– Гонишь? Коктейль Молотова делал!
Лемке вытащил из карманов две бутылки с заткнутыми тряпками горлышками и поставил на землю.
– Гребаный Экибастуз! – восхитился Шал. – Это то что нужно! Очищающий огонь, мать твою! Ты где бутылки взял?
– Пошарил в зданиях.
– Соображаешь! Зажечь есть чем?
– Есть. – Лемке отвернул рукав, показав браслет с китайским огнивом. – Ну что, пошли? Окропим песок красненьким?
Шал хмыкнул и кивнул. Потом улыбнулся.
– Глаза как? Прости, если что.
– А, – отмахнулся Лемке и, прихватив бутылки, встал, – нормально. Посидел с полчаса, проморгался. Зато мозги на место встали. Пошли уже, а то что-то мне тут ни фига не нравится. Хочется куда-то ехать и смотреть в потолок. Классный у тебя топорик, где взял?
– Трофей. Ну, кеттык[41]!
Снаружи у ворот стоял стражник и вместо несения своей службы слушал службу о вечном, заглядывая внутрь котельной. Шал тихонько подкрался ближе, на расстояние нормального замаха, и, сложив губы дудочкой, тихонько подул. Стражник встрепенулся, оглянулся и тут же рухнул, сраженный топором. Вытаскивать его из тела Шал не стал, не нужен уже. Кивнул дознавателю, прислушиваясь к происходящему в здании. Там уже выли. Видать, в предвкушении угощения.
– Зажигай.
Тот поставил бутылки на землю, снял с руки браслет и, чиркнув кресалом по кремню, высек сноп искр. Ткань, пропитанная бензином, на одной из бутылок загорелась сразу же. Лемке поджег от нее вторую, схватил их в руки и бросился в открытую створку ворот. Шал, прижав автомат к щеке, юркнул следом.
На них никто не обратил внимания, все были заняты более важным делом, не сводя глаз с проповедника, разделяющего на части тело их сородича, и в восторге вскидывали кверху руки. Лемке швырнул в толпу поочередно обе бутылки и отскочил к правой стене. Раздался звон стекла, большая лужа растеклась по бетонному полу, мгновенно воспламенилась и огонь охватил беснующихся людей. Они начали в ужасе метаться по котельной, пытаясь найти выход, но тут же раздались громкие выстрелы, перекрывая звук истеричных голосов.
Лемке палил из обоих пистолетов, а Шал бросился влево, к постаментам, на которых раньше стояли котлы, и запрыгнув на один из них, выпустил длинную очередь в толпу. Помощники проповедника кинулись к нему с топорами, подобными тому, что остался на улице. Шал двинулся им навстречу, перепрыгивая на другие постаменты и направляясь к алтарю. Близко подпускать их не стал, просто всадил в каждого по короткой очереди. Пророк Айдахара, не выпуская из рук своего тесака, побежал к выходу, сторонясь горящих людей, но вдруг упал – его догнала длинная очередь из «ксюхи», выпущенная вслед.
Подбежав к пленным, Шал бросился к Фань и заглянул ей в лицо, щупая пульс на шее. Девушка открыла глаза и слабо улыбнулась.
– Потерпи, я сейчас. – Он обернулся к алтарю.
Огонь на полу почти стих, чадили только трупы, наполняя помещение запахом горелой плоти и вызывая тошноту. Лемке ходил между дергающимися телами и иногда вскидывал пистолет, чтобы оборвать чьи-то мучения. Уничтожение секты заняло всего несколько минут. Вот вам и благодатный огонь, очищающий от любой скверны.
Лемке приблизился к пленникам и вгляделся в их лица.
– Твою мааать! Это же наши!
– Кто ваши? – не понял Шал, снимавший Фань с цепи.
– Мужики ехали в дрезине перед поездом, проверяя состояние железки! Как вы сюда попали, Сарсенбай!?
– Напали на переезде на нас, – человек с трудом разомкнул потрескавшиеся губы, – когда в Шу заехали только.
– Сколько вас было?
– Шестеро. Керимбаева сразу съели. Там лежит Панфилов. Они постепенно… разделили его на куски, суки! – Висевшего стошнило на пол.
Лемке подошел к алтарю. Человек с трудом приподнял голову и огляделся мутными глазами. Молодой еще, родился после Скорби, но его волосы уже поседели полностью. Заметив дознавателя, тот долго всматривался в лицо, потом не выдержал и, застонав, уронил голову. Приподнял культю с обожженной раной на месте локтя и прохрипел.
– Добейте… прошу…
– Как тебя звать, сынок? – спросил Лемке севшим голосом.
– Фи…липп…
Лемке отвернулся, горло перехватил спазм. Потом приложил пистолет к горлу парня и нажал на спуск.
Глава четырнадцатая. К перевалу
Июль 2033 года
Жамбыльская область
Шуский район
Уходили из Шу на всех парах. Не сбавляя скорость на поворотах, практически наплевав на мелкие преграды на выезде вроде песочных переметов или автомобилей, перегородивших трассу. Сильный таранный удар «шишигой» сдвинул их с места, открыв проезд из города. Желание выяснять другие местные традиции отсутствовало напрочь, и скорость немного сбавили только километрах в десяти от города, когда проехали мост через реку Шу. Там и остановились.
Фань, свернувшись калачиком в кресле, потерянно глядела в окно и периодически всхлипывала.
– Испугалась? На тебе лица нет.
Она медленно повернула голову к Шалу, и в глазах появилась осмысленность.
– Как нет? – Девушка схватилась за щеки, пощупала нос, провела ладонью по лбу и часто заморгала. – Вот зе, есть мая лисо!
– Есть, я ошибся, – кивнул Шал, ободряюще улыбнувшись. Объяснять смысл этого оборота русской речи не стал, все равно не поймет, но хоть пришла в себя. – Тебе надо переодеться. Есть еще одежда?
– Есть.
– Часы и оружие с руки забрали те уроды?
Фань посмотрела на разорванную в клочья рубашку, на рукав, располосованный в ленты, и кивнула.
– Шацзы, твая мать.
– Переодевайся. – Шал сунул в рот папиросу и вылез из кабины.
Лемке первым выбрался из кунга, и пока остальные выходили на улицу, открывал широко рот, дыша полной грудью. Внешний вид недавних пленников цветущим не назовешь, но руки-ноги на месте, и это главное. Синяки, ссадины, грязь и те лоскуты, что на них оставались из одежды, слишком большими потерями можно не считать, в отличие от того, что их ждало впоследствии. Легкий ветерок донес стойкий кислый запах блевотины, мочи и пота.
– Слушай, мы возьмем ведро? – К Шалу подошел Лемке. – К реке спустимся, пусть помоются хоть. Смердит от них. Вонь на весь кунг.
– Берите. Жалко, что ли…
– Спасибо. Чуть сам не изблевался, пока ехали. – Дознаватель смачно сплюнул. – Даже открытые окна не помогают.
– Полагаю, тамошняя обстановка не способствовала стойкости духа, крепости желудков и мышц мочевого пузыря.
– Ясен пень! Висеть в качестве живого склада еды и ждать, когда придет твоя очередь отправляться на алтарь, хорошего мало. Я вообще удивляюсь, что они с ума не сошли, когда на их глазах кромсали их же товарища!
– В Шу ты сказал, что в курсе про Айдахара. Кто это?
– Я не сказал, что доподлинно знаю. Сказал, что наслышан, и все. С севера доходят слухи, что кто-то разоряет аулы и в живых после этого практически никого не остается. Ну а кто остался, рассказывали о каком-то Айдахаре. Естественно, СБ на это обратила внимание. Нужно быть готовыми ко всему, возможно, еще одна неучтенная группировка, вроде войска Иргаша. Чтобы потом не делать большие глаза от удивления, когда за жопу схватят.
Шал растоптал окурок, помолчал и пристально посмотрел на Лемке.
– Не хочешь про поезд пояснить?
Дознаватель покосился на него и уставился вдаль, задумчиво покусывая губу. Потом махнул рукой, видимо, что-то для себя решив.
– Да поезд как поезд! Поступила информация, что недалеко от Алматы до войны существовало хранилище предметов первой необходимости, еды и медикаментов на случай крупного землетрясения. Типа, снабжение, пока подтянутся спасатели из Талдыка и Шымкента. Ну вот Совет Старейшин и отправил туда людей, чтобы все проверили.
– Целый поезд?
– Ну а чего десять раз мотаться туда-сюда? Загрузили на платформы грузовики на случай, если найдут все же хранилище, перевезти хоть что-то к поезду и погрузить в вагоны. Три вагона, для первого рейса хватит. Потом можно еще один поезд отправить.
– Ну правильно, чо. Хозяйственные Старейшины у нас, не спорю. А отстал как?
Лемке сменился в лице, недовольно скривился и, отвернув голову в сторону, сказал тихо.
– Скинули меня.
– О как! – Брови Шала удивленно взлетели вверх. – Тебя? Дознавателя из Службы Безопасности? Охренеть! Это кто там такой бессмертный?
– Да есть отморозки. Поэтому мне нужно вернуться на поезд и поквитаться. Если появлюсь в Каганате – или в Ленгер отправят, уголь добывать, или пулю в затылок. Для этого я с тобой и увязался. Отар намного ближе к Алматы. Пойду навстречу поезду. Подберут на обратном пути. Надеюсь.
– А чего сразу не сказал? На том переезде, где встретились.
– Стыдно.
– Понимаю. Этих парней куда денешь?
– С собой заберу. Их-то уже похоронили, наверное. Они шли на дрезине в паре километров впереди состава. Состояние железки неизвестно. Остановились проверить стрелки, чтобы поезд не повернул куда не надо, и тут на них напали. Думаю, наши, когда приблизились и никого не нашли, двинули дальше, чтобы не терять времени и людей.
– Слушай, Сашке, а кроме вашего поезда, еще какие-то могли через Луговой проходить примерно в то же время? – задал Шал не дающий покоя вопрос.
– В каком направлении?
– Да все в этом же.
– Сомневаюсь, – покачал головой Лемке, – в Шымкенте мы один состав подготовили. Если только из Тараза…
– В Таразе сейчас нет рабочих тепловозов, поэтому точно не оттуда.
– Тогда только один, наш. А что?
– Иргаш оставлял на станции своих людей. Ушли после того, как через Луговой прошел поезд. Мне интересно, зачем?
– Действительно. – Лемке нахмурился.
Из кабины выбралась Фань в старом голубоватом камуфляже и отшвырнула сверток тряпок, ранее называвшихся одеждой. Лемке покосился на нее и развернулся.
– Мы у реки, если что.
– Ага, – кивнул Шал и направился к девушке. – Ну что, как ты?
– Я налмальна. Спасиба, Сталый, сто не блосил.