Варэк помотал головой и сказал, что это совсем другая деревня. Эти люди работают на себя, а не на барона. И сами продают всё, что вырастили, торговцам.
– С одной стороны, так вроде правильней, с другой – им явно не хватает уверенности в завтрашнем дне, какой могут похвастаться землепашцы рыцаря.
– Расскажи подробнее.
И Варэк рассказал, как вольные землепашцы умоляли его задержаться в их селении, видимо, приняв парня в доспехах за наёмника в поисках кондотьера.
– Везёт, – вздохнула Келли. – Опять кормят и денег не просят. Но так будет не всегда. Как ни печально, мой брат лучше нас всех понимает людей нижнего мира. Они не круштаны. Они… многие из них… признают лишь одну Птицу Судьбы – с золотым оперением.
И Келли рассказала, как они встретили купца, который ненавидит (правда, не сказал, за что) круштан, но готов их на руках носить за возможность обогатиться.
– А как он узнал, кто вы? Неужели наш господин Осторожность предложил купить хитин первому встречному?
– Как бы ни так! Это же Келчи! Он просто случайно выронил крошт. И у купца аж слюнки потекли. Теперь он обхаживает Келчи, словно родного любимого сына. Караван встал на стоянку у того же камня, где распалась наша компания. Купец знает, что крошты сейчас у меня, поэтому не сдвинется с места, даже если над башкой пролетит Чёрный Крушт. Но лучше бы не испытывать его терпение, поэтому собирайся.
– Зачем? Мы же договорились, что у вас своя дорога, а у меня своя.
– Помнишь, я тебе говорила, что ты не слишком умён? С радостью повторю эти слова. Сколько денег нам предлагают за эти пластины… Отыщем твоего брата в два счёта!
Варэк облачился в доспехи, препоясался мечом, повесил на плечо дорожную сумку, но перед тем, как отправиться в путь, попросил Келли рассказать всё до конца.
– Я же вижу, ты что-то скрываешь.
– Скорее, недоговариваю.
– Ну так договори!
Попросив Варэка не смеяться, если её подозрения окажутся беспочвенными, Келли выложила всё. Что если до королевства Байзер крушты изредка, но долетали, то до этих земель они не добирались точно. Никогда. Варэк и сам должен это знать.
– Так откуда, скажи на милость, у местного торговца ненависть к круштанам? – подвела итог своим тревожным рассуждениям Келли.
– А он не мог встречать круштов в своих путешествиях? – задал риторический, как он думал, вопрос, парень.
– Гениально! – с обидой на лице и сарказмом в голосе воскликнула девушка. – И почему это мне, дуре, самой не пришло в голову? Может, потому что не такая уж я и дура? Его Странникус безобразен для опытного купца, значит, он недавно выдвинулся в торговое сословие.
Второе предположение Варэка было таким же простым, но намного менее уверенным:
– Быть может, он встречался с недостойным поведением мальчиков Миртару.
– Ты, говорят, слышал сотню рассказов юношей Миртару. Скажи, попадалась ли тебе история о Валлоне?
Варэк промолчал, но его лицо говорило само за себя. Красноречивее была бы только спина Лилле, будь он рядом, с разговорником Миртару, где раздел валлонского языка, в целях экономии места, был написан буквами помельче, больше для спокойствия инспекторов – никто даже гипотетически не предполагал, что найдутся мальчики, которые заберутся южнее Байзера. Да, периодически на круштах появлялись и валлонские невесты, но женихи повстречали их в других странах.
– То-то и оно! – горько изрекла девушка. – Если тебе мало, то я видела пять перекрёстков по пути, и на каждом – дорожный камень. Ты шёл той же дорогой.
– Дорожные камни?
– Ага. Ну, идеальный же холст для Крума! И мне и тебе было не до творчества. Ну, а кто бы другой устоял?
Варэку ничего не оставалось, кроме как признать очевидное: они первые ребята Миртару, кто забрели так далеко. И зловещим провалом в стене этой безупречной логики смотрелся валлонец, полный злобы на его народ, но готовый забыть её ради товара, который ценился по всему континенту, но не везде знали, откуда его берут купцы.
– Теперь понимаешь, почему в присутствии такого сильного и умелого в обращении с оружием парня, как ты, мне будет спокойнее? И за себя. И, тем более, за Келчи.
Варэк согласился, что у Келли есть повод для тревоги, а у него – вернуться.
Для сюжета будущей истории Миртару такое скорое соединение развалившейся компании, конечно, выглядело провально, но не Варэку предстоит её рассказывать. Пусть Келчи выкручивается, чтобы не встретить разочарование слушателей, а он – решено! – заглянет на крушт буквально на три минуты, а потом навсегда – в нижний мир.
– Жаль только, что у Лилле нет такой приметной обуви, – взгрустнул Варэк, что компания восстановилась не полностью.
И тут его тоже ждало приятное известие, пусть и в нелицеприятной форме.
– Повторяю в третий раз: ум – не твоя добродетель. Ты же сам с ним обсуждал, куда все реки текут! Купчина даст нам хороших, но смирных, как раз по таким неопытным наездникам, лошадок, и мы перехватим нашего стеснительного голубоглазика у ближайшего истока великой Орты дней через пять. Куда ж мы, такие неисправимые грешники, и без праведного круштана! Ну всё, ты готов?
– Пять минут, Келли.
Варэк столько раз возвращался мыслями к этой девушке за два дня разлуки с ней, что успел продумать до последних мелочей самое главное признание в своей жизни и решить, если всё-таки какое-то чудо снова сведёт их вместе, как себя поведёт и в случае отказа Келли, и в случае её согласия.
– Подойди ближе, Келли, пожалуйста.
Девушка медленно подошла. Варэк взял её руки в свои и ещё раз заглянул в девичьи глаза, чтобы убедиться в крепости своих чувств.
Нет, не самообман. Да, это она. Единственная. Та, которую ищут всю жизнь, но порой не замечают совсем рядом, и только встряска наподобие Миртару открывает слепцу глаза.
– Дорогая Келли. Не знаю, помнишь ли ты нашу первую встречу. Она, увы, не задалась. Но сейчас, мысленно переносясь в тот злосчастный вечер, я понимаю, что уже тогда…
Двухдневные приготовления прошли впустую, Варэк не успел сказать и десятой части своей выстраданной речи.
Визг хозяйской девчонки заставил его прерваться.
Вцепившись ему в ладонь, девчонка тянула его наружу. В глазах её застыла мольба, лицо её исказил страх.
Покинув дом, Варэк и Келли увидели деревню, охваченную паникой. Одни селяне бежали с детьми на руках, прямо через поля, к лесу. Другие призывали домочадцев жестами и криками прятаться в погребе. Третьи, наоборот, спешили вынести на улицу всё содержимое погреба, словно готовились к встрече дорогих гостей, пока четвёртые, взяв луки и самострелы, будто ждали команды по отстрелу злейших врагов. К последней группе и присоединился подросток в баронской кольчуге.
– Где враг? – спрашивал он, вертя головой во все стороны.
Но ни с запада, ни с севера, ни с юга, ни с востока Варэк не наблюдал приближения вооружённых людей.
Тогда что так всполошило деревню?
– Непоседа… посмотри наверх, – никогда, даже в ночь нападения степных волков, голос Келли не был таким испуганным. – Пожалуйста, посмотри наверх.
Варэк исполнил просьбу девушки и увидел нависший над деревней крушт. Очень странный крушт. С цветным панцирем, но небольших размеров, и головой, утыканной гигантскими гвоздями. От каждого гвоздя тянулся трос к сооружению, напоминающему корабельный руль, над гребнем развевался чёрный флаг с белой звездой, а вдоль Подковы – бахрома из человеческих черепов, нанизанных на верёвки. От каждого порыва ветра черепа премерзко хрустели. Рог крушта побурел от пролитой крови.
Обитатели этого жуткого кочевья будто стремились обогнать друг друга в омерзительности. Каждый был вооружён до зубов, давно не брился и, судя по выкрикам, мечтал выпустить кишки любому обитателю нижнего мира.
– Это не мы, мы не такие, совсем не такие! – словно пытался оправдаться перед селянами Варэк, но никто его не слушал – все ждали, что скажут с крушта.
– Вы, черви! – раздался голос сверху. – Не молите о пощаде, не предлагайте больше деньги и товары. За убийство нашего посланника вы умрёте все до последнего! Надеюсь, те из вас, кто знают Странникус, успеют перевести, в чём причина нашего гнева. Ничего личного, черви, просто чтоб другим неповадно было.
Командир гвоздеголового крушта, великан в полу-рыцарском доспехе, поднял оружие, напоминавшее копьё с косовидным лезвием (Варэк помнил, что оно называется «глефа»), и дал жертвам одну минуту помолиться. Множество стрел и самострельных болтов сразу полетело в него, но напрасно – рулевой успел потянуть на себя руль.
– Что вы делаете?! Круштаны так не поступают! Это не путь небесного кочевника! – завопила Келли, но её слова потонули в рёве крушта.
Никогда ребята Миртару не слышали ничего жалобнее, отчаяннее, и даже не подозревали, что крушт может издавать такие звуки. Это был не пафосный «рёв Миртару», которым крушт встречает весну. Это был рёв, который сопровождает жестокие пытки. Натянувшись, тросы заставили двигаться гвозди, и причинили, видимо, крушту страшную боль. В попытке ослабить её он резко взмыл вверх, и ни одна стрела не причинила ущерба его безумным хозяевам.
– Так вот как Братья Свободы выучились управлять круштом! – произнёс Варэк, не спуская немигающего взгляда с хохочущего великана с глефой.
Он был просто раздавлен и опустошён. Не такой он видел встречу с кумирами своего детства – бунтарями, восставшими против главного завета предков: воля крушта – воля судьбы. Людьми, дерзнувшими распоряжаться своей жизнью самостоятельно.
Больше Варэк не возмущался, что этим круштанам запрещено зимовать в Сонной Долине. И лучше бы он и дальше считал Братство Свободы всего лишь легендой.
Люди рядом с ним умирали, сражённые стальным дождём, пролившимся с летающей крепости, от двух стрел его самого спасли лишь доспехи, но Варэк и тогда не сдвинулся с места. Не давая плачущей Келли увести себя в укрытие, он застыл в ступоре.
– Эй, крестьяне, время жатвы! – крикнул капитан жуткого крушта, вскидывая глефу. – Время большой жатвы!