Каша, хлеб и молоко – чудодейственный напиток, который, как слышал Варэк, в нижнем мире добывали прямо из живых коров – восстановили часть сил. Но ясно было, что если он не желает так же опозориться, как Келли и Лилле, надо что-то менять.
– Этот мерзкий Джосси не может быть сильнее меня, – шептал Варэк самому себе. – Видимо, я просто прикладываю слишком много усилий. Это как в гимнастике – пока не знаешь, как правильно, напрягаешь впустую все мышцы, а когда знаешь, то лишь те, которые нужны.
Переждав самый солнцепёк, крестьяне продолжили работу, и Варэк стал больше присматриваться к Джосси – почему в его руках плуг не пляшет из стороны в сторону. Когда понял, сразу стало легче. И даже лицо сверстника-пахаря уже не казалось таким мерзким, а его имя больше не имело ядовитый привкус.
– Ты не устал?
Варэк вздрогнул, услышав осточертевший вопрос на круштанском. Посмотрев вправо, он увидел его автора.
Лилле! Перед обедом свалился прямо на пашне, а сейчас, смотрите-ка, уже догнал Джосси и Варэка. Это с его-то тощими руками и худосочными ножками!
В глазах Варэка застыл вопрос «Как?».
– Потом, Непоседа, потом! У вечернего костра, и только если обещаешь никому не рассказывать.
Последняя фраза заинтриговала – в каких же это запретных напитках или зельях Лилле черпает силы, что стесняется в этом признаться?
Всё оказалось намного серьёзнее. Во всяком случае, для одного из мальчиков Миртару, Варэк-то не видел в случившемся никакой трагедии. Он даже попросил Лилле повторить рассказ, чтобы убедиться, что друг действительно расстроился из-за такого пустяка.
– Да что тут непонятного? Пока я ненавидел свой труд, он у меня не получался. Но стоило представить, что нижний мир – это один гигантский крушт….
Лилле с доброй улыбкой оглянулся на свежую пашню и втянул ноздрями её запах.
– Я с благодарностью подумал о том, как он заботится о нас, даже разучившись летать. Вспомнил вкус хлеба – лучшей в мире еды, и осознал, что он начинается здесь, в слое почвы, покрывшей панцирь гигантского крушта. И сразу мой тяжкий труд превратился в приятное послушание. Я буквально чувствовал, как вспаханной земле легче дышится. Моё тело само нашло идеальный способ управляться с плугом, а голова закружилась, но не от усталости, а от роя, целого роя новых мыслей. То, что вначале мне показалось удачной выдумкой, стало обретать характер этой… как его… снова забыл! Ну, профессор Марти ещё часто употреблял это слово.
– Гипотезы?
– Да, характер гипотезы! Задумайся, никто же не знает, как далеко уходит тело Матери Круштов под землю. А если то, что мы видим в Сонной Долине, – не она сама, а лишь её видимая часть? Что, если весь мир – это Матерь Круштов, и все люди в мире, а не только гордые своей исключительностью круштаны, – её дети!
– И чего здесь страшного? – почесав в затылке, спросил Варэк. – Красивые мысли, интересные.
Во взгляде Лилле появилась укоризна.
– Ты, конечно, никогда не считал себя праведным круштаном, но подобное кощунство, я думал, шокирует и тебя. Ты точно не понимаешь, почему я не хотел бы, чтобы о нашем разговоре кто-то знал? Или это такая шутка?
– У меня похожий вопрос. Ты и правда не находишь себе места или надумал меня разыграть?
– Я сравнивал нижний мир с круштом! Это самые грешные фантазии, какие только можно себе представить.
– Лилле, Лилле!.. Дай-ка я тебе расскажу о том, что такое в моём понимании «грешные фантазии».
И, раздосадованный опять не к месту вылезшей «круштанской праведностью» друга, Варэк вывалил ему всё, что знал о плотских удовольствиях, включая самые странные и необычные.
– И не надо краснеть. Мы с тобой уже большие мальчики.
Придя в себя после вала щекотливой информации, Лилле поинтересовался, успел ли друг что-то попробовать из того, что в таких ярких красках описал.
«Как же, попробуешь, когда ты рядом!». Варэк с досадой вспомнил все случаи, когда молчаливый красавчик отбивал у него всякую надежду побыть наедине с милой девушкой одним своим появлением.
Лилле истолковал его гримасу иначе.
– Тебе ничего не понравилось? Странно. И всё равно я тебе завидую. Я-то, сам знаешь, даже заговорить с понравившейся девчонкой не могу. Лишь одно утешало меня. Знание, что это дорога праведного круштана – ни с кем не встречаться до Миртару.
– Да успокойся ты, праведный круштан! – взорвался Варэк. – Я только обнимался и целовался, и то всего раз пять или шесть!
– Везёт, а я только один! – раздался звонкий девчачий голос.
Лилле опустил пылающее лицо, когда догадался по лукавой улыбке Келли, что она уже давно вернулась от знахарки и незаметно подсела к ним, и теперь, получается, в курсе не только его нового духовного преступления, но и абсолютной плотской невинности.
– Не переживай, святоша. Только в мальчишеских анекдотах девчонки не умеют держать язык за зубами. Сколько натворил и наболтал мой брат! Его бы давно отдали на съедение скальным жукам, если бы я не умела хранить тайны.
Лилле больше не произнёс ни слова в этот вечер, но зато было ещё чего сказать его лучшему другу.
– Ну, и кто он был – тот, кто подарил тебе твой первый поцелуй?
Он понимал всю бестактность подобного вопроса, но почему-то чувствовал себя вправе его задать. И, видимо, то же самое чувствовала и Келли.
– Это был мальчик чуть старше меня.
– Красивый?
– Как сказать. Скорее, привлекательный.
– Как это произошло?
– Спонтанно.
– Давно?
– Недавно.
У Варэка перехватило дыхание – получается, это был кто-то из деревенских. Изменившимся голосом он спросил, как его имя. И молился сразу и о том, чтобы это оказался Джосси (наконец-то, повод набить ему морду!), и чтобы это был кто-то другой.
Келли не спешила с ответом. Удивительно хорошенькая при свете костра, посвежевшая после угощения знахарки, с белоснежными перевязками на ладонях, придававшими им сходство с крыльями, она мучила Варэка каждой секундой своего молчания.
– Я тебе покажу этого парня, если обещаешь его не бить, – наконец, сказала она.
– Не обещаю! – громко крикнул Варэк.
Его рука непроизвольно сжалась в кулак.
Будь это хоть первый силач на деревне, Варэк готов был биться с ним насмерть. Его даже не заботило, что на подмогу своему, как пить дать, сбежится вся местная молодёжь. Он боялся лишь одного. Что Келли поинтересуется, какое ему дело до того, с кем она целовалась.
Честно говоря, он и сам не понимал. Точнее, опасался понять.
Но Келли не оспаривала роли дознавателя, которую взял на себя Варэк. Вместо этого она стала расписывать все достоинства неведомого парня: как он силён, отважен, находчив, сметлив, хотя и не сказать, чтобы умён.
– Довольно! – оборвал её Варэк. – Веди меня к нему.
– Зачем?
– Хочу… лично познакомиться с этим прекрасным человеком!
– Хорошо, пошли.
Лилле, поняв, что Варэк идёт драться, встал, чтобы выступить группой поддержки, но Варэк жестом попросил его остаться – это только его дело.
Келли провела Непоседу мимо каждой группки отдыхающих землепашцев, и, к величайшей радости и одновременно глубочайшему отчаянию парня, девушка даже не посмотрела в сторону костра Джосси.
Она повела его дальше, но не к деревне, а к пруду у мельницы. Видимо, где-то в камышах удачливый поклонник дожидался юную пилигримку для продолжения утех.
– Келли, я соврал, – признался Варэк у самых камышей.
– Я иду не познакомиться с этим парнем, а подраться.
Келли вместо ответа протолкнула Варэка в камыши, а потом оставила его наедине с соперником. Прежде похлопав по плечу и сказав:
– Удачного боя, малыш! Расскажешь, кто победил.
Давно Варэк не чувствовал себя таким идиотом. И он хорошо знал теперь, как выглядит в подобные моменты.
Пнув собственное отражение в водной глади, Варэк запустил пятерню в волосы.
Ну конечно! Первая ночь Миртару! Три пьяных подростка не могут сдержать нахлынувших чувств.
Но Непоседа недолго пребывал в досаде – с таким-то поводом радоваться и плясать от счастья.
– Ну, ты и мастер разыгрывать, Келли! – сказал он, догнав девушку.
Келли на секунду гордо повернулась к Варэку профилем, а потом не выдержала и показала ему язык.
Варэк не обиделся. Пусть издевается, главное, что его худшие предположения не подтвердились. Даже не хотелось спорить, что тот поцелуй дружеский и ничего не значит. Главное, что с парнем, и в губы, а значит, для Келли он, пусть формально, но первый.
И всё равно он должен был догадаться раньше, у костра.
– Только один вопрос: почему сметлив, но не умён?
– Умный бы сразу исключил деревенских. Они же принимают меня за мальчика!
Келли засмеялась, и столько очарования было в её непосредственном веселье, что Варэк не сдержался и положил ей руки на талию. Келли прекратила смеяться и положила ему руки на плечи, но отстранилась до того, как хоть что-то произошло.
Вовремя – к ним приближался Джосси. То-то бы он удивился, увидев, как мальчики-пилигримы обнимаются, словно парочка.
– Эй, Варэк! Не устал?
Широким жестом деревенский подросток пригласил кочевого подростка к костру, возле которого начались импровизированные состязания.
Варэк не мог поверить своим глазам – после такого тяжёлого дня у землепашцев оставались ещё силы на активные развлечения. И, пока он проверял себя в схватках по правилам местной борьбы, а Келли яростно за него болела, их общий друг пытался объяснить секрет такой выносливости людей земли, вырезая текст Крума на плуге.
«Чтобы работать на земле, её надо любить».
Глава 8Ты заплатишь?
– Напоминаю, мы покинули деревню с иной целью.
– Не канючь! Не помер за десять дней, выживешь и сегодня!
Варэку было очень стыдно так говорить – староста не сумел перевести, почему знахарка бессильна, они поняли только то, что с такой травмой надо к настоящему лекарю, в замок барона. И как можно скорее. Боли по-прежнему не было, но отёк продолжал расти. Это явно был не просто перелом, они и правда не имели роскоши на задержку.