Следует сказать, что эта черта полукочевых (или бывших кочевых) государственных образований прослеживается всюду на арабском Востоке. Культ рыцаря, правоверного воина-всадника был весьма распространен прежде всего среди арабов[235]. Правда, непонятно, почему этот культ не отразился в арабском фольклоре — знаменитых арабских сказках. В них вообще отсутствует героический образ воина-завоевателя. Там сложнейшие приключения выпадают, как правило, на долю купеческих сыновей, т. е. «бюргерства». Видимо, сказки были основательно переработаны именно в городской многоэтничной среде в те столетия, когда арабские купцы, путешественнники, ученые из арабских халифатов заполнили весь Старый Свет.
В VII в. кочующие на своих участках арабские племена соединились в государственное образование — халифат. Новая религия — мусульманство — как нельзя лучше способствовала идейному и политическому единению арабов. Начались грандиозные завоевательные арабские войны.
Все эти ступени развития, как нам представляется, весьма напоминают только что рассмотренные нами вехи монгольской истории. Арабы, как и монголы, завоевали «полмира» — от Кавказа до Пиренеев. На этой громадной и поэтому почти неуправляемой территории неизбежно выросли новые государства-халифаты, в целом аналогичные каганатам и Ордам тюрок и монголов.
Характерно, что завоеватели так и оставались кочевниками. Они не оседали на землю, т. е. не приобщались к земледельческому труду (за редкими исключениями). В основном оседающие арабы осваивали старые восточные города, в которых уже были развиты ремесленные производства и торговля (внутренняя и внешняя). В этих городах, так же как и во вновь основанных, арабы чаще всего занимали административные должности и были придворными при халифских дворцах. В государствах, которые возглавляли арабы, кочевое скотоводство нередко вообще отсутствовало или, во всяком случае, не играло ведущей роли в экономике страны.
Завоевания и концентрация в результате этих завоеваний культурных и производственных сил в центрах, находящихся под защитой непобедимых войск, привели к сложению замечательной, синкретичной по содержанию так называемой арабской культуры[236].
Культура эта была многоэтнична, так же как и население халифатов. Несомненно, основными объединяющими чертами арабской культуры были, помимо религии, язык и, главное, арабская письменность, изысканность которой делала ее нередко одним из основных элементов орнамента (арабесок).
Несмотря на единство религии, внедрение государственного языка, распространение письменности и даже художественных вкусов, внутри халифатов не сложилось единой этнической общности и тем более — единой народности. В каждой захваченной арабами стране пароды оставались прежними, и арабы, даже в случае активного освоения ими новой земли, растворялись в ее населении.
Очевидно, здесь вступали в силу те же закономерности развития, что и в монгольских Ордах, в которых «земля одержала верх над природными и расовыми качествами» завоевателей.
Арабы и монголы остались как этническое целое (как народ) только на собственной территории — в степях и полупустынях, откуда они начали свои многотысячекилометровые стремительные рейды и завоевания.
Таким образом, сравнительный анализ процессов, протекавших внутри государственных степных образований, показал, что несмотря на разницу в веках, территориях и этносах развитие этих государств было подчинено достаточно четко выявляющимся общим закономерностям, распространявшимся на все стороны жизни этих государств:
экономической: обязательное создание комплексной земледельческо-скотоводческой базы;
социальной: разделение общества на два основных класса — «черных» и «белых»;
культурной: возникновение ремесленных производств и сложение общей синкретичной материальной культуры;
этнической: сложение этнических общностей, растворение завоевателей в побежденных этносах, нередкое принятие единого языка разными этносами, что в конце концов приводило к сложению народностей;
политической: создание сильного административного аппарата и скованной железной дисциплиной, прекрасно организованной армии, борьба за политическое господство в окружающем внешнем мире;
духовной: распространение единой идеологии всадничества, единых культов и мировоззрения, распространение письменности и сложение эпоса, наполненного степными «бродячими сюжетами», и, наконец, принятие одной из мировых религий — мусульманства, христианства, буддизма, иудаизма.
Прослеженные нами закономерности характерны для всех кочевых обществ, экономическое и социальное развитие которых было на том же уровне развития, что и в рассмотренных нами средневековых степных государствах Евразии.
Глава четвертая СУДЬБЫ СТЕПНЫХ ГОСУДАРСТВ И ОБЪЕДИНЕНИЙ
Процессы, протекавшие в степях в периоды возникновения и расцвета степных государств,несмотря на различия во времени и месте событий, как мы видели, удивительно едины. Объясняется это теми закономерностями развития, которые нам удалось выявить при сравнительном анализе нескольких наиболее крупных и хорошо изученных государственных объединений.
Условия, способствовавшие падению государств, можно, как нам представляется, разделить на четыре основные группы.
Первая группа включает внешнеполитические события. Степное государство терпит сокрушительное поражение со стороны более сильного соседа или же, что еще хуже, со стороны кочевых орд, находящихся на первой стадии кочевания — стадии нашествия. В последнем случае земли государства оказывались захваченными под пастбища нового населения. Впрочем, в обеих ситуациях,
помимо военного потенциала, уничтожалась экономическая база государства — вытаптывались пашни и сады, сжигались поселения, разорялись города, гибли ремесла и торговля.
Вторая группа условий объединяет внутриполитические события. Это прежде всего междоусобицы. Раннефеодальное государство разрастается, родовые аристократы становятся феодалами, жаждут самостоятельности и начинают борьбу с центральной властью. Центробежные стремления при слабости центральной власти, наступающей в результате длительного пребывания у кормила одного постепенно вырождающегося рода, неизбежно приводили государство к расколу и краху. Междоусобицы переходили иногда и в гражданские войны, т. е. к феодалам примыкал и «черный люд». Тогда всеобщее разорение затрагивало и экономику страны, ослабление которой и движение к полному краху протекали более стремительными темпами.
Третья группа условий — климатические изменения. Климат резко ухудшался, наступал длительный засушливый период или же сильное похолодание, сопровождавшееся длинными снежными зимами, которые не мог вынести пасущийся круглый год на естественных выпасах скот. Случалось, что на государство обрушивалась какая-то страшная болезнь, губящая скот или и скот, и людей одновременно. Совершенно ясно, что в этой ситуации в первую очередь гибла экономика страны, что влекло за собой все остальные несчастья.
Четвертая группа как будто прямо противоположна трем первым. Экономика процветает — стада растут, население поселений и городов множится. Происходит своеобразный «демографический взрыв», который приводит к частичной гибели экономики и к настоятельной необходимости отселения (перекочевки) части населения из страны на новые земли.
Таким образом, мы перечислили возможные группы условий или причин гибели государств в чистом, как бы рафинированном виде.
На самом деле в реальной обстановке все эти условия нередко вытекали одно из другого, были крепко связаны друг с другом, накапливались нередко постепенно и, выявившись, неожиданно и единовременно приводили любую, далее крепкую государственную организацию к крушению и полному исчезновению.
Можно назвать десятки реально существовавших «моделей», соединяющих в себе серии гибельных причин. Все они в зависимости от преобладания той или иной конкретной причины приводили полукочевое «всадническое» население разваливающихся степных государств к различным вариантам переразвития.
Первый вариант наиболее распространенный. Уничтожение экономической базы и недостаток земель приводили к тому, что самая активная часть населения вновь садилась на коней и под руководством лихих вождей вставала на «тропу войны», т. е. переходила к нашествиям, захвату новых земель, к первой стадии кочевания. Другая часть населения этого государства оставалась на прежней территории и нередко становилась этнической основой государства завоевателей.
Обыкновенно этническое имя населения этого государства переходило вместе с завоевателями на новые государственные объединения. Таким образом, этническая общность с единым этническим именем продолжала свою политическую историю — ее имя не сходило со страниц истории или появлялось на них через какой-то промежуток времени.
Второй вариант заключался в том, что разбитое и завоеванное население оставалось на прежних землях, подчинившись завоевателям. При тотальном разгроме, сопровождавшемся уничтожением людей, у побежденного населения не находилось сил, которые бы позволили ему двинуться для захвата новых пастбищ. Правда, нередко часть населения, не желая подчиниться завоевателям, отходила (эмигрировала) из родных степей и просила убежища у более сильных соседних государств. Однако основная масса продолжала свое существование под властью новых орд. Она теряла при этом свои наиболее удобные угодья, политический престиж и свое прежнее имя.
Характерно, что оба пути вели к почти полному уничтожению прежней, созданной в государстве материальной и, очевидно, духовной культуры. В культуру завоевателей она входила только незначительной составной частью. Те же, кто сами становились завоевателями, быстро теряли свою прежнюю культуру, сохраняя только отдельные ее элементы, касающиеся в основном вооружения, т. е. орудий производства кочевника в периоды нашествий.