– Вы уверены, Мудрейший? Может, обойдём панцирь с другой стороны, вдруг там что-то написано мелким шрифтом?
– Уверен, Варэк. Только для тебя, сорванца, это было историческим событием. Если бы мы вносили каждую детскую шалость в летопись, то никакого панциря бы не хватило.
– Детская шалость? А кто из взрослых рискнёт повторить мой трюк?
– Тебе словно мало перепало от родителей за него!
Когда их увели обратно к хижинам, Варэк шепнул Лилле, что потомки не простят им, если летопись будет неполной. Лилле шепнул, что это плохая затея. Варэк, прекрасно зная, что друг не откажет ему в поддержке, сообщил, что он уже всё решил и вернётся на Мёртвую гору, неважно, с ним или без него.
– Быстрее, Варэк, закат уже близок! – кричал через несколько часов Лилле, с тревогой вглядываясь в багровеющее небо и прислушиваясь к скрежету среди пустых панцирей.
– Чем больше ты меня торопишь, тем медленнее я работаю, – невозмутимо ответил Варэк, орудуя острым куском камня.
– Смотри, ошибок не наделай, летописец! – проворчал один мальчик.
– Здесь важна не грамматика, здесь важна суть! – сказал второй.
Когда он закончил, темнота ещё не наступила, но стрылги, судя по вою, жутко отдававшемуся среди пустот панцирей, уже готовы были выйти на охоту.
– Бежим, Варэк! – закричал Лилле.
– Вот ещё, буду я бегать от какого-то падальщика! – гордо заявил ему друг.
Но вся бравада слетела с Варэка, когда он увидел стрылга вживую.
Внешне страж Мёртвой горы напоминал чешуйчатого волка, но вместо пасти у него было нечто, напоминавшее хобот с зубами. Издав жуткий вой, он стал приближаться к Варэку, и Варэк больше не стал испытывать судьбу.
– Ты прав, Лилле! Бежим!
Уворачиваясь от вылетавших то из одного, то из другого панциря тварей, рискуя каждую секунду свернуть шею, мальчишки скатились с Мёртвой горы. Преследование было коротким – стрылги боялись отходить далеко от своего места обитания.
Лилле вспомнил легенду о том, что эти животные, поедая крушт, забирают его душу, и сказал, что хранители горы наказали их за святотатство.
– Чуть не наказали! – уточнил Варэк. – Все живы, значит, или с хранителями истории что-то не так, или мы не совершили ничего страшного.
– Как я их ненавижу! – вдруг признался Лилле. – Стрылги – единственное, чего можно бояться в самой уютной долине в мире!
– А я, наоборот, считаю, что без них она была бы совсем скучна, – не согласился приятель.
На этом очередной сон Лилле закончился. Их было ещё много, все о родных местах и знакомых людях, поэтому счастливые. За исключением последнего.
Лилле видел скорбные лица своих родителей, родных, общинников. Всё, как и положено на похоронах.
С рук на руки по цепочке круштан пошло чучело с табличкой на груди. На табличке было написано «Лилле».
– Что вы делаете? – закричал несчастный подросток. – Я живой, меня нельзя хоронить!
Но никто его не видел и не слышал, сколько бы он не бегал среди родных и не размахивал руками. Чучело Лилле утонуло в розовой плоти крушта, и через секунду раздался хруст дерева – Король Небес принял символический труп.
Так вот она какая – смерть. Ещё ужасней, чем о ней рассказывают.
Лилле вдруг показалось, что вместе с его чучелом крушт пережёвывает его самого. Он закричал и проснулся.
– Ты победила, Рами! – завопил подросток, вцепившись в решётку. – Я сломлен! Начинай скорее казнь! Я всё равно мёртв внутри!
Лилле по-прежнему не знал, сколько времени прошло, но был уверен, что уже поздно возвращаться из Миртару.
Когда решётка поднялась, Лилле не сопротивлялся. Он безропотно дал накинуть себе на голову мешок и вывести наружу.
После этого его зачем-то посадили на коня.
Везли долго. А потом с него внезапно сорвали мешок, и на несколько секунд отвыкший от солнца парень ослеп. А когда зрение вернулось, Лилле чуть не свалился со своего коня, увидев, кто едет на соседнем.
– Не может быть! Как ты меня нашла?!
Глава 9Она главнее всех остальных фраз
Как Джелли попала в лагерь агароссцев, Лилле пусть с трудом, но понял по её жестам и фартуку с прилипшими кусками мыла. Этот народ, как он уже знал, не любит сам заниматься грязной работой и охотно нанимает на неё иностранцев. Как устроила ему побег, тоже было понятно – усыпила бдительность, да и кто будет опасаться полковой прачки? На что жила в дороге, стало ясно, когда Джелли с грустью показала пустой отцовский кошель. Но как простая крестьянская девочка умудрилась следовать за рыцарским караваном всё это время, не теряя его, но и оставаясь для него незамеченной? Об этом подвиге Джелли много рассказывала, то принимая горделивые позы, то посмеиваясь, но Лилле, разумеется, не понял ни слова. Он, замкнувшись, упустил возможность подучить с Раулем байзерский, а девушка как-то сумела пройти десяток чужих стран, ни слова не выучив на Странникусе.
К недовольству Джелли, Лилле больше смотрел по сторонам, чем на неё. А парень всего лишь пытался понять, сколько времени провёл в плену. По всем приметам, наступила поздняя осень, но воздух был тёплый, как в сентябре. Дочь старосты тоже заметила, что погода не по сезону, и решила воспользоваться этим. Она спрыгнула с коня, постелила плащ, потом стянула с седла Лилле и стала раздеваться.
– Разве для этого время, Джелли? – забыв, что байзерка не понимает его, сказал с укоризной Лилле. – За нами наверняка погоня.
Джелли нарисовала пальцем в воздухе луну и показала растопыренную пятерню. Потом ткнула в Лилле, потом в себя и ещё раз повторила жест.
– У тебя не было ничего ни с кем пять месяцев? – Лилле показалось, что он правильно понял девушку. – Ты пять месяцев ждала встречи со мной?
Когда Лилле уже избавился от одежды, он запоздало вспомнил, что выглядит, должно быть, страшно после долгого заключения, но для Джелли он, судя по всему, был в любом облике прекрасен, как сказочный принц.
Закончив свои юные дела, парень и девушка оделись, запрыгнули в сёдла, и встал вопрос, куда ехать. Стороны света они быстро определили по солнцу, а дальше начался спор. Без единого слова, но очень эмоциональный.
Джелли тянула его на юго-восток, в сторону Красной башни, откуда начиналась долгая дорога в Байзер, на её родину. А Лилле не хотел упускать возможность успеть на крушт, поэтому хотел как-то обойти лагерь Рами и проехать к предгорьям мимо неё.
Но потом понял, что именно этого от него и будет ждать Рами, – что он захочет завершить Миртару. Выбор стоял такой: или попасть снова в лапы клановой королевы, или остаться навсегда в нижнем мире.
– Хорошо, едем к Красной башне! – сказал Лилле, давая Джелли возможность снова выбирать дорогу.
Он ехал следом за ней и пытался понять, почему не чувствует никакой паники. Он, для кого жизнь вне крушта казалась всегда худшим из кошмаров, сейчас с таким спокойствием воспринимал эту печальную участь, словно бы настоящий Лилле остался там, в яме для пленников, а по пустоши едет его неудачная копия.
И, вглядевшись в томный силуэт девичьей спины, вдруг понял причину.
Джелли. С ней Лилле обрёл умиротворение, которого никогда не знал даже на родном круште. Когда эта девушка вернулась в его жизнь, словно недостающий кусочек встал в идеальную мозаику.
С ней, как с Варэком, не надо было искать «себя среднего», её одинаково устраивал и «Лилле вдали», и «Лилле вблизи». Вот только и сотню дней с лучшим другом Лилле не променял бы на один день с этой девушкой.
– Бред, бред, бред! – шептал он. – Мы даже поговорить не можем нормально!
И тут же спросил сам себя: а может, им обоим и лишнее – разговоры? Может, счастье – это не когда есть с кем поговорить, а когда есть с кем помолчать?
Ему не нужно было слышать клятв её верности. Он и так знал, что она его никогда не предаст. Не словом, а делом она доказала ему, что пойдёт за ним в огонь и воду, никогда не отступит от него.
А она? Что нашла в нём она? Явно же не одна только красота покорила её в чужестранце?
– Я тебя люблю! – вдруг сказала Джелли.
Теперь только Лилле понял, почему эту фразу считают главной в разговорнике путешествующих подростков. Почему она для возраста Миртару важнее всех остальных фраз.
– И я тебя люблю, Джелли!
Она поцеловала его и сошла с коня, чтобы развести костёр и приготовить им ужин. И согреться, конечно – потянуло холодом, осень решила напомнить о себе.
А Лилле долго смотрел то на свою спутницу, очаровательно неприхотливую, то на раскидистую осеннюю пустошь, а потом спрыгнул на землю, вынул из сумки пергамент с именами побратимов, перевернул его обратной стороной и схватил остывший уголёк с края костра.
Неумелыми, но эмоциональными линиями Лилле изобразил девушку, лежащую на земле. Только вместо волос у неё были заросли вереска, а из тела росли деревья и трава.
У Джелли его первый опыт в рисовании вызвал только смех, но Лилле пообещал:
– Я научусь, я обязательно научусь.
Он чувствовал, что ему под силу и ремесло художника, и все возможные искусства сразу. Что любые горы ему по плечо и любые реки по колено. Он ощущал то же вдохновение, что и все влюблённые парни до него, то же желание покорять недоступное и добиваться невозможного.
И даже звук погони не напугал его.
– Мы оторвёмся от них, Джелли, обязательно оторвёмся!
Только к исходу безумной гонки Лилле отпустила самоуверенность влюблённого – он понял, что может проиграть.
– Беги, Джелли, беги! – крикнул он, когда его жеребец пал. – Ты не должна попасть к ним в лапы!
Но Джелли делала ровно наоборот: пыталась уступить ему своего коня.
Боевые вопли на агаросском раздавались совсем близко, когда кто-то затрубил в рог.
– Господа, сам Господь привёл нас в эту пустынную местность! Это же наш славный побратим!
Навстречу всадникам Агароссы из-за холма выезжал примерно равный по численности рыцарский отряд в полном боевом облачении.