– Капитан, ваши собственные инструкции, – напомнил последний уцелевший звеньевой. – Мы держим его для иных целей.
– Этот моллюск, перебивший твоих товарищей больше, чем терял секретный отряд за двадцать лет, – твоя единственная цель! – гневно выкрикнул капитан.
И в крушт полетели шары с Малькирикским Огнём.
Один король Талледо знал, каких невиданных денег и дипломатических кульбитов ему стоило раздобыть это диковинное оружие из далёкой страны. Неудивительно, что королевский любимчик прославленный капитан хотел бы, чтобы его совсем не пришлось применять. Но, потеряв почти весь отряд, меньше всего Бартоломео задумывался, как будет отчитываться перед своим сюзереном.
Пламя побежало по панцирю, и крушт сразу забыл, что устал. Охваченный ужасом, Дикарь помчался к озеру, и его наездники едва успели спрыгнуть, когда он погрузился в тёплые воды.
Увы, огонь из Малькирики – не тот, который тушится водой. Чувствуя, как пламя, прожигая хитиновый панцирь, словно фанеру, добирается до плоти, крушт попробовал сбить его, прокатившись со страшным грохотом по земле, но только уничтожил раненых взрывом Марти талледцев.
Ничего не помогло.
Келли закрыла глаза, чтобы не видеть, как её любимец сгорает заживо.
Вопли крушта стали такими жалобными, что даже суровый барон готов был пустить слезу, а Лилле уж совсем не стеснялся, рыдал прямо на плече Варэка.
А потом Дикарь взлетел и скрылся в тоннеле.
– Он спасётся? – спросила Келли, отняв руки от заплаканного лица. – Скажи, Варэк, он же спасётся?
– Будем надеяться, что быстрый полёт собьёт пламя, – сказал Варэк, стараясь, чтобы в его голосе не слышалось отчаяние.
Бессилие – самое тяжкое чувство для деятельной души. Варэк знал, что ничем больше не может помочь ни крушту, ни Сонной Долине, и это его удручало. Барон прекрасно понимал его печаль, но старался держаться:
– Нам не в чем себя упрекнуть, – сказал он, рассматривая в водах озера рану на лбу. – Мы сделали, что могли. Теперь всё решится без нас.
Если Бартоломео уже использовал своё оружие последнего шанса, то оборона Сонной Долины ещё могла на что-то рассчитывать.
Глава 10Мы – анахронизм
Привал – то, в чём нуждался его основательно уменьшившийся отряд. Срочный привал, пока время ещё терпит. Появление ещё одного круштана было очень некстати.
– О, мальчик, который больше похож на девочку! Я помню тебя. Удивлён, что ты выжил в Миртару.
Ему так не терпелось сказать, что пока кое-кто где-то прохлаждался, они живьём поджарили его сестру, но тогда бы Бартоломео не узнал, что нужно Келчи. Он пришёл явно не сражаться – при нём не было никакого оружия.
Всё объяснилось, когда Келчи показал белый флаг.
– Неужели капитуляция? Вот только кто ты такой, сопляк, дохляк, ходячее недоразумение, чтобы иметь на неё полномочия?
– Ты пёрся из самого Талледо только для того, чтобы меня поунижать? – хладнокровно спросил Келчи. – А я-то думал, твоя цель – наши сокровища.
– Теперь, когда оборона Сонной Долины сломлена, они никуда от нас не денутся!
– Это вы так думаете.
Келчи напомнил Бартоломео об эпизоде у озера и сказал, что взрыв ещё мощнее произойдёт на Мёртвой горе.
– Это их «оружие последнего шанса». Они бы, конечно, предпочли уничтожить вас в открытом бою, чтобы не повреждать взрывом скрижали на пустых панцирях. Но, судя по всему, у них получилось только знатно потрепать вас. Кстати, моя сестра жива?
Бартоломео не был уверен, что Келли удалось спастись с горящего крушта, но соврал, чтобы услышать до конца предложение Келчи. Выяснилось, Келчи предлагал не капитуляцию, а сделку.
– Я на ваших глазах привожу в действие заряды раньше срока. Пара панцирей будет уничтожена, но сколько там хитина…
Даже десять панцирей роли не сыграют. Они, услышав взрыв, думают, что я исполнил их поручение. И, конечно, спешат к Мёртвой горе, чтобы на ваших костях отпраздновать победу. Вы аккуратно, подчёркиваю, аккуратно, берёте их в плен, особой бережливости я жду для своей сестры. А дальше всё по вашему плану. Но с включением в него пары новых пунктов. Пункт первый – мои родные и друзья неприкосновенны. Внимание, пункт второй! Вам всё равно понадобится кто-то вроде управляющего Долиной. Не ты: ты воин, а не управленец. А вот я бы подошёл. Не смотри, что я молод, я сумею держать Долину в кулаке и обеспечу бесперебойные поставки хитина.
Бартоломео сам учил юных круштанов пути подлости и обмана, но столь бесстыжее предательство было даже ему в диковинку. Заметив тень недоверия на лице капитана, Келчи скрестил руки на груди и прищурил глаза.
– Вспомни, каким ты меня знал в Сонной Долине.
– Многие тебя считали паинькой, но я-то видел, что ты редкостный прохвост.
Келчи, судя по его смеху, воспринял наблюдение Бартоломео как похвалу.
– Ха-ха-ха, точно, прохвост! И, думаешь, Миртару меня исправило, превратило в пафосного героя?
Юноша прекратил смеяться. Его лицо внезапно сделалось очень серьёзным.
– Хотя, кто знает, быть может, я и есть герой, и со временем круштаны это поймут. Крушты – последний осколок мегафауны. Встречал в книгах такое слово? Я его от профессора Марти узнал. Любым гигантам, даже летающим, не место в этом сильно обмельчавшем мире. И только мы, круштаны, мешаем нормальному ходу вещей. Удаляем наросты на панцире, которые бы не давали крушту летать и обрекли бы всех круштов, неповоротливых на земле, на неминуемую гибель. Как и задумала мать-природа. Мы так много рассуждаем о Птице Судьбы – и не видим в упор её истинной воли. Такой же анахронизм, как наши живые корабли для кочевий, – наши обычаи, наша философия. Неудивительно, что никто на земле не понимает пути небесного кочевника. Это чуждый естественному развитию человечества путь.
– Другими словами: люди рождены ползать, а не летать? – сыронизировал Бартоломео.
Но Келчи не поддался на провокацию.
– Людей кормит земля, а значит, рождены они для земли, а уж ползать по ней или идти гордым шагом, каждый выбирает сам. Небо – это глупая ненужная мечта. Я не хочу уничтожения круштанов. Я хочу вернуть их человечеству. Нормальному человечеству.
Этот мотив для предательства Бартоломео счёл убедительным и предложил идти к Мёртвой горе на следующий день. Келчи не согласился. Он считал, что обезвредить заряды нужно сегодня, пока его друзья не догадались о том, что их предали. Тогда они запланируют взрыв в другом месте, о котором он уже ничего не будет знать.
Теперь дело оставалось за малым: сообщить настроившимся на отдых воинам, что предстоит ещё один марш-бросок, и не столкнуться с бунтом.
– Крепитесь, парни, победа близка! – подбодрил Бартоломео своих бойцов на Странникусе и прибавил на талледском, чтобы Келчи ничего не понял. – Если его сестра спаслась, обещаю её вам, когда всё закончится.
Обещание командира понравилось головорезам. А разрешение снять доспехи для ускорения марша подавило последние намёки на бунт.
Привыкшим к бездорожью воинам легко покорился комфортный для передвижения Покойницкий Тракт.
– Ну, и где твои заряды? – спросил Бартоломео, когда они пришли.
– А ещё воин! – позволил себе лёгкую насмешку Келчи. – Ближе к вершине, очевидно же. Зачем им взрывать основание горы? Чтобы панцири раскидало по всей Долине?
Дав своим людям десять минут, чтобы перевести дух и оценить, сколько драгоценного хитина прятали хитрые кочевники от нижнего мира, Бартоломео повёл отряд в гору. Этот путь вышел бы намного быстрее, будь он один – помнивший с детства её тропы.
– Всё, дальше я сам! – сказал, жестом попросив воинов остановиться, Келчи.
Несколько минут Бартоломео лишь созерцал спину завершавшего восхождение в одиночку парнишки, и вдруг обратил внимание, что тот несколько беспечен для человека, который собрался на такое рискованное дело – запалы могли сработать и раньше. Профессор Марти, как помнил по первому столкновению с его чудо-оружием капитан, сам-то ещё не научился рассчитывать длину щнура. А уж где разобраться в этой науке вчерашнему подростку.
– Погодь, Келчи. Давай я тебе помогу.
– Не стоит, я справлюсь.
– И тем не менее!
– Да нет, правда, не стоит.
Келчи вовремя почувствовал, что раскрыт, и успел нырнуть в ближайший панцирь, избегая арбалетного болта.
– Ау, мальчик! – крикнул Бартоломео, не найдя его там, и искажённый пустотой панциря голос капитана-злодея приобрёл по-настоящему инфернальный оттенок. – Долго со мной в прятки собрался играть?
– Почему в прятки? – ответили из другого панциря. – В догонялки! Вот только вода буду не я, и не ты.
И словно пелена спала с глаз капитана, когда он увидел, как со всех сторон подступает темнота.
Вопреки своим изначальным планам, хорошо знавший о её опасностях, как любой круштан, Бартоломео явился на Мёртвую гору ночью. Нет, на случай цейтнота, он предусмотрел и такой вариант. Вот только…
– Идиот! Какой же я идиот! Будь ты проклят, Келчи! Будь я проклят! Будь всё на свете проклято!
Обнажив мечи, талледские воины образовали круг. Они ещё не видели своих новых врагов, но слышали их вой. Напоминающий волчий, но с примесью змеиного шипения. Мерзкий, зловещий, пробирающий до костей.
Как бы им сейчас пригодились шары с негасимым пламенем! Собственно, для возможной встречи со стражами Мёртвой горы и берёг их Бартоломео. Но истратил, когда мстил боевому крушту.
Он вспомнил главы «Учения о неправде», где говорилось о том, что гнев – худший спутник неправедного человека. Никогда ещё запрещённая книга так точно не отражала жизнь.
– Твои воины что, глухие? – спросил Келчи, выскочив из панциря. – Я же на чистом Странникусе сказал «догонялки», а не «вышибалы».
Юноша в откровенную издевался. Он прекрасно знал, что утомлённые длительным переходом и несколькими схватками воины не смогут спастись от стрылгов тем же путём, каким Варэк и Лилле в детстве.
– Ты тоже можешь не успеть! – крикнул Бартоломео.