Что?! Кочергин резко выпрямился. Какая ещё арка над мостом?! Не было там никаких похожих конструкций. Никогда не было…
Это ещё кто? Кочергин подался вперёд. Ну нет, точно — арка уходит ввысь, так что закругление теряется в снежной мгле, а на парапете моста сидит какой-то чудной персонаж. Вроде этого упыря Дриго, только башка горит…
Кочергин снова шумно выдохнул. Проморгалася. Потёр глаза. Парень, расслабленно сидящий на перилах моста, никуда не делся. Сидит, свесив одну ногу, а другую закинув на перила. А из-под краёв штанин торчат огромные птичьи лапы. Ещё и курит трубку, выпуская неоновые витиеватые клубы изумрудного дыма.
Облачко резко разлетелось на тонкие волокна, и из зелёного тумана высунулась чья-то мордочка. А за ней и всё остальное — какое-то существо вроде кошки с крыльями, как у дракончика, только пернатыми. Ластится к парню с птичьими лапами. Даже длинным хвостом шею ему овивает.
Всё, хватит. Пора просыпаться. Кочергин, наверное, заснул. А это плохо, потому что кто же дрыхнет за рулём.
Пробка снова двинулась вперёд, и Кочергин медленно проехал мимо курильщика с факелом вместо волос. Теперь он с ладошки кормил крылатое чудовище, примостившееся на перилах моста.
Кочергин проехал под светящейся аркой и стал потихоньку, вместе с остальными, кому не повезло в этот момент оказаться на мосту, спускаться к Стрелке. Снегопад покрыл дорогу толстым водно-ледяным слоем, так что приходилось вести машину максимально осторожно. Однако скоро пришлось снова остановиться.
Кочергин не выдержал и глянул в боковое зеркало. Никакой арки над мостом уже не просматривалось. Просто серая густая метель.
Так, или он уснул за рулём, или не долечился осенью. Господи, так это теперь к кому обращаться-то? К психиатру? Ну нет. Лучше уж уйти на какую-нибудь максимально безопасную и скучную работу вроде сторожа. А Владка пусть сама свою ипотеку тянет.
Наконец мост закончился, и Кочергин проехал ещё чуть-чуть и повернул на улицу Коминтерна. Двигаться проще не стало. Плотный поток машин стал чуть посвободнее только ближе к Московскому району. Может, на метро пересесть? А зачем Кочергин тогда машину покупал? Ещё и кредит тянул.
Мысленно застонав, Кочергин приготовился к новым бесконечным пробкам. Так, черепашьим ходом он добрался-таки до Сормова. А в центре — что бы вы думали? Бинго — глухая пробка. Доходило два часа.
Кочергин понемногу начинал ненавидеть. Всех — психопата Дриго, свои глюки, жадину Малову, её покойного похотливого муженька, его содержанку-эскортницу, а ещё Шварцстрема с его дурацкими алхимическими опытами.
Синяя отечественная машинка резко тормознула прямо перед Кочергиным. Он, разумеется, тоже дал по тормозам. Отлично, пара сантиметров до бампера синей легковушки всё же осталась. И сзади никто не стукнул. Что за день-то такой.
И люди кругом чего-то всё суетятся, куда-то тащатся. Нет бы в такую погоду дома сидели, но всем вдруг срочно куда-то понадобилось, ещё и ехать, но не на метро или маршрутке, да? Машина-то куплена, чего ей теперь, под окнами, что ли, стоять?!
От ярости на нижегородцев и гостей столицы Приволжья Кочергин чуть не зарычал в голос. Повылезали все из своих нор. Другого дня не нашли?! А это что?
Увидев в боковом зеркале тёмную глянцевую черноту, несущуюся прямо по тротуару, Кочергин поперхнулся. Действительно, мимо промчалась какая-то старая раритетная машина вроде «Победы». Как она проехала-то? Толпа людей на тротуаре. И никто даже не обернулся.
«Победа»? В Нижнем? На ходу. Да ещё такую скорость развила. Ничего себе. А, вон она.
Проезжая мимо поворота в старые Сормовские дворы, Кочергин даже снизил скорость. Действительно, между глухими стенами стояла чёрная «Победа». Рядом — длиннющий тощий тип в строгом костюме и шляпе. Кочергин уважительно хмыкнул — он сам носил элегантную шляпу, пошитую на заказ, и очень уважал тех, кто в нынешнее время моды на одежду вроде мусорных пакетов, держался классического стиля.
Тип в костюмчике, вальяжно засунув руки в карманы, таращился вверх, на серое небо, которого в густом снегопаде и видно-то не было. Его машина со шторками на окнах стояла рядом, а чуть поодаль какие-то работяги лопатами закидывали что-то в кузов газовского грузовика-трёхтонки. Будто груды пепла летели. И люди чудны́е. Без лиц. В масках будто из грубой мешковины и тёмных робах.
Мужик в шляпе вдруг замер, потом подтянулся. Глянул через плечо, и Кочергину вдруг показалось, что смотрят именно на него. Работяги стали как бы поглядывать на тощего, поворачивая в его сторону то, что осталось от их лиц. Это их начальник, наверное…
Начальничек тем временем развернулся полностью. У Кочергина поперёк горла встал ком. У работяг хоть что-то вместо лиц — как мешки натянуты. А у этого под полями шляпы череп. Череп, Ваня!
Мужик-череп в шляпе, не вынимая рук из карманов (за что ему отдельное спасибо — мало ли, какие у него там лапы), чуть склонил голову, будто внимательно и угрожающе рассматривая Кочергина.
И тут в сознание вклинился мерзкий резкий звук. Кочергин резко вдохнул. Точно, перед ним образовалось пустое пространство, а сзади ему настойчиво сигналили, призывая не тормозить и без того улиточное движение. И правда — надо валить отсюда, да поскорее.
Бросив осторожный косой взгляд в сторону, где на него так и таращился мужик-череп, Кочергин нажал на газ. Господи, да что творится. Его что, глючит со вчерашнего дня? Ему в кофе что-то подмешали? Или это последствия той осенней заразы?
Может, и никакой Маловой вообще не было?
Кочергин тряхнул головой, так что перед глазами поплыли цветные круги. И снова чуть не врезался в синюю машинку. И что теперь делать? Забиться в угол и плакать? Надоест. Бухать? Ещё чего, хватит с него одного запоя, когда он чуть в сугробе не замёрз. Потом ещё Сонька его из вытрезвителя забирала. До сих пор припоминает, гадюка.
А он, между прочим, тогда запил из-за неё. Это же она к нему в кровать залезла, да ещё подстроила всё так, чтобы его девушка их увидела. Вот его единственная и вышла за другого. А Кочергин, когда его прокапали, узнал, что скоро станет папой и почти женат. Как они с Сонькой подавали заявление, он, впрочем, так и не вспомнил.
Хорошо, что отвлёкся на мысли о незадачливой личной жизни, аж полегчало.
Наконец ехать стало попроще — дорога ушла вглубь Сормова и немного освободилась. Это что же в городе вечером-то будет. Коллапс.
Кое-как забравшись во дворы хрущёвок, Кочергин отыскал место среди сугробов и заметённых снегом авто. Припарковался. Вышел и глубоко вдохнул. Мысли не чтобы совсем прочистились, но в целом стало поспокойнее. Главное — не вспоминать, кто и что ему встретилось по дороге сюда. Потому что ещё обратно катить.
Так. А зачем он, собственно… А, ну да. Элина. Это она, значит, тут квартирует? Ну, работает-то явно в другом месте, то есть приглашает клиентов не к себе домой. Слишком труднодоступное место для стоимости её часа. Так дольше проездишь. Может, снимает квартиру где-нибудь в центре. Или сама по вызовам гоняет.
Кочергин направился к серому панельному дому. Во дворе местные устроили что-то вроде мини-парка с клумбами, а в центре высадили ёлочку, теперь наряженную мишурой и ярко-красными пластиковыми шариками. Ну точно как ранетки на картине этого сумасшедшего мага Шварцстрема.
Так, вот дом, в котором живёт эта Элина. Ага, а на фоточках в соцсетях у неё квартира с панорамными окнами, сауной и столовой. Чья хата, интересно.
Из нужного подъезда как раз выходила тётушка в тулупе, спортивных штанах и валенках. Судя по всему, несла угощение местным бродячим кошкам — молоко да размятые котлеты в мисочке. Кочергин привычно прикрыл лицо полями шляпы и проскользнул мимо соседки Элины в подъезд.
На каждом подоконнике — по отряду растений в горшках. И все выглядят вполне прилично, некоторые даже цветут — разлапистый декабрист, например. Целые гроздья ярко-розовых цветков. Да ещё аж три белых паруса в соседнем горшке.
Кочергин поднялся на пятый этаж. Подошёл к двери Элины. Обычная дверь. Старая, не так чтобы дорогая. Нажал на кнопку звонка. Ничего не произошло.
Кочергин нажал снова, подержал палец на кнопке, слушая протяжный звон. Убрал руку и замер. Из квартиры не доносилось ни звука. Отсвет в глазке́ не колебался. Запах странный.
Приникнув к месту, где дверь упиралась в косяк, Кочергин потянул носом. Сладкий запах. Приторный. Похож на мерзкий ароматизатор. И ещё будто бы по́том тянет. Как если на ком-то выступила испарина. Запах кожи смешался с лекарственной вонью и какими-то парфюмерными отдушками от дезодоранта, крема или чего-то подобного. И ещё… моча? Может, у Элины зверёк какой живёт? А в прихожей — лоток, который она моет мыльным пахучим средством.
Кочергин выпрямился. Враньё. А лгать самому себе — плохая идея. Кто-то внутри этой квартирки потел от страха. Если не ужаса, потому что ещё и описался. Вернее, описалась. Запах-то женский. Что же её так напугало.
И тут Кочергин вспомнил копии протоколов, которые ему подсунула Малова. А ведь её покойный муженёк тоже перед тем, как дать дуба, штаны-то обмочил. Кочергин отступил от двери на шаг. Так этот коллекционер что, умер от страха? И его содержанка, возможно, тоже теперь разлагается внутри своей квартиры с гримасой ужаса на прокачанном лице? Хотя запаха мертвечины вроде бы нет. Пока.
А сам Кочергин? Он вообще жив, или как? Просто, если вспомнить, чего он сегодня насмотрелся…
Внизу грохнула дверь, потом что-то несколько раз хлопнуло, и по лестнице глухо затопали шаги. Так. Это соседка Элины, что выходила кормить кошек, почистила валенки и теперь поднимается к себе. А если она живёт на этой же площадке?
Уже второй этаж прошла. Кочергин быстро окинул взглядом двери, лестницу на чердак, высокие стены, уходящие под крышу. Ага, вот хорошее место. Порадовавшись своим почти двум метрам роста, Кочергин быстро установил миниатюрную камерку на металлический шкафчик с проводами интернет-кабеля. Жаль, нет времени удостовериться, что камера смотрит на нужную дверь. Но тётенька в валенках уже миновала третий этаж.