Так и не разобравшись, что за действо сегодня предстоит, Кочергин просто оделся поудобнее. На всякий случай. Вдруг придётся по тоннелям бегать или в заброшке от нечисти скрываться. В последнее время у него что ни вечер — то приключение.
Сев в машину, детектив сразу направился к пустырю, на который выехал из подземелий вчера вечером. Оказавшись в тёмных тоннелях, мысленно попросил доставить его к заброшенному ДК. Следуя за стрелками, уже минут через пять оказался в каких-то запущенных заросших гаражах. Оставил машину и, утопая в снегу, по навигатору в телефоне направился к руинам бывшего ДК.
У синего забора его уже ждал Дриго. Выглядел он сегодня необычно — прилизанный, в коротком чёрном пальто, перчатках, высоких ботинках и почему-то ремнях с заклёпками.
— Не думал, что здесь ещё концерты проходят, — произнёс Кочергин после приветствия.
— Это только вход, — улыбнулся Дриго, топая вдоль забора.
— А почему так странно называется — «Чёрная каракатица»? — спросил Кочергин, ёжась на морозе.
— Так это символ мести, — просто ответил Дриго. Потом обернулся, будто что-то вспомнил: — А, ну да, ты же не в теме. Я тебе эту историю как-нибудь потом расскажу.
Они как раз дошли до секции с отогнутым углом. Дриго оттянул его ещё дальше и улыбнулся:
— Прошу.
Кочергин поморщился, перелез через остатки забора. В зимней чёрной ночи заброшенный Дом культуры являл зрелище жуткое, но занятное. Как забытая игрушка на полу в детской комнате, где выключили свет. Завод у неё закончился, а ребёнок ушёл ужинать.
Следом за Дриго Кочергин двинулся к зданию ДК. С разных сторон по территории скользили тени, все они стекались к боковому входу. Кочергин и Дриго встали в конце очереди, собравшейся у сломанных дверей.
— Приложение открой, — через плечо сказал Дриго. — Я там тебе приглашение отправил.
Кочергин не сразу сообразил, о чём речь. Оказалось, ему в Ведьмограме действительно пришла картина, похожая на сплетение иероглифов. Именно такие картинки все гости и показывали громиле на входе. У того даже лица не было, как у чистильщиков, что гоняли по городу в трёхтонке.
Секьюрити механически отсканировал картинки с экранов смартфонов Дриго и Кочергина, и они прошли внутрь. Следом за другими зрителями пересекли разбитое фойе. Некоторые гости, в основном, подростки с разноцветными волосами, фотографировались на фоне огромного портрета Ленина.
— Привет, человек-космос, — отсалютовал Вождю Дриго.
Кочергин же просто осматривался. Как-то не верилось, что здесь, в полном разбитом запустении, можно сыграть хоть какую-то музыку. Потолок с осыпающейся штукатуркой, треснувшие колонны, обшарпанные стены. Паутина и пыль кругом.
— Так почему «Чёрная каракатица»? — снова спросил Кочергин, когда надоело разглядывать этот скелет культурного советского ископаемого. Как будто они попали в разлагающуюся тушу кита, выбросившегося на берег.
— Так назывался отряд, — тихо протараторил Дриго. — Слушай, а пошли в бар?
— Здесь ещё и бар есть? — удивился Кочергин.
— Ну да, — обыденно пожал печами Дриго. — Не всё же мне самому коктейли мешать. И потом, вдруг там будет Чанга.
— Кстати, а как она выглядит? — очень своевременно поинтересовался Кочергин. Вот же профессионал, даже досье на неё собрать не удосужился.
— Блондинка такая, — перебрал пальцами у головы Дриго. — Волосы совсем белые. Ирония, да?
— Не понял, — буркнул Кочергин, уворачиваясь от громилы в длинном чёрном плаще, усадившего себе на плечи девчонку лет семи, снимавшую всё вокруг на смартфон.
— Я думал, тут двенадцать плюс, — фыркнул Дриго, пролезая под ручищей папаши-здоровяка. — Да, насчёт иронии. Чанга — это галка. Галки-то чёрные, а она бледная. И волосы белые. Слушай, а она Русаковым не родственница, как ты думаешь?
— Я сейчас не вдарил тебе в челюсть исключительно из уважения к твоей биографии, — процедил Кочергин, закипая от обилия не связанных друг с другом фрагментов информации. — Негоже лупить того, кто сжёг Содом.
Дриго запрокинул голову и шумно выдохнул. Потом собрался и заговорил, загибая пальцы:
— Во-первых. «Чёрная каракатица» — это отряд Вари Гранитовой. Помнишь такую? Красная карательница из аристократов. Всё Черноречье в крови утопила. Ну, по легенде. На самом деле, всё было не так, но это неважно. В общем, она же сама из Русаковых. А у них был загородный дом, а при нём — театрик. Находился он как раз на этом месте. — Дриго обеими руками указал на пол.
— Ну, допустим. При чём здесь месть?
— Так вот она, — развёл руками Дриго. — Их дом снесли, чтобы построить здесь Дворец. А теперь он в руинах. Но в нём всё равно играют.
— Не вижу связи, — устало проговорил Кочергин.
— Хозяева «Чёрной каракатицы» — из Русаковых. — Тут Дриго щёдкнул пальцами, рассыпав по старому полу разноцветные искры. — Вот почему я про них вспомнил. Там все женщины с белыми волосами. И Варя, и Агафья…
— Агафья Русакова, — произнёс Кочергин, возвращаясь в реальность. — То колье с аукциона. Оно вроде как ей принадлежало.
— Да ей тут много чего принадлежало, — повёл бровями Дриго. — Короче, пошли в бар, накидаемся корматушем.
— Это ещё что? — хмуро спросил Кочергин.
— Зелье по рецепту Агафьи Русаковой, — усмехнулся Дриго. — Бодрит и освежает.
— Если выживешь, — пробубнил Кочергин, следуя за Дриго.
Они смешались с толпой, одетой в чёрные тона, и прошли мимо кривой таблички с надписью «Буфет» и мигающей фигурной стрелкой. Действительно, в одном из помещений нашёлся бар. Прямо как в импортных фильмах — всё светится неоновыми лиловыми всполохами, дым коромыслом (боже, опять коромысло), люди со странными лицами и причёсками.
Мимо прошла дамочка в чёрном длинном платье с фиолетовым корсетом. Она несла два высоких дымящихся бокала и чуть не задела Кочергина локтем. Он увернулся, девица благодарно улыбнулась. Брюнетка с длинными локонами, не то.
Кочергин вообще старался высматривать блондинок, что в сумеречном мерцании оказалось непросто. Большинство барышень явились на концерт с разнообразными косами, в которые вплели цветные ленты. Миниатюрная девочка со множеством колосков, высокая дама с косой вокруг головы, пепельная тощая девица со впалыми щеками и длинными французскими косами. Белыми косами.
Кочергин отвернулся и аккуратно подтолкнул Дриго под локоть:
— Вон туда посмотри.
Дриго как раз держал два фиолетовых коктейля. Он глянул в сторону, куда кивнул Кочергин и быстро отвёл взгляд.
— Точно, это она, — прошептал Дриго. — Что будем делать?
— Ничего, — уголком рта ответил Кочергин. — Пьём, потом слушаем ваших истуканов. Из вида её не выпускаем. На выходе пообщаемся.
Пробовать волшебное цветное пойло Кочергин не отважился, так что Дриго опустошил и его бокал тоже. Над их головами разнёсся глубокий гулкий звук, будто в большой колокол ударили.
— Пошли, — икнул Дриго. Глаза у него искрились и смотрели в разные стороны. Впрочем, как и у большинства гостей мероприятия.
Вместе с толпой, лавируя между качающимися любителями музыки, Кочергин и Дриго двинулись в зал. Ещё и стараясь не упустить белые косы с вплетёнными лиловыми, фиолетовыми и чёрными лентами.
Зал оказался примерно таким, каким Кочергин его помнил по давнишним походам сюда на концерты и вечерам с танцами. То есть, там был ровно тот же самый занавес, что и двадцать лет назад, только разодранный в клочья. И кресла те, но поломанные. И сцена. Фрагментарно сохранившаяся. А на сцене — какие-то не то скульптуры, не то статуи, прикрытые полупрозрачными истлевшими палантинами. С них пыль клочьями свисает, как и с рояля в глубине.
Народ вкатился в просторный зал пёстрой весёлой толпой и стал распределяться по остаткам партера. А откуда свет-то идёт? — сообразил поинтересоваться Кочергин. Поднял взгляд и сильно удивился, так что даже застыл посреди обломков кресел. В вышине потолка с лепниной сияла громадная хрустальная люстра со множеством капелек-висюлек. Размером больше однокомнатной квартиры, она светилась, переливаясь множеством цветных искр. И была как новая. В разрушенном-то Доме культуры.
Над толпой снова проплыл глубокий гулкий мелодичный звук. Свет из резкого, почти солнечного, превратился в мерцание разнообразных переливов, покрывала на статуях вдруг стали таять, рассыпаясь иссиня-фиолетовой пылью, которая вихрями возносилась ввысь, превращаясь в яркие искры, вспыхивающие, как фейерверк, и тут же гаснущими.
Обломки кресел растекались полупрозрачными силуэтами, принимающими невнятные формы под кристаллическую магическую музыку, что извлекали из диковинных инструментов ожившие статуи. Звуки струились мистическими потоками, в голове стало пусто и приятно, тёплые конечности размякли и стали гнуться во все стороны.
Перед взором Кочергина пролетали планеты и кружили галактики, на луне разлилось сиреневое зеро, по которому скользили розовые лебеди, а в высокой изумрудной траве танцевали длинноногие цапли с металлическими перьями и изумрудные лягушки выводили завораживающие трели.
По небу проплыл хрустальный кит, издающий древний клич и поглощающий тех, кому наскучило обыденное движение светил.
Ветер заметал следы, оставленные одиноким скитальцем на песке старинных планет, проложенные в никуда рельсы отражали разноцветные мысли. По Млечному пути шагали фигуры с длиннющими ногами, мимо проплыла бриллиантовая комета, издающая мелодичный звук, которому откликался древний кит.
Горы рассыпались песчинками, ветер узорными вихревыми кружевами гнал их сквозь вселенную, сжимающуюся до размеров расширенного мерцающего зрачка.
Кочергин вернулся в реальность. Музыка, и правда, ничего, на арт-рок похожа, только с космическими напевами. Народ вокруг раскачивался в такт ритмам вселенной времени и аплодировал в паузах. Над головами зрителей плыли переливчатые прозрачные пузыри, превращающиеся в древние, давно исчезнувшие планеты. Кочергин ориентировался на Чангу, которая выводила над головой изящные пассы руками в тёмно-фиолетовых перчатках.