– Встань, – попросила я.
Мисаки подозрительно покосилась на меня.
– Слушай, Аска, мне что-то не нравится твой взгляд. Обычно после такого у нас неприятности.
– Не будет неприятностей, – заверила я, плюхаясь на подушку и кладя руки на низкий столик. – Обещаю.
Иероглиф манил, притягивал, звал тысячей беззвучных голосов. Почему-то все отошло на задний план. Была только одна цель: дописать нужные черточки, вдохнуть рёку, заставить написанное заиграть светом.
Я взяла кисть, покрутила между пальцев, словно художник, обдумывающий первый мазок. Поднесла к бумаге и поставила первую точку.
И тут во дворе что-то громыхнуло.
Мисаки кинулась к окну, но я не обратила внимания. Стояла задача: дорисовать кандзи.
«Вижу цель – не вижу препятствий», – шепнул внутренний голос.
Я провела кистью вверх. Макнуть в чернила, заметить, как вспыхивают в них синие искорки, словно кто-то опрокинул в чернильницу блестки. Только вот сияют они чисто и завораживающе, никакого дешевого эффекта. Линия, еще одна линия. Закрутить хвостик, сделать пересечение ровно в том месте, где выходит короткий луч влево.
– Аска…
Мисаки что-то говорит, но я не слышу. Мне важно дописать этот кандзи и перейти к следующему. А еще – следить за дыханием: выдох-вдох, выдох-вдох, выдох… не дышать, пока закручивается линия, вдох, потом затаить дыхание, чтобы черта была идеально ровной. Потому что от исполнения зависит результат.
Сердце начинает колотиться в груди как ненормальное. В ушах шумит. Все пространство сужается до чуть желтоватого листа, на котором моя рука уже выводит второй кандзи. Чернила вспыхивают сапфировым пламенем.
Дышать становится труднее. Кажется, что кто-то просто кинул в комнату зажженную спичку, и непонятно как вспыхнула вся комната.
Но я продолжаю выводить линию за линией, мышцы руки напряжены до предела. Мисаки прикасается к моему плечу и вскрикивает, резко отдернув руку.
«Что это значит? – дико мечутся мысли. – Змея. Клан. Но вот третий кандзи я не знаю. Это что-то непонятное. Еще ощущение, что где-то видела, но где…»
Рука тем временем выписывает черты ровно и умело. В отличие от разума, она знает, что делать.
Стоит провести последнюю линию, как я едва не падаю на бумагу, будто в один миг лишившись всех сил.
Некоторое время царит тишина. Медленно возвращаются слух и зрение, практически ушло странное оцепенение, которое не давало заняться ничем другим, кроме написания кандзи.
Я обернулась. Мисаки замерла у двери. В ее взгляде читались страх и непонимание.
– Что произошло? – хрипло спросила я.
А потом проследила за взглядом подруги и невольно вздрогнула. Из угла, где стояли наши кровати, медленно выползала змея. Раздвоенный язык мелькал в приоткрытой пасти, от шипения по телу пробежали мурашки. Ее глаза были как чистейшие сапфиры, огромные и жуткие. Но страшнее всего то, что змея оказалась просто огромной. Такая сможет заглотить меня целиком и не подавиться. Ее ведь раньше не было! Да откуда? Снова цуми?
Мисаки стояла, будто завороженная: ни шевельнуться, ни выдохнуть, ни развернуться и выбежать.
Я, стараясь не делать резких движений, осторожно и плавно поднялась. Змея следила за мной. Снова зашипела, изогнулась, и в этот момент до меня дошло, что за головой у нее капюшон, как у…
«Кобра! – пришло озарение. – Третий кандзи – это кобра!»
Меня накрыло облегчением, как будто нашелся ключик к двери со сверхсложным замком. Змея.
Кобра. Клан. Выяснить бы, какое это имеет значение, и почему у меня буквально отлегло от сердца.
– Аска? – донесся дрожащий голос Мисаки. – Что будем делать? Если она кинется, то костей не соберем.
Я прищурилась. Если…
– Надо сделать так, чтобы не кинулась, – ответила я совершенно невозмутимым тоном.
Если получилось с цуми, то и с большой змеей тоже получится. Где-то на краю сознания мелькнуло, что я слишком самонадеянна, но… интуиция подсказывала, что все выйдет.
– Змея медленно поднималась. В какой-то момент ее глаза оказались на уровне моих. Внутри будто что-то защекотало – чувство, которое когда-то было страхом. Теперь же оно трансформировалось в адреналин, азарт, жажду доказать всем и себе в первую очередь, что я не боюсь.
– Ты позвала ее, – еле слышно выдохнула Мисаки. – А значит, она не уйдет.
Змея двинулась ко мне.
Так, а мы еще посмотрим, кто кого. Кровь забурлила в венах.
– Позвала-а, – четко и чуть нараспев произнесла я, будто читая какое-то заклинание. – Я позвала, и я же отправлю назад.
Змея дернулась, будто что-то почувствовала. Я поборола искушение выставить ладонь вперед. Нет, надо не так. Только глаза в глаза. Это не цуми.
Это создание пришло по моему зову. Правда, пока еще не разобралось, что ужина ему не светит.
В моем теле бурлила сила. Та же, которая была тогда при разговоре с Плетуньей.
– Ты исполняешь приказы, – ровно сказала я. – Призвали – пришла. Сказали – сделала. Исполнила свое предназначение – убралась восвояси.
Возмущенное шипение в ответ.
– Не с-с-спорить, – выдохнула я. – Тебе говорят – выполняешь.
Мисаки почему-то побледнела.
Змея хлестнула хвостом, потом сделала оборот вокруг своей оси, стрельнула на меня недобрым взглядом и снова поползла в угол, из которого появилась.
Не в силах пошевелиться, мы смотрели, как огромное тело исчезает в щели, втягивается черный хвост, а потом сама щель затягивается, будто ее никогда не было.
Только когда вызванная тварь покинула нас, я сообразила, что руки мелко дрожат, к горлу подкатила дурнота, а колени того и гляди подогнутся. Я перевела взгляд на Мисаки, та смотрела на меня, как на чудовище.
– Что? – невольно сорвалось с моих губ.
– Кто ты, Аска? – в голосе Мисаки звенел ужас. – Кто ты такая, цуми тебя подери, и почему вместо благословенных Плетуньей человеческих слов ты издаешь змеиное шипение?
Глава 3
М-да.
Неловко получилось.
Я как-то совсем не подумала, что мои действия со стороны могут смотреться странно. Уже как-то приняла, что тут есть цуми, рёку и прочие вещи, о которых я ранее и не слышала. А теперь надо как-то выкручиваться.
– Мисаки… – Я двинулась к ней. – Ты что?
– Не приближайся, – напряженно ответила она, выставив вперед ладони.
Я остановилась.
Дело принимало нехороший оборот. Это же не Сату и компания. Это не безымянные девчонки с задних парт, которые сидели в одном с нами помещении на уроках. Это моя соседка по комнате и человек, который всячески пытается меня поддержать. Надо срочно что-то делать.
– Так. Ну подумай сама. Кем я могу быть, как не девочкой из клана Шенгай? Немного не от мира сего, немного задирой, немного тугодумкой.
Мисаки чуть нахмурилась.
– Ты не тугодумка, Аска.
Я отмахнулась.
– Да неважно, спроси учителя Ячихаро, он тебе и не такое скажет.
Уголки ее губ чуть дрогнули в улыбке. Всё же тут сложно спорить. Учитель менталистики не жалует меня ни в каком виде.
– Откуда взялась это чешуйчатая дура – сама не знаю, – искренне ответила я, чуть понизив голос. – К тому же кандзи начала писать ты.
Мисаки вздрогнула. Кажется, об этом она совсем не подумала. Обвинять я не собиралась, но переключить внимание – еще как. Во всяком случае, ужас в ее глазах начал таять. Уже хорошо, уже маленькая победа.
– Но ты не испугалась змеи, – снова нахмурившись, все-таки сказала Мисаки.
Я на секунду задумалась. Если и испугалась, то не особо. Вообще, есть какое-то странное ощущение, что змей я не боюсь в принципе. Считаю их красивыми, опасными, невероятными, но… не боюсь. Просто знаю, что не надо лезть к созданию, которое тебя может убить. Что же до страха… есть куда более отвратительные твари.
– Знаешь, Коджи меня больше страшит, чем змея, – наконец-то произнесла я.
Мисаки хлопнула ресницами, не веря услышанному, а потом расхохоталась.
Напряжение лопнуло. Можно было выдохнуть. Врагом меня больше не считали.
– Ну ты даешь! Страшит тебя. Страшил бы – не лезла бы во всякие аферы. Втюрилась в учителя, так и скажи. А то – страшит!
– Э-э-э… – глубокомысленно изрекла я, пытаясь осознать услышанное.
Дело принимает интересный оборот. Хотя бред же. Какая связь?
Мисаки наконец-то отошла от стены и положила мне руку на плечо.
– Не бойся, мы же с Харукой ни слова другим, сама знаешь.
То есть еще и Харука так думает?
– Да с чего вы взяли?
– Ты ж рассказывала в начале этого года.
Фиаско.
Такого я не ожидала. Аска была влюблена в Коджи? Плетунья и все, кто там рядом, спасите и сохраните. Надеюсь, он был не в курсе. Иначе к имеющимся проблемам у меня добавятся новые. Амурные связи мне нужны так же, как рыбке зонтик.
– Язык бы подрезать, – пробормотала я. – В следующий раз тресни меня веером, когда я надумаю откровенничать.
Мисаки округлила глаза, однако прежде чем она успела что-то спросить, я выпалила:
– Что ты видела во дворе?
Она открыла было рот, чтобы ответить, но в этот момент в комнату заглянула Харука.
– Эй, сони, слышали, у учителя Эйшу в мастерской произошел взрыв.
– Все живы? – машинально спросила я.
Харука кивнула.
– Да, ученицы что-то не так сделали с печью, бахнула изнутри, но в этот момент Эйшу как раз вышел, поэтому досталось только выплавленным изделиям.
Мисаки покачала головой. Она любила работать с металлом, напитывая его рёку, и создавать занятные вещицы. Пока что девушки работали с мелочевкой, но лезвия ножей у нее выходили отличные, чем Мисаки страшно гордилась. Однажды она призналась, что мечтает стать Мастером Клинков – создавать оружие, которое будет усиливаться при помощи ее рёку и даже выполнять кое-какие команды.
Поверить в это было сложно, однако я уже давно поняла, что империя Тайоганори полна сюрпризов.
– Жалко, – все же сказала я, сообразив, что тишина затянулась.
Харука ничего не ответила и задумчиво осмотрела комнату, словно что-то почувствовала. Однако ничего не говорило о присутствии змеи, поэтому переживать не стоило.