– Нет, не понимаю. Общие решения в паре бывают. Нам обоим нравилось купаться и обоим нравилось собирать ягоды у истока Орты.
– Но мне не нравились печёные грибы! – напомнил Варэк.
– А мне – варёные. Поэтому мы и нашли общее решение: жарить их на веточках. Нашли вкус, который нравился нам обоим.
– Хорошо! – сдался Варэк. – Дал маху, общие решения бывают! Не требуй от меня многого! Я не какой-то там познавший жизнь мужчина, я всего на год старше тебя! Смотри… хорошо, когда есть третье решение, тогда двое легко договорятся, если любят друг друга. Но у нас-то такого нет. Или мы сами ищем Келчи в королевство Астрей, или следуем за купцом в Верогай. Кто-то из нас должен уступить. И я тебе с радостью уступал всю дорогу в разных бытовых мелочах. Мне было несложно, я же тебя люблю. Но сейчас уступить – значит, переложить ответственность. Я так не могу.
– Почему? Я всего на год младше, что, я не могу взять на себя ответственность?
– Пока мы были друзьями, могла. Сейчас – нет. Если я не возьму на себя ответственность… я не буду себя чувствовать твоим мужчиной. Просто не буду чувствовать себя мужчиной. В общем, Келчи – это твой брат, не мой. Но или ты мне позволяешь взять ответственность, или мы больше не пара. Я не брошу, конечно, тебя одну. Но как друга, а не как любовницу.
Келли сглотнула ком. Её глаза стали влажными.
– Ты… ты меня так быстро разлюбил?
Варэк, забыв, что за ними могут наблюдать, попытался обнять девушку, но та резко оттолкнула его.
– Впереди большой город. Думаешь найти себе там получше? Поди, с аппетитной фигуркой, а не как у меня!
– Келли, – с нежностью произнёс Варэк, – Я клянусь Матерью Круштов, что все самые пышногрудые и крутобёдрые красавицы мира не стоят и одной твоей реснички. Ты хороша такая, какая есть, немного похожая на мальчика, но… даже ради тебя я не хочу быть похожим на девочку. Или такого жалкого мужчину, каким является Карэк Тихий.
Келли с судорожным вдохом отвернулась и, скрестив руки на груди, долго смотрела вдаль. Потом вытерла лицо рукавом и сказала, что это всё, с самого начала, было ошибкой. Их любовь была обречена ещё до первого поцелуя.
– Ты же не собираешься возвращаться на крушт. Просто осенью расставание было бы совсем невыносимым. А сейчас поболит и перестанет. Прошу тебя уже как друга, а не как любимого. Помоги мне освоить верховую езду, у тебя уже вроде был опыт.
Глава 5Этим они и живут
– Кончай кривляться, заморыш! Думаешь, раз я простой ремесленник, то и на Странникусе не балакаю? Думаешь, я всю жизнь был кузнецом из предместья? Кабы не цеховой старшина Заук, чтоб у него задница чирьями покрылась в свиную голову величиной, стал бы я здесь свой талант тратить? Да покуда я в столице жил, ко мне такие павлины захаживали, что ни тебе, заморыш, ни приятелю твоему тупоголовому и не снились! Да у самого короля Малькирики звенит в тронном зале мой товар! Аж самой Малькирики, хоть знаешь, где это находится?
Келли оставила язык жестов и сказала на Странникусе, что им нужно просто подковать лошадей. Предупреждая желание Варэка влезть в драку, шепнула, что все кузнецы грубияны, как ей говорили в деревне, и обижаться на них глупо.
Верховая езда далась Келли так же легко, как и Варэку. Жизнь в тесном взаимодействии с одним животным как-то влияла на умение подсознательно понимать других. Встречные прохожие только диву давались, как два мальчика управляются с лошадьми, почти не прибегая к уздечке.
Пока кузнец делал свою работу, его клиенты подкреплялись трапезой, которую им собрала на стол под открытым небом его жена.
– Видишь городские стены? – сказала Келли на круштанском, ненадолго оторвавшись от еды. – Это последнее препятствие между мной и братом.
– Не спеши, Авия – огромный город, – скептически возразил Варэк.
Он мало ел, хотя очень проголодался. Парень всё никак не мог понять, правильно ли сделал, что не затеял с хамом драку. Но через несколько минут кузнец остыл и сам перед ними извинился, правда, в весьма своеобразной манере.
– Не серчай, паренёк. Я ж не просто так на твоего кривляку взъелся. Не каждый день парня с соломенными волосами встретишь.
– Не с соломенными, а с золотыми! – скрипнул зубами Варэк.
– А какая, к чёрту, разница? – удивился кузнец.
– Чёрту, может, и нет разницы, а нам с приятелем обидно!
– От твоих обидок цвета не поменяются. Чудак ты!
Варэк проклял идею Келли сложить кольчугу и наплечники в седельную сумку, чтобы он не мучился на жаре. Видел бы сразу кузнец, что перед ним воин, был бы повежливее. А теперь придётся, видимо, или завоёвывать его уважение кулаками, или несколько ночей слушать голос униженной гордости.
Чувствуя, что сейчас может начаться драка, в которой её спутник не факт, что возьмёт верх (мышцы кузнеца так и играли под кожей), Келли вмешалась в разговор:
– Мой друг имел в виду, что солома прямая, а золотые нити вьются. Лучше скажите, почему вас так бесят парни с волосами как у меня?
– Да один такой намедни меня чуть не разорил!
Келли несколько раз ущипнула себя, боясь поверить нежданному счастью, и с волнением спросила, как он выглядел. Случаем, его лицо ничем не напоминало лицо одного из сегодняшних клиентов кузни?
– Да не знаю, как он выглядел, лицо чумазое! Это я потом скумекал, что он нарочно выпачкался, чтобы искать было тяжелей. Попросился переночевать, мол, пустите сиротку, обогрейте, – а потом меня обчистил и дёру дал!
Келли обменялась с Варэком взглядами.
– Да, родная, да, – прошептал Варэк на круштанском. – Это очень похоже на твоего брата.
– Ну, да у меня найдётся на него управа! – потёр руки кузнец. – Ищейке королевской Сею Хитрому моя кираса когда-то жизнь спасла. Пришёл черёд отдавать долг. Хитрый сейчас в летнем дворце короля, я сына послал с весточкой. Вернётся в столицу – сыщет голубчика. Через недели полторы от силы приведёт мне его на верёвочке. Я этому прохвосту не спущу за малолетство! Я ему, пламенем горна клянусь, все рёбра пересчитаю!
– Умоляю, не губите его, это мой брат! – выпалила Келли.
– Он непутёвый, позорит семью, но всё равно родич. Мне очень стыдно за его проделки! Возьмите наших лошадей в уплату, но только не трогайте его!
Она говорила так горячо и искренне, что сердце сурового силача дрогнуло.
– Твоя взяла, заморыш. Не буду я эту мразь калечить. Но только лошади мне ваши без надобности. У меня тоже совесть есть – лошадки добрые, а он, по чести, не так уж много и украл. Коли хотите его вину загладить, вы лучше делом подсобите. Я ж, балда, сына отослал, совсем про заказ забыл. Важный заказ, не успею в срок, мне ещё дальше предместья бежать придётся. А как тут одному успеть, без подмастерьев? От тебя, конечно, в кузне никакой пользы. А вот у приятеля твоего вроде силушка есть, знатный кузнец из него получится!
Кузнец, не дожидаясь согласия Варэка, бесцеремонно пощупал его бицепс.
– Есть силушка-то, а? А ну-ка вдарь мне! Вдарь! Прямо по брюху, не робей!
Взбешённый Варэк с радостью принял приглашение и вложил весь свой вес, всё бойцовское умение, всю давно копившуюся злобу на кузнеца в этот удар. Но его кулак заставил силача из предместья лишь слегка согнуться. Однако и этого хватило, чтобы тот рассыпался в похвалах «приятелю заморыша».
– Что ж, говорят, Миртару прошло впустую, если не попробовал ни одно ремесло! – философски заметил Варэк, надевая фартук подмастерья.
Работе предшествовал ряд ритуалов, до которых Варэку не было бы никакого дела, если бы он не представился пилигримом. Пришлось изображать религиозный пыл.
– Конечно, я верую в Бога единого и церковь его! – обиделся кузнец. – Я не какой-то там язычник с летающего жука размером с дом. Вот только говорят, что таких здоровенных жуков нет на свете, во всяком случае, я ни одного не видел. А вот подмастерьев обожжённых насмотрелся до одури. Так что или повторяй за мной, или не жалуйся, коли Огонь тебя накажет.
Огонь кузнец считал живым существом. Лилле бы не удержался и стал объяснять основы круштанской веры: огонь сам по себе не имеет души, только служит домом для огненных духов. А Варэк просто принял к сведению все кузнечные традиции – не плевать в пламя, не сидеть на наковальне, не брать чужой инструмент и прочие мелочи, которые могли обидеть Огонь.
Он, конечно, рассчитывал, что его научат ковать мечи, в крайнем случае – боевые топоры. И не смог скрыть разочарования, что это будут всего лишь ворота, пусть даже и в королевский парк.
– Ты нос-то не вороти! – нахмурился кузнец, прочтя по лицу Варэка всё, что он об этом заказе думает. – Кто видит меч, кроме воина? Только его противник, да и то недолго. А эти ворота будут видеть все. И ежели не оплошаю, то заказ на голову льва для городских ворот получу. А ты хоть знаешь, что такое городские ворота?
Рассказ кузнеца вышел таким увлекательным, что Варэк поделился им потом с Келли. И пожалел, что следующий заказ кузнец исполнит без него. И уж навсегда понял, что красота металла прячется не только в оружии. И больше не спрашивал, почему для её владельца кузня ничем не отличалась от храма. За одним исключением.
– Это в церкви ругаться нельзя. А в кузне без грубого словца ничего не сладится. Поэтому не показывай мне тут обиженного, как давеча. И сам покричать не стесняйся, а на меня не серчай.
– Не буду серчать. Вы же будете ругаться на астрейском? Я не знаю местного языка.
Кузнец засмеялся и приказал Варэку раздувать мехи. Потом пришёл черёд доставать клещами раскалённый прут и держать его, пока мастер работал молотом, придавая горячему металлу нужную форму.
– Остыл, остыл уже, разве сам не видишь – ковка не идёт? Осёл ты и сын ослицы, навязался на мою голову, чтоб тебе пусто было! Тащи на угли!
Даже если бы Варэк понимал астрейский, он всё равно бы ничего не разобрал, а о требованиях кузнеца догадался по его жестам. Когда вечером подросток опустил руки, все в мелких ожогах, в холодную воду, то ничего не мог вспомнить из своего первого дня в кузне, кроме оглушающего звона. Но уже на следующий день он привык и к нему, и к следам, которыми его метило несговорчивое пламя.