у нас уголовное дело. Как при апартеиде! Мы сами губим нашу демократию, и я не намерена стоять в стороне и смотреть на все сквозь пальцы. Демократия погибнет, если мы не вмешаемся. Я не могу молчать. Я не буду молчать… Ради памяти родителей и ради своей родины. И вы с бригадиром тоже. Вы обязаны бороться ради товарищей, отдавших жизнь за наше дело. Так что… Нет, я не намерена прекращать следствие. А если вы попробуете мне помешать, я пойду к журналистам и расскажу им все.
Глава 31
Зола Ньяти стоял с непроницаемым видом и смотрел на толстушку Мбали. Наверное, впервые Гриссел заметил на лице полковника признаки каких-то чувств. Гнев постепенно сменялся чем-то другим. Сожалением? Стыдом? Раскаянием?
Вдруг Жираф повернулся к ним спиной и поднял глаза к Маркет-стрит, видной между стеной и въездом на стоянку. Он странным образом сложил руки перед грудью, как будто молился.
Тишину нарушал только шум машин на Фортреккер-роуд, где-то взвыла сирена скорой помощи, мчавшейся к больнице Тейгерберг. Шли секунды. Ньяти стоял неподвижно, словно окаменев.
Наконец он развернулся к ним:
— Вон, а ты что думаешь?
— Полковник, сам от себя такого не ожидал, но я согласен с Мбали.
Гриссел подумал: он не имеет права отделяться от своих коллег. Он служил в полиции еще при старом режиме и не может притворяться, что был кем-то другим. Но Ньяти его не пожалел, он заглянул ему в глаза и спросил:
— А ты, Бенни?
— Сэр, по-моему, у нас нет другого выхода. Одной девушке в Стелленбосе грозит серьезная опасность, и только нам известно…
— Что за девушка?
Гриссел рассказал ему о Наде.
— Господи, — сказал Ньяти. Тоже в первый раз, насколько помнил Гриссел. Полковник в сердцах всплеснул руками и бессильно уронил их вдоль тела. Посмотрел на них, потом перевел взгляд в сторону входа.
— «Не ведаем, какую сеть себе плетем, единожды солгав…»[16] — процитировал он.
— Аминь, — подытожила Мбали.
— А вы подумали, как приступите к делу в Стелленбосе? — спросил Ньяти у Гриссела.
Нет, о Стелленбосе Бенни еще не успел подумать.
— Сэр, я… — Мысли у него путались. — Мне понадобятся Мбали и Вон. — Немного успокоившись, он продолжил: — И еще Скелет. Нам нужно постараться выяснить, почему госбезопасность так заинтересована в этом деле. Речь идет об Эдере, с него все началось, а кроме Скелета, никто не сможет… Нас будет только четверо. Мы будем докладывать обо всем непосредственно вам. Здесь, где нас никто не подслушает. Но нам нужно как можно скорее попасть в Стелленбос. И еще нам нужны чистые мобильники.
— Телефоны я достану, — вызвался Купидон.
— Откуда?
— Лучше вам не знать, сэр.
Ньяти покачал головой так, как будто решился на отчаянный шаг — быть может, прыгнуть в пропасть. Потом он взял себя в руки и на его лице снова застыла непроницаемая маска.
— Поймите, речь идет не просто о потере работы. Если они все узнают, на нас подадут в суд. В худшем случае нас ждут тюремные сроки. В лучшем — нас подвергнут остракизму. Мы больше никогда не сможем работать в правоохранительных органах. Вы понимаете?
— Да, сэр.
— У меня есть дети. У тебя тоже, Бенни.
— Да, сэр.
— Я постараюсь вывести бригадира из-под удара. Насколько это возможно. Не хочу губить и его карьеру. Так что вы лучше не делайте ошибок. Понимаете?
— Да, сэр.
— Выключите телефоны. Проверьте машины на наличие жучков. И действуйте!
Гриссел велел Купидону купить пять мобильных телефонов и принести по штуке Ньяти, Скелету и Мбали.
— А я пока поеду в Стелленбос. Встретимся у квартиры девушки. Вон, мы не знаем, следят ли они за нами. Почаще посматривай в зеркало заднего вида…
— Старичок, Бдительность — мое второе имя!
Гриссел попросил Мбали вызвать Скелета в подвал и вкратце ввести его в курс дела.
— Тебе придется все ему рассказать, он должен сам решать, участвовать или нет. У него тоже есть семья. Скелет сказал, что он может больше выяснить об Эдере. Спроси, нашел ли он еще что-нибудь, и сообщи его новый номер. А потом вы со Скелетом обзвоните все отели и гостевые дома в городе. Звони по стационарному телефону. Конечно, это рискованно, но я уверен, что ГАБ слушает только наши мобильники. Чтобы подключиться к обычной линии, придется очень долго возиться. — Он надеялся, что так и есть. — Спрашивайте, где остановилась Лиллиан Альварес. Она ведь должна где-то жить. Начните с хостелов — она аспирантка и вряд ли остановится в пятизвездочном отеле… — Заметив, как нахмурилась Мбали, он продолжил: — Понимаю, это все равно что искать иголку в стоге сена, но она нам очень поможет. Поэтому важно ее найти. Хуже всего, что мы не знаем, за кем мы охотимся.
— Хорошо, — торжественно ответила Мбали и зашагала прочь.
— Мбали! — окликнул ее Гриссел.
Она обернулась.
— Спасибо, что не выдали меня… насчет записи. Понимаю, как вам было трудно.
— Нет, Бенни. Отец рассказывал, что во времена апартеида ему часто приходилось лгать. И почти всегда он верил, что правда освобождает. Но при определенных обстоятельствах на то же самое способна ложь. Я часто молюсь, чтобы мне даровали мудрость знать, когда наступают нужные обстоятельства.
— Вы мудрая женщина.
— Знаю, — на полном серьезе ответила Мбали.
Гриссел лежал под служебной машиной, БМВ первой серии, и искал подслушивающие устройства. Когда зазвонил телефон, от неожиданности он чуть не ударился головой о днище. Забыл выключить проклятую штуковину! Гриссел с трудом выполз из-под машины. На экране прочел: «Неизвестный абонент».
Он догадывался, кто может звонить ему.
— Гриссел, — ответил он, вставая.
— В кабинетах Мусада Мани и Вернера Дюпре установлены подслушивающие устройства, — произнес женский голос. Так и есть, Джони Митчелл!
Полковник Вернер Дюпре возглавлял отдел преступлений против государства, сокращенно ППГ. Логично, что госбезопасность прослушивала и его, но Гриссел пришел в ярость. Почему Джони Митчелл до сих пор докучает ему? Ведь она — одна из тех, кто отобрал у них дело!
— А еще вы, ребята, прослушиваете наши переговоры по мобильным телефонам, — злобно произнес он.
— Да неужели? — беззаботно переспросила она, как будто речь шла о веселой игре.
— Вы работаете на ГАБ, — продолжал Бенни.
— Интересный вывод. Как вы к нему пришли? — игриво и словно поддразнивая, спросила его собеседница.
— Мой телефон прослушивается ГАБ, но вы звоните мне на него. Значит, вы знаете, когда можно звонить, когда это безопасно.
— Мне говорили, что вы не дурак.
— Чего вы хотите? — Гриссел не видел смысла в продолжении разговора, Джони Митчелл отнимала у него драгоценное время.
— Мне нужна информация. Я вам кое-что рассказала и хочу получить кое-что взамен. Мы так договорились.
— Нас отстранили от дела. Ваши сведения мне не пригодятся.
— А я-то надеялась, что вас не так легко будет обескуражить…
— Что вы имеете в виду?
— То, что сказала. Я надеялась, что вы втихую будете продолжать расследование.
Гриссел нахмурился. Откуда она…
— Почему вы… — Он понял, что с него хватит этих игр. — Я не могу говорить, у меня дела. — Он сел в БМВ.
— Какие дела?
Он завел мотор.
— У меня есть и другие дела. До свидания.
Он отключился и тронулся с места. И сразу же его сотовый снова зазвонил.
«Неизвестный номер».
Она ведь предупреждала его, еще в торговом центре, что ГАБ уже в пути. И теперь: «Я надеялась, что вы втихую будете продолжать расследование».
Он остановился у выезда на Маркет-стрит и ответил.
— Прошу вас, — серьезным тоном сказала его собеседница, — мы должны, просто обязаны помогать друг другу!
— Чего ради?
— Я знаю, вы что-то нашли в торговом центре. На той записи, которую вы удалили. Я знаю, что после этого вы втроем выключили свои сотовые телефоны и куда-то ушли. Вы отсутствовали более сорока минут. По-моему, ваши действия как-то связаны с тем делом. Что-то подсказывает мне, что вы не так легко отдадите дело только потому, что его хочет взять другое подразделение.
— Мне в самом деле больше нечего вам сказать.
— Вам ничего не нужно мне говорить. Только не бросайте расследование! — Впервые в ее голосе послышались нотки отчаяния.
Он не понимал, что за игру затеяла его собеседница.
— Вы меня слышите? — спросила она.
— Подождите, — сказал Бенни, доставая из кармана наушники к айфону. Он включил их и снова тронулся с места. — Если я продолжу расследование, меня выгонят с работы.
— Они не узнают!
— Кто они?
— Я на них работаю, но их взгляды не разделяю… Поверьте мне!
— Я вам не верю.
— Вполне понимаю вас. Спросите меня о чем-нибудь.
— Чем вы занимаетесь в ГАБ?
— Вы хотите, чтобы мы оказались в неравных условиях! — ответила она после паузы.
Он промолчал.
— Я возглавляю отдел мониторинга.
— То есть ведете прослушку. В том числе прослушиваете нас.
— Да.
Вот почему она могла ему звонить!
— Как вас зовут?
В ответ снова последовала пауза. Потом:
— Янина.
— А фамилия?
— Менц, — сдавленным голосом ответила его собеседница.
Янина Менц, Джони Митчелл… Да, инициалы похожи. Не слишком оригинально.
— Почему ГАБ хочет отстранить нас от дела? — спросил он.
— Поймите меня правильно, я не собираюсь класть голову на плаху. Я вхожу в круги руководящих работников, но не принадлежу к высшему начальству. У меня нет доступа ко всей информации. Зато у меня есть версия, основанная на слухах, которые упорно ходят в наших кругах. Эдер хотел скомпрометировать правительство Великобритании. Два года назад он опубликовал в Интернете меморандум, в котором сообщил, что новая версия его программы способна раскрыть всю цепочку сомнительных банковских транзакций и что Великобритания и США обязаны внедрить эту программу…