Кочергин не стал добавлять, что теперь это дело — личное. Просто повернулся и зашагал по направлению к усадьбе Деда.
— Я всё равно не понимаю, причём здесь эта девчонка? — произнесла Чанга, торопливо семеня рядом.
— Что непонятного? — устало спросила Яна. Видимо, на сарказм и едкости у неё сил больше не было. — Ты думаешь, кто нас тут гоняет второй день? А главное — почему и зачем.
— Ну? — перепросила Чанга, когда Яна молчала уже несколько секунд. — Кто и зачем?
Яна только по привычке закатила глаза. За неё ответила Настя:
— Мы слишком близко подобрались к чему-то. К чему-то, что этот барон и его компания хотят защитить, причём так сильно, что даже с того света сюда забрались.
— И что это? Те самые сокровища? — шмыгнув от холода, спросила Чанга.
— Может, да, — протянула Настя, искоса глядя на Кочергина. — А может, тут что-то похитрее. Или пострашнее. Знать бы, где собака зарыта.
— Главное, чтобы она была плотно зарыта, — процедил Кочергин, от души желая запереть барона и всю его компанию приспешников в каком-нибудь светонепроницаемом подвале без права выхода. И чтобы туда канализация сливалась.
Наконец компания добралась до усадьбы Деда. Если честно, Кочергин ожидал увидеть на месте терема пепелище или обгоревшие дымящиеся остатки бревенчатых стен, однако усадьба оказалась целёхонькой. Крыша в порядке, стены на месте, даже окна не выбиты. Забор, как ни странно тоже цел. Правда, только со стороны калитки. А вот ворота, как выяснилось, были размолочены в щепки. Зато машина Кочергина как стояла спокойно в саду, так и оказалась на своём месте. Ни царапины, ни лишнего пятнышка.
Первой эмоцией был восторг, а то Кочергин уже успел мысленно попрощаться со своим свежеоплаченным авто, но стоило вспомнить, что кататься теперь он будет в одиночестве, без подколов Дриго, как снова в носу засвербело.
— Я думала, тут всё сгорело подчистую, — удивлённо пробормотала Чанга, осматривая уцелевшую усадьбу. — Он же из огнемёта шмалял.
— Кстати, ты не передумал насчёт огнемёта? — по-деловому спросила Яна у Кочергина.
В другое время он бы нашёл что ответить, съязвил бы как полагается. Но сейчас на остроумный ответ сил не было. И да, этим девицам, похоже вообще плевать на Дриго, их его… исчезновение будто вообще не волнует. Твари бездушные.
Яна, похоже, поняла, о чём подумал Кочергин. Она только слабо улыбнулась и направилась вверх по лестнице, за ней поспешила Чанга. Вот кого ничем не проймёшь.
— Никто не умирает, — сочувственно повторила Настя.
— Зато боль все чувствуют, — тихо проговорил Кочергин, боясь даже представить, что там было за пламя, которое напрочь испепелило и Дриго, и мерзких сущностей-приспешников Шварцстрема.
— С этим не поспоришь, — вздохнула Настя.
— Почему всё-таки дом не пострадал? — решил сменить тему Кочергин. Не хватало ещё сопли распустить при девчонке.
— Потому что защищён, — пожала плечами Настя, направляясь к лестнице. — А ещё, скорее всего, мы куда-то провалились. Понимаете, пространство иногда расслаивается. Потому что как-то же эти сущности проникают в наш мир, правильно? Обратная дорога тоже есть, надо только уметь её найти.
— Или лучше не надо, — добавил Кочергин, топая по ступенькам.
Когда они с Настей вошли в гостиную, в которой пару часов назад Дед палил из огнемёта, сам гений-художник преспокойно дрых в кресле. Яна, усмехаясь, держала двумя пальцами пустую бутылку из-под знаменитого нижегородского рома.
— Ничего его не проймёт, — вяло улыбнулась Настя.
— Вот что. — Кочергин постарался растереть закоченевшие ладони до тепла. — Сейчас отогреваемся. Потом приводим Деда в чувство и едем домой.
— Вы теперь командовать будете? — с вызовом спросила Чанга.
— Буду! — рявкнул Кочергин. — Ставь самовар!
— Ладно, чего орать-то, — пробубнила Чанга, двумя руками стаскивая огромный самовар со стола. Он бы грохнулся на пол, если бы с другой стороны агрегат не подхватила Яна.
Девицы, как оказалось, вполне умели действовать быстро и слаженно. Если ими грамотно руководить, как делал это Кочергин. Все умылись, переоделись в сухое и собрались за столом, на котором стоял горячий самовар и снедь, что нашлась в холодильнике Деда. Сам художник по-прежнему дрых в кресле.
Сев за стол, Кочергин задел что-то ногой. Заглянул под скатерть, и увидел валяющийся на полу огнемёт. Подумаешь, ничего особенного по нынешним временам.
Угостившись выпечкой с начинками и горячим чаем (не меньше пяти чашек на каждого, чтобы уж точно отогреться), компания засобиралась домой. Правда, на улице давно стемнело, и Кочергин немного опасался выезжать в ночь, но Яна уверенно сказала, что знаки на машине продолжат действовать, так что можно смело отправляться.
Проснувшийся Дед вручил Кочергину картину, упакованную в серую бумагу.
— Ваш заказ, — подмигнул художник.
— Когда вы успели-то, — потрясённо произнёс Кочергин, доставая телефон, чтобы перевести Деду гонорар за портрет.
— Он же гений, — встряла Чанга. — Кстати, как ты ворота-то чинить будешь? Может, переедешь пока куда-нибудь?
— Ещё чего, — отмахнулся Дед. — Завтра вызову кого надо, всё наладят. А вы заезжайте ещё. С вами не скучно.
— Обязательно, — выдавил улыбку Кочергин, надеясь, что как-нибудь обойдётся без визитов в Василейск. Увы, тут же пришло осознание, что с этим прекрасным городком он прощается совсем не надолго, так что надо бы сохранить с Дедом хорошие отношения. Мало ли, вдруг понадобится одолжить огнемёт.
Яна с Настей на всякий случай поставили Деду дополнительную защиту у выбитых ворот, потом все загрузились в машину Кочергина и отправились в Нижний. По пути сыщик старался не думать о том, что по приезде в Василейск их было на одного больше. А чтобы девицы не решили, что он распустил нюни, даже разрешил Чанге устроиться на переднем кресле, где обычно ездил Дриго.
Чанга, казалось, совсем не обращала внимания на дорогу, петляющую между заснеженными зимними полями, в лунной декабрьской ночи отливающими жемчужной синевой. Деревеньки с яркими огоньками в домиках с дымящимися трубами, мостики над ледяными речушками. Скоро показался Нижний, полный россыпи разноцветных вспышек и лучей, куда-то спешащих людей и машин. Шум, предновогодняя суета, пробки. И всё — мимо внимания. Как же это прекрасно.
Вся дорога заняла от силы час, и скоро Кочергин высадил всех девиц там, где они указали, и поехал домой.
— Как прокатился? — с порога требовательно спросила Соня. Судя по скрещенным рукам, напряжённым плечам и злобному тону, явно случилось нечто неприятное.
— Нормально, — уклончиво ответил Кочергин, устраивая пальто на плечиках. Двигался осторожно, будто по минному полю ступал. И это дома.
— Шарф где? — вдруг произнесла Соня. — Посеял? Опять дорогую вещь профукал? Снова будешь спускать деньги на шмотки?
Кочергин опасливо промолчал. Не рассказывать же ей про снеговиков, и как монстры приняли снежных людей за настоящих. И что за спасение пришлось заплатить брендовым шарфиком.
— Ты вообще будешь со мной разговаривать, или нет? — почти прокричала Соня. — Или тебе совсем на нас наплевать?!
Отлично, вот и подсказка. На нас. Стало быть, что-то опять стряслось с Владой.
— Что случилось? — как можно более сдержанно спросил Кочергин.
— А тебе не всё равно? — капризно надулась Соня.
— Да рассказывай уже! — рявкнул Кочергин.
— Владу забирали в полицию, — скороговоркой выдала Соня.
— Это ещё за что? — слегка опешил Кочергин.
— С соседом подралась, — угрюмо произнесла жена, глядя в сторону. — Он вроде как собаку свою колотил, она выла на весь подъезд. Влада ему пару раз замечание сделала, потом до драки дошло. Он говорит, она на него налетела на лестнице, скинула вниз, да ещё отпинала.
— Серьёзно? Влада отпинала? — Кочергин так удивился, что даже не смог представить свою дочку, бьющей кого-то ногами.
— Ну, это он так говорит. Но побои он снял и заявление написал. Скандалист хренов. — Последнюю фразу Соня произнесла с таким отвращением, что Кочергин проникся к супруге уважением.
— Ладно, сегодня уже поздно, а завтра с утра разберёмся, кто там скандалист и кто кого отпинал, — вздохнул отец семейства и отправился в душ.
Утром под пристальным контролем супруги Кочергин позвонил Витьке и уговорил его разузнать, кто занимался делом Влады. Витька, памятуя о наводке бывшего коллеги на незаконного майнера, отзвонился уже через десять минут. Кочергину в который раз повезло — дело о побоях попало в отделение, которым руководил бывший однокашник.
Одевшись максимально респектабельно, Кочергин вызвонил Владу и отправился в отделение. На всякий случай ехал обычно, без волшебных гонок и петляния по тротуарам.
Влада, только завидев папашу, тут же картинно разревелась и кинулась ему на шею.
— Так, отставить, — строго произнёс Кочергин, отстраняя дочку. — Рассказывай, живо. И только правду.
— Да что тут рассказывать. — Влада, утирала слёзы пальчиками с красивыми ноготками. — Сосед у меня по площадке. Просто садист. Собаку свою лупил каждый день. Ещё иногда оставлял её на несколько дней одну, так что она выла на весь дом. А тут — входим вместе в лифт, собака чего-то крутится под ногами, он ей как треснет! И потом ещё раз. Я ему говорю — вы что делаете! А он мне — заткнись, шмара, а то сама получишь…
— Он тебя шмарой назвал?! — взвился Кочергин, как всякий раз, когда кто-то несправедливо обижал его родных.
— Ну да, — с готовностью кивнула Влада. — В общем, мы поругались, я из лифта вышла, собака мне под ноги, он мне — отвали. Ну, мы сцепились маленько.
— Так, ладно. — Кочергин глянул на часы. Приближалось время аудиенции у начальника отделения. — Значит, так. Говорить буду я. Ты слушай и кивай. Ясно?
— Ясно, — тут же кивнула Влада.
— Молодец, — похвалил папаша. — В случае чего — можешь даже слезу пустить.
Влада снова кивнула, и они вместе направились к начальнику. Оказалось, Владин сосед изложил стражам порядка несколько иную версию инцидента. По его рассказу выходило, что он тихо-мирно ехал в лифте, а Влада, пьяная вдрызг, накинулась на него с матом, а потом ещё с побоями. Он с трудом ноги унёс, а она унесла в неизвестном направлении его собаку.