Естественно, часто Саша оставалась ночевать, засидимся бывало до поздней ночи — куда ей в такое время домой ехать? Так и жила на два дома, а вскоре после отъезда Лариона Ивановича — дошло до греха. Теперь Саша вообще прописалась у меня, вот и сегодня, едва приехали из школы с детьми под присмотром специально отряженных на это дело мужиков с оружием, забежала в дом, выпалив с порога:
— Герман, умираю, давай согрешим!
— Тихо ты, Олёна услышит! — Вот ведь какая, никакой осторожности, твердишь ей о конспирации, а толку чуть! — Сейчас, закроемся только…
Олёна накрыла на стол, после чего я её отпустил домой. Та понимающе улыбнулась, мол дело молодое и удалилась, добавив, что зайдет прибраться к вечеру. Не успела за ней захлопнуться дверь, как Сашенька решительно придвинула с моей половины стола блюдо с мясной нарезкой и принялась грешить, попутно жалуясь:
— Несправедливо! У меня пост, а ты ни в церковь не ходишь, ни пост не блюдешь! Тоже так хочу!
— Саша, мы же это уже не раз обсуждали! Чо жалуешься-то, тоже не особо блюдешь, как пост, так у меня живешь!
— А обедаю то в школе! — Пожаловалась жена.
— Зато завтракаешь и ужинаешь со мной! — парировал я. — Чо там в церкви Никанор, на исповеди выпытывал чего?
— Ага, опять спрашивал, не грешим ли. Я всю правду сказала, что грешим иногда, — Лукаво улыбнулась Александра и расхохоталась, едва не подавившись. — Грудинку передай вот тот кусочек, с краю который.
— Главное, чтоб подробностями не интересовался!
Глава 21
Глава 21.
Первые звоночки о том, что не всё ладно в горно-заводском округе, появились через две недели после отъезда Лариона Ивановича в столицу, в самом конце ноября. Поначалу как слухи о волнениях киргизов на восточных рубежах нашего Троицкого уезда. Невнятные и без конкретики: то ли часть киргиз-кайсаков взбунтовалась, совершая разбойные вылазки на нашу территорию, то ли порубежные башкиры с казаками припомнили давние обиды и то, как киргизы захватывали в рабство наших с последующей перепродажей в Хиву — вершили возмездие по своему разумению.
У нас всё было спокойно — казаки удвоили бдительность, в поселок зачастили конные разъезды дружественных башкир, кои патрулировали тайные тропы, ну а мы с Ларионом и теми же казаками — продолжили тренировки. Включив в них стрельбы, в том числе — из первых двух образцов винтовальных пищалей с пулями Шнайдера (Минье ещё не родился, так что с лёгкой совестью отдал его лавры Отто). А казацкий десятник Степан гонял нас с дружком в хвост и гриву, заставляя освоить владение казацкой пикой. Дурында под четыре метра длинной и весом за два килограмма — после занятий просто отваливались руки…
Затем, одним зимним вечером, на Уржумку приехал купец Файзулин самолично. Долго пили чай, почтенный купец дипломатично ходил вокруг да около, а я отвечал ему тем же, выспрашивая — тучны ли стада его и послушны ли дети. Наконец, после энной чашки, отдуваясь и вытирая рукавом со лба пот, купец разродился:
— Обоз у меня застрял, херр Фальке! Из Троицка выехать не можно, шалят! Из Оренбурга добрались, а дальше никак! А там, между прочим, немалая часть товаров по вашим заказам, херр Герман, в обозе!
Специи в первую очередь, китайский шелк, индийские ткани и сухофрукты значит. И о планируемом расширение мыловаренного и свечного производства придется забыть, пока не наведут порядок в степи. Рассчитывали на покупку скота у киргизов (вот хоть убей — никаких казахов в природе нет, киргиз-кайсаками зовутся они), но вот уже зима, а с закупками никак.
— Хорошо, ваше степенство, принял к сведению. Переговорю с казаками, не след сидеть без поставок, да и самому интересно съездить в Троицк, из первых рук узнать, что за замятня там происходит… И этого вашего Азамата Латыпова встретить бы, потолковать накоротке…
— По пути будет его стойбище, херр Фальке! — Обрадовался купец. — Всенепременно заедем!
Ларион предложение съездить развеяться принял с восторгом, всё-таки учить детей в школе — совсем не его стезя. Степан с казаками тоже оживился, приняв деятельное участие в подготовке к поездке: известил Сатку и Миасс, с тем чтоб выделили людей для экспедиции и ежедневно тренировал личный состав, назначенный для сопровождения обоза. Один Захар ходил мрачнее тучи — его Ларион Иванович оставил присматривать за делами, а мы с Лариком такую авантюру затеяли, по его мнению.
— Да ладно тебе, Захар, тут немногим более двухсот верст до Троицка! Если в Верхнеуральск не заезжать! За несколько дней обернемся! — Приводил я железобетонные аргументы. — Что с нами может случиться? В Троицке к тому же гарнизон стоит солдатский, чай не будут рядом киргизы озоровать!
— Если с вами и Ларионом Максимовичем чего приключится — с меня Ларион Иванович шкуру спустит! — Не внял моему легкомысленному настрою Захар. — Башкир наших надобно пригласить, чтоб сопроводили!
Дух дальних странствий овладел и Демьяном — несколько дней ходил, тяжело вздыхая, прежде чем высказался:
— Как вы без меня-то поедете, барин⁈
— Вот так! Ты управляющий в первую очередь! Так что сиди дома и блюди за порядком!
Последней каплей стали сборы Антона Сергеевича: помимо медикаментов, перевязочного материала и полного набора хирургических инструментов — трое саней под санитарный обоз зарезервировал. И соседи прибыли, от башкир — человек сорок молодых и не очень воинов. Немного прояснили ситуацию: волнения среди киргизов действительно имели место быть, причем достаточно масштабные. Вплоть до того, что младший жуз поспешно снялся с насиженных зимовий и откочевал подальше в степь.
Я бы тоже откочевал, если наши поселения подчистую вырезали башкиры с примкнувшими к ним казаками — именно такие сведения принесли соседи. Полыхнуло знатно, но что стало причиной такого внезапного обострения межнациональных отношений — было неясно. Пришлось поторопить Степана и Захара, как организаторов, кормить-то собравшихся приходилось за свой счет:
— Давайте уже быстрей выезжать! А то не поездка получится, а великое переселение народов, с каждым днем всё больше и больше желающих присоединиться!
— Завтра и выедем! — Радостно объявил Захар, покосившись при этом на Степана.
— А я чего? — Вскинулся десятник. — У меня все в сборе! В Миассе ещё ждет десяток, да в Чебаркуле инвалиды изъявили желание поучаствовать. Кто на зимних квартирах остался, кто помоложе — с осени киргизов гоняют. Вот и у стариков ретивое взыграло!
Дурдом какой-то, радовало, что Александра не поддалась всеобщей истерии — не представляю, как бы её пришлось отговаривать от поездки, какие приводить аргументы. Но список всё-таки в последний вечер перед поездкой предоставила, с необходимыми покупками.
— Саша, вот как ты это себе представляешь⁈ Мы же не на ярмарку едем, а туда и обратно, в практически прифронтовой город! Что Файзулинские привезли, то и заберем, а у тебя тут хотелок на два листа и сплошь колониальные товары!
— Ну раз война, то дешевле купить можно, — Одно слово — купеческая внучка. — купцы, что застряли в Троицке — рядиться не будут! И вообще, вас вон сколько, можете и просто отобрать!
Вот нечто подобное я всегда от людей, работающих в торговле — ожидал. Стоит вспомнить продавцов-консультантов моего времени, с их вечным: «Вам чем-нибудь помочь?». А в глазах — желание облегчить твои карманы. Здешние приказчики с их: «Чего изволите?» — от своих коллег из будущего отличаются мало, разве что понапористей, да иные рожи словно со стенда «их разыскивает полиция»…
Зато отъезд порадовал, воочию подтвердив поговорку, что русские запрягают долго, а ездят быстро. Выдвинулись затемно, по всем правилам военного искусства — башкиры с казаками сформировали и разведку, и тыловое охранение. По свежевыпавшему снегу неказистые, но выносливые лошади башкирской породы бодро тянули сани. В Миассе задерживаться не стали, на ходу приняли подкрепление и не сбавляя ходу — взяли курс на Чебаркуль.
За спиной синели горы, а впереди раскинулась пусть не идеально ровная, но всё-таки равнина, выехали из горно-заводской локации в лесостепную зону. А ближе к Троицку, стало быть — и сама степь появится. Всё таки уникальный край Урал, в пределах одного-двух дней конной дороги можно и реликтовую тайгу посетить в горах, и степь увидеть, и даже лесотундру, ближе к Зауралью…
Рядом в санях шумно завозился Ларион, доселе дремавший. Зевнул с подвыванием, достал ружье и принялся воинственно озираться по сторонам, благо смотреть сейчас было куда, в отличие от узкой дороги среди гор от Златоуста до Миасса — до горизонта раскинулись перелески и холмы.
— Сейчас бы жахнуть… — Протянул мечтательно. — Хоть бы волка подстрелить, раз киргизов нет, а то что за поездка такая.
— Обязательно жахнем! — Обнадежил я, потянувшись за своим ружьем. — Но потом, если оказии серьезной не представиться, так просто потренируемся.
Наши телодвижение вызвали опасение у возницы саней, казак покосился неодобрительно и рассудительно молвил:
— Не озоруйте, баре! Не след шуметь и всю округу оповещать о нашем присутствии! Слухи ходят, что киргизы залетные озоруют, глядишь и повезет перехватить…
Ларион, воодушевленный такой вестью — с удвоенной энергией принялся оглядывать окрестности, крепко сжимая в руках оружие. А я, трезво оценивая шансы встретить не то что залетных киргизов, но и волков как мизерные, учитывая передовое охранение и боковую разведку — устроился поудобней и вполголоса принялся вспоминать бессмертные строки Есенина. Как нельзя лучше описывающие место и время. Только у него вроде другой сезон в стихах был, ну да поэтам этакие условности нипочем, главное — атмосфера и настроение подмечены идеально:
'Топи да болота,
Синий пласт небес,
Хвойной позолотой,
Взвенивает лес.
Тенькают синицы,
Меж лесных кудрей,
Темным елям снится,