Кровавые роды с криками промелькнули за долю секунды, в следующий миг заметно отощавшая женщина в тёмном плаще, воровато осматриваясь, вынимает ребёнка из кроватки.
И тут же она уже лежит на кровати, вытянувшись в струнку и подтянув руки к груди. Явно не живая. Видение рассыпалось, оставив за стеклом лишь красивую девочку лет пяти в светлом платьице, измазанном чем-то красным. Девчонка корчит мерзкие рожи в зеркало, потом поднимает взгляд, видит Кочергина, злобно улыбается, замахивается, чтобы разбить зеркало.
Перед глазами снова падаёт тёмная пелена. Подвал крутанулся, Кочергин ухватился за шкаф, чтобы не упасть.
— Ничего себе, — удивлённо произнёс голос Насти где-то рядом.
— Тоже в первый раз такое вижу, — серьёзно проговорила Яна.
— И что вы там такого рассмотрели? — скучающе спросила Чанга.
Кочергин кое-как выпрямился. Вроде голова перестала кружиться. Очень хотелось выйти на свежий воздух. Кочергин потёр руками лицо, да посильнее, чтобы шрам заболел. Глянул в зеркало, а там его приятели стояли вокруг стола, на котором лежал пристёгнутый ремнями человек. Вокруг шипели и пузырились колбы и пробирки, а высокий брюнет читал какую-то толстую старую книгу. Вдруг поднял взгляд, увидел Кочергина в зеркале и удивлённо вздохнул.
Кочергин рывком обернулся. Никакого стола с подопытным, никаких колб и книг. Никакого сумасшедшего барона.
— Пошли отсюда, — скомандовал Кочергин и, никого не дожидаясь, двинулся прочь из подвала.
Пробежал под сводами, потом по лестнице, через гостиную. Наконец вывалился из дверей на крыльцо, опёрся рукой о колонну, ослабил шарф, чтобы легче дышалось.
— А мы уж думали идти вас искать, — хмуро произнесла женщина в старом пальто с бейджиком у воротника. — Что, заплохело?
Кочергин только молча покивал. Боялся, что если откроет рот, его вырвет прямо на музейное крыльцо, а он ведь приличный человек.
— Это у всех так, — протянула музейная работница, махнув рукой. — Мало кому там нравится.
— Это уж точно, — сказала Яна, выходя на крыльцо и придерживая дверь для Насти.
Следом вышли Дриго и Чанга.
— Вам бы чаю. Или чего покрепче. — Музейная дама запахнула пальто. — Парк будете смотреть?
— Да, обязательно, — выдавил Кочергин, с трудом выпрямляясь. — Спасибо большое за билеты и беспокойство. Удачного вам дня.
Дама хмыкнула, кажется, довольная, что не пришлось заходить в дом, и направилась к административному сарайчику.
— Подождите, — окликнул её Кочергин. Когда музейщица обернулась, спросил: — Скажите, а какие здесь есть привидения, кроме девочки в шубке?
— Да какие привидения, господь с вами, — натужно улыбнулась сотрудница, бегая взглядом по сторонам.
— Нет, я серьёзно, — важно добавил Кочергин. — Мы собираем информацию для… э…
— Книги и документального фильма, — пришёл на помощь Дриго. — Привидения в нижегородских усадьбах.
— Ну, это так, — музейщица делано хихикнула и покрутила рукой в воздухе. — Мало ли, кому что привидится. Только вы уж там не пишите, что это я вам нарассказала, ладно? — Когда Кочергин серьёзно кивнул, дама стала загибать пальцы: — Так. Девочка в шубке — раз. Женщина в чёрном — два. Всё ревёт. Воет так, что аж… кхм. Ладно. Девка с косой — три. Дед-сторож — четыре. Воющий хоровод — пять. Но это не здесь, а чуть подальше. Ну, и так, ещё по мелочи. Кошки непонятные шмыгают, собаки. Даже вроде быка как-то видела. То есть, видели.
— Чёрный бык? — уточнил Кочергин, припоминая приключения с Аллой.
— Ну, вроде того, — уклончиво проговорила дама. Потом театрально глянула на часы и сказала: — Ой, мне работать надо, совсем с вами заболталась. Всего доброго.
Компания попрощалась с музейной сотрудницей, и та отправилась в административный пристрой.
— Так. — Кочергин прикрыл глаза и привычно стал массировать виски. — Кто из них наши персонажи. Девочка. Это, наверное, баронесса. Плачущая женщина. Может, это её мать?
— Может, — неуверенно пожал плечами Дриго. — Она, кажется, хотела её забрать.
— Ага, только этот маньяк ей не дал, — скривилась Яна. — Похоже, он специально ей ребёнка-то сделал. Снадобьями какими-то поил. Может, и её мужу помог на тот свет отправиться.
— Слушайте, — подала голос Чанга. — Это всё, конечно, жутко интересно, все эти мылодрамы. Только какой нам от них прок?
— Толк есть, — выпрямился Кочергин, глядя на парк за каменным забором усадьбы. — Чёрный бык. Я ведь его уже видел. Но если он тут давно бегает, выходит, его давно и призвали. Не сам ли барон его и вытащил?
Дриго, которому Кочергин адресовал вопрос, задумчиво пожал плечами.
— Вообще-то ходили слухи, что сам Шварцстрем мог превращаться во всяких жутких животных. — Чанга ёжилась и грызла ноготь.
— Этого не хватало, — выдохнула Яна.
— Что дальше-то будем делать? — спросила Чанга, засовывая руки в карманы.
Кочергин перебирал в уме варианты, глядя на тёмные яблони под снегом. Кажется, кое-что всё же сложилось.
— Вот что. Чанга. Раз ты можешь всё достать и разузнать, для тебя будет задание.
— Чего сразу я?! — возмутилась Чанга.
— Не перебивай, — отмахнулся Кочергин. — Твоя задача — выяснить, что стало с дочерьми Шварцстрема, да и с ним самим. Чем быстрее, тем лучше. Уяснила?
— Ладно, — повела глазами Чанга. — Попробую, но ничего не обещаю. Такие дела требуют времени и денег.
— Увы, и того, и другого у нас в обрез. Так что просто покажи класс. — Дальше Кочергин обратился к остальным: — Ваша задача — поставить максимальную защиту на резиденцию Деда.
— Сделаем, — кивнул Дриго.
— А я пока парк осмотрю. — Кочергин поморщился, глядя на кривые заснеженные яблони. Вряд ли его здесь ждало что-то весёлое или хотя бы относительно безопасное.
— Я пойду с вами, — предложила Настя. — Защиту я ставлю так себе, а вдвоём тут гулять не так страшно.
— Я тоже останусь, — подала голос Яна. — Гриша и сам справится, а от этого места можно ожидать любой гадости. Сгинете вместе, и что мы делать будем без Вельматы, да ещё без Следопыта?
— Шкурный интерес, — проворчала Чанга, дыханием согревая ладони.
— Я тебе потом втащу, — спокойно пообещала Яна. — Мало не покажется.
— Руки коротки, — мило улыбнулась Чанга. — Ладно, пойду по местному архиву прошвырнусь, может, что полезное отыщется.
Чанга и Дриго двинулись прочь от усадьбы, а Кочергин с Настей и Яной медленно пошли вдоль стены дома. Завернули за угол, по тонкой тропочке направились к густому яблоневому саду, застывшему под инеем и снежными завалами.
— Странные какие-то деревья, — тихо произнесла Настя, осматриваясь. — Как будто несчастные. Приговорённые к этому саду.
— Неудивительно, — пожала плечами Яна. — Деревья же тоже живые, а учитывая характер местных обитателей, можно предположить, что даже яблони здесь плачут по ночам.
— Деревья могут плакать? — спросил Кочергин, уныло осматриваясь.
— Растения первыми чувствуют всякую гадость. И почему бы им не плакать от тоски или от боли. — Яна остановилась у развилки. Три дорожки расходились в разных направлениях.
— До чего здесь шумно, — поморщилась Настя, осматриваясь.
— Чего? Шумно? — переспросил Кочергин, до которого смысл сказанного Настей дошёл, увы, не сразу. — Да здесь тишина такая, что каждую мыслишку в голове слышно.
— Я слышу голоса, — медленно и как-то натужно проговорила Настя, глядя в сторону. — Голоса мёртвых. И их тут целый хор.
Кочергин прислушался. Разумеется, сад ответил глухим молчанием. А вот Настя то и дело устало морщилась и крутила головой. Конечно, хотелось поинтересоваться, точно ли она слышит голоса умерших, а то мало ли что. Вдруг у неё крыша улетела. Кочергин бы не удивился. С другой стороны, он уже и сам повидал много такого, о чём в приличном обществе лучше помалкивать, а то смирительная рубашка — аксессуар спорный, не всем идёт.
— Что они говорят? В смысле — голоса? — спросил Кочергин, чтобы поддержать Настю, то есть показать, что не удивлён и не собирается прятать от неё острые предметы.
— Они кричат, — вздохнула Настя. — Вопят, ничего не разобрать.
— А если попробовать? — предложил Кочергин. — Вдруг что-то полезное проскочит?
— Маловероятно, — пожала плечами Настя, расстёгивая куртку и залезая во внутренний карман. — Но хуже уже вряд ли будет, так что почему бы и нет.
Она достала из-под куртки небольшое зеркало, подышала на него, потом протёрла варежкой стекло. Поднесла к глазам, чтобы смотреть как бы под углом, стала медленно поворачиваться.
— Жуть какая, — в который раз поморщилась Настя, убирая зеркальце от лица. — Это не сад. Это кладбище.
— В каком смысле? — спросила Яна, до этого скучающе рассматривавшая кривые ветки яблонь.
— Сами посмотрите. — Настя протянула зеркало Кочергину.
Сыщик не торопился принимать чужой артефакт (о, он уже начал ориентироваться в этих понятиях). Зеркало взяла Яна, подошла к Кочергину и встала у него за плечом. Потом вытянула руку и стала потихоньку поворачивать стекло так, чтобы в него попало отражение.
Кочергин поначалу видел только серые блики, но потом вдруг в зеркале появились перекорёженные люди, будто бы растянутые в разные стороны. Конечности их были перекручены, вытянуты и одновременно сломаны, тела истекали кровью. И да, они кричали. Их лица, будто деревянные и искажённые страданием беззвучно раскрывали рты.
— Хватит, — отстранился Кочергин от зеркала. — Что это вообще?
— Мёртвый сад, — глухо произнесла Яна, возвращая зеркало Насте. — Это такой жуткий обряд, который в древности проводился тёмными язычниками в августе. Живых людей заколачивали в ящик, закапывали в землю, а сверху сажали дерево. Считалось, что дерево будет тянуть из человека силу, увеличивать её и передавать тому, кто съест плоды.
— Но человек же просто умрёт в ящике, — недоверчиво проговорил Кочергин.
— Это были колдовские ритуалы. Тёмные и непростительные. — Яна потёрла рукой глаза. — Люди не умирали там, а превращались либо в нечисть, либо в мстительные сущности. Это вроде вечной тюрьмы.