поддержке Александры окончательно взяла бразды управления в свои руки — тоже всё радовало глаз и душу. Относительно, конечно, я иной раз думал, что стоит детский сад организовать с весны, и уже там начинать воспитание. Дети то смышленые, но вот в школу идут с восьми-девяти лет, а среди приехавших переселенцев — много таких, кто в детстве недоедал, со всеми вытекающими. Дошкольное образование вкупе с усиленным питанием — должно исправить эти недостатки и дальнейшей социализации как нельзя лучше поспособствует.
Александра, свет моя, Максимовна — всё больше входила в образ замужней женщины. И одну косу заменила множеством замысловатых причесок, кои меняла через день, и у меня проводила времени еда ли не больше, чем у бабушки в усадьбе. Увлек её идеей написания русского романа о приключениях солдата, за образ которого взяли жизненный путь Демьяна и дело потихоньку продвигалось. Я диктовал, а она записывала, затем зачитывали вслух получившееся моему управляющему с Аксиньей. Сашенька с подругой периодически всхлипывали на особо драматичных поворотах сюжета, Демьян в обалдении тряс головой:
— Не так ведь было, барин!
— Я художник, я так вижу, Демьян! Мы не биографию пишем, а по мотивам! Интересно ведь получается?
— Душевно и жалостливо! — Подтвердила Аксинья, смотря на мужу уже совсем по другому, словно доселе не замечала, за кого выскочила замуж…
Они у меня ещё рыдать будут ближе к концу, там и любовную линию разовью, и проблему неприкаянности и ненужности отставных солдат подниму! Литература должна не только развлекать…