Все трое сидели в машине молча. С одной стороны, стало ясно, для чего Яна вызвала сюда Настю. С другой… С другой.
— Можно ещё раз? — спросил Кочергин через плечо.
— Вообще-то, это не видео, — буркнула Настя. — Ладно.
И снова мимо авто криво пробежала Элина. И снова все молчали.
— Может, пойдём, глянем, куда она картину потащила? — предложила Яна.
Но Кочергин не ответил. Перед мысленным взором всё ещё была Элина. Вот она подбегает к крыльцу, нервно осматривается. Идти ей трудно, потому что она в сапогах на высокой шпильке. Оступается, ноги разъезжаются. Но она не падает.
Та, другая дама, с ногой тридцать восьмого размера, ступала уверенно. Потому что шла следом за целым отрядом рогато-копытных албастов. Чего ей бояться. Вообще-то, есть чего.
Просигналил смартфон. Кочергин глянул на экран, там высветилось сообщение от Чанги.
— Что там? — спросила Яна, заглядывая в телефон сыщика.
— Малов был потомком Морковкиных, — произнёс Кочергин, убирая смартфон. Он и сам уже об этом догадался, только говорить не стал.
— Эта Роза снова сменила фамилию, когда муженёк проворовался? — слабо улыбнулась Настя, так и сверкающая магической маской в виде черепа.
Кочергин только угукнул и кивнул. Пожалуй, дальше по следу Элины ему лучше идти одному. Да, страшно. Да, трудно. Да, больно за Дриго. Но подставлять этих двух девиц под влияние картины, а то и под рога и копыта он всё равно не станет.
— Вот что, дамы, — наконец произнёс Кочергин. — Я поднимусь в квартиру, а вы оставайтесь здесь.
— Как вы узнаете, куда идти? — быстро спросила Настя. Но тут же вспомнила, что с ней в машине всё-таки сидит Следопыт, и смущённо произнесла: — А, ну да. Простите.
— Я пойду с тобой, — уверенно сказала Яна. — Мы своих не бросаем.
Кочергин не стал вслух говорить, что и он бы при случае никого из сумрачных не бросил. Вместо этого произнёс:
— Это всё-таки моё дело. Не хочу, чтобы кого-то из вас зацепило.
— Мы тоже не хотим, — улыбнулась Яна и вышла из авто.
Кочергин снова глянул на Настю. Она лишь молча слабо улыбнулась. Кочергин мысленно попросил её остаться в машине, и если что, вызвать подмогу. Вроде бы она поняла, и тогда сыщик выбрался из салона. Прошёл к подъезду. Привычно открыл домофон своим волшебным ключом. Стоило лишь прикоснуться к месту для считывания чипов, и дверь тихо отворилась.
Яна смело прошла вперёд, но уже на первом этаже Кочергин придержал её за локоть и отодвинул за спину. Яна недовольно фыркнула.
Кочергин прикрыл глаза и сквозь серое кружево ресниц увидел, как ноги Элины бегут по ступенькам. Тонкие шпильки, изящные лодыжки в замшевых сапожках. Вверх по лестнице на носочках. Быстрее, быстрее, цоканье по площадке, и снова вверх. Перебирают маленькие стопы в чёрной обувке. Снова цоканье, мелкие шажки. Поворот, и опять вверх.
Испарина от страха. Слабый запах пота примешивается к аромату духов. Элина чуть запыхалась. Она, конечно, выносливая барышня, только вот недавно она ещё и вынесла из квартиры спонсора дорогущую картину, которая норовит прикончить каждого, кто на неё посмотрит.
Наконец шаги останавливаются, и в скважине замка скрежещет ключ. Прерывисто дыша, Элина забегает в прихожую, захлопывает дверь. Пару секунд стоит в тёмной маленькой прихожей, глубоко дыша.
— Надеюсь, нас никто не видел, — прошептала Яна.
Кочергин поморгал. Где это они? Тёмное маленькое помещение. Пахнет пылью, Элиной и какими-то химическими ароматизаторами.
— Может, свет включим, а то темно уже, — произнесла Яна, осматривая квартирку, где Элина зарабатывала, раздеваясь перед камерой на потеху состоятельным персонажам с липкими ладошками.
— Не включай, — тихо сказал Кочергин. Вдохнул, выдохнул.
Даже находиться в одной квартире с этой проклятой картиной тяжеловато. Но не торчать же в прихожей до утра. Так что Кочергин медленно двинулся в комнаты. Маленькая спаленка, видимо, служила кладовкой и реквизиторской — всё завалено пёстрой одеждой, пакетами и коробками. А вот вторая комната, что побольше, очевидно, использовалась как студия. Огромная кровать-аэродром с шёлковыми покрывалами, шторы со складками, камера на штативе.
Махровый ковёр. Пылесборник, от которого хочется чихать. И пахнет красками с костной пылью и гарью.
Кочергин отошёл на пару шагов, аккуратно встал на пол, чтобы не наступать на ковёр.
— И где эта картина? — спросила Яна. Судя по запаху, у неё тоже от стресса выступила испарина.
— Под ковром, — просто ответил Кочергин, глядя на серую синтетику, изображающую шерсть.
— Всего-то? — фыркнула Яна, больше для вида. На самом деле её здорово потряхивало.
Кочергин присел на корточки, осторожно приподнял угол ковра. Пыльный пол с точечным узором изнанки. Наконец показался светлый краешек холста. Сильно пахнуло красками, затхлостью, тленом, слезами и палёным белком. Яна коротко вдохнула.
— Не смотри, — шёпотом посоветовал Кочергин. Зажмурился и отогнул ковёр.
Хотелось зажать нос. Несло жжёнными человеческими останками, древесиной и живой кровью.
— Я всё про тебя зна-аю, — мелодично пропел звонкий девчачий голосок в отдалении, и захотелось отвесить его обладательнице затрещину. — Гнусный мелкий человечишка! Неуда-ачник!
Кочергин зажмурился сильнее, так что перед глазами радужные круги поплыли. Сквозь них вприпрыжку бежала девчонка в светлой шубке. Да это же Влада. Влада, которая плевать хотела на дурака-папашу. Она же высмеивает его перед подружками, изображает, как он чавкает, обзывает хряком. Корчит рожи, кривляется, показывая, как он ходит. Ей же от него нужны только деньги. А когда она вытянет всё до копейки, просто сдаст его в дом престарелых, а то и вовсе отравит.
— Твоя жена — просто старая кошёлка, — снова прозвенел голосок. — Она тебя ненавидит, изменяет с кем попало. А ты, дурачок, не видишь! Думаешь, она до ночи в своей стоматологии сидит? А вот и нет! Она своим любовникам рассказывает, какой ты урод и тупой неудачник! Что ты давно ничего не можешь! Они ржут над тобой! Кувыркаются и опять ржут!
— Да заткнись уже! — рявкнул откуда-то разъярённый женский голос.
В ответ раздался мерзкий девчачий смех, и появилась девчонка в шубке и шапочке. Она поднимала фарфоровое личико, заливаясь хохотом. Противный ротик растягивается в улыбке, а в ушах аж звенит. Да чтобы ты провалилась, гадина мелкая! Кочергин увидел свои руки, резко сдавливающие горло девчонке. Упруго под ладонями, пальцы всё крепче сжимаются, сминая мех воротничка и заодно мягкое детское горло. Девчонка хрипит, хватает ртом воздух.
— Убийца! Убийца! — несётся эхом со всех сторон. Будто толпа скандирует. — Смерть детоубийце! Виновен! Виновен!
Тысяча рук хватает Кочергина со всех сторон, ему рвут одежду и царапают кожу. Все орут, норовя его пнуть или ударить. Кто-то плюёт ему в лицо. Вот уже и плаха появилась, на ней болтается петля на тонкой верёвке. Снег забился под брюки, виселица всё ближе, кожу на лице саднит от кровоточащих царапин.
Горло сдавлено, дышать невозможно. Всё расплывается, и в заснеженном саду растворяется силуэт маленькой всадницы на чёрной лошади. Плащ развевается. В последнюю секунду вслед девчонке летит мощное отцовское проклятие.
— Это не со мной, всё это не со мной, — процедил Кочергин и почувствовал, как больно ударился коленями обо что-то твёрдое.
Острая боль прочистила разум. Он бросил ковёр обратно и упёрся руками в пол, пытаясь отдышаться. Где-то рядом надрывно вскрикивала Яна. Её голос, отдающий болью и отчаянием, чуть разогнал марево.
Кочергин растёр руками лицо, помотал головой. Яна лежала на полу, раскинув руки, будто придавленная. Челюсти сжаты, вся крупно вздрагивает и вскрикивает, как от острой боли.
— Эй! — опасливо позвал Кочергин. — Эй, Яна!
И он слегка ткнул её в руку. Яна в ответ только как-то странно выгнулась и застонала. Тогда Кочергин мысленно приготовился к худшему, взял Яну за плечи и сильно встряхнул. И да, тут же получил мощный удар в грудь, опрокинулся, ударился затылком об пол (хорошо, что там толстый ковёр). Над ним появилось искажённое болью и яростью лицо Яны в спутанных рыжих волосах. А потом ему резануло по лицу.
Кочергин непроизвольно вскрикнул и спихнул ведьму, она отлетела и гулко стукнулась о стену. Скорчилась и заскулила.
— Яна! — по возможности мягко позвал Кочергин, подползая. — Яна, всё прошло. Это не с тобой было.
И Кочергин приобнял плачущую Яну за плечи.
— Это неправда. Не с тобой было, — повторил Кочергин, похлопывая Яну по плечу. — Да и вообще не было ничего. Не было.
Яна шмыгнула и отстранилась. Растрёпанная и заплаканная. Недоверчиво глянула на Кочергина. Размазала по лицу слёзы, смешанные с косметикой.
— Чтобы она сдохла, тварь паршивая, — злобно процедила Яна.
Кочергин в ответ только выдохнул, потирая грудь, куда его мощно пихнула Яна. В полку тех, кто желал картине смерти, прибыло.
— Давай спалим тут всё к крысиным хвостам, — вдруг твёрдо произнесла Яна.
— Не стоит, — попытался придать голосу мягкости Кочергин. — Соседей зацепит. А они-то уж точно не виноваты, что Элина притащила сюда эту мерзость.
— Чтоб этой Элине там все космы повыдирали, — прохрипела Яна. — И клеймо на заднице выжгли, как шлюхе.
— Она своё уже получила, — вздохнул Кочергин, садясь на пол. Потёр шрам. Всю щёку резко защипало. Кажется, шрамов на лице у него сегодня стало больше.
— Ой, прости, — виновато сморщилась Яна. — Я не специально.
— Я понимаю, — выдохнул Кочергин, гадая, как будет объяснять свой предновогодний вид жене. — Что нам теперь с картиной делать?
— Может, просто позвонишь заказчице? Пусть она сама сюда приедет. — Яна, кажется, полностью пришла в себя, потому что достала зеркальце.
Когда услышала, как Кочергин глухо захохотал, опасливо на него покосилась.
— Что, не поняла? — между приступами хохота, побулькал Кочергин. — Да она уже в пути. Мчит сюда на всех серных парах.