– Хи-и-и…
– У меня проблемы.
– Хм-м-м…
– Рой, я вполне серьезно. У меня беда!
– Ум-м-м! Вот теперь я проснулся! Что за беда?
– Получилось так… Одним словом, погибло несколько человек. Я не могу получить свой паспорт. Меня слегка покалечили. И кроме того…
– Неужели есть еще и «кроме того»?
– Я еду на краденом автомобиле.
– А как в остальном?
– В остальном все прекрасно.
– Отлично. И где же все это происходит?
– Сейчас я на автостраде, рядом с Флоренцией. В зоне отдыха. Вообще-то я здорово пострадал, и… мне надо отсюда убраться. В Швейцарию, во Францию… Одним словом, туда, где есть посольство и я могу выправить себе новый паспорт. Кстати, какой сегодня день?
– Воскресенье. Самое начало воскресенья.
– Хорошо. Итак, в понедельник, самое позднее во вторник мне надо отсюда выскочить.
– Ты сказал, что кто-то еще пострадал?
– Я сказал, что кое-кто умер.
– Что же? И в этом случае можно сказать, что кто-то «пострадал», однако следует добавить – «очень серьезно». И ты едешь… в одиночестве?
– Именно.
– Мне не хотелось бы охлаждать твой пыл, однако посещение посольства не кажется мне самой лучшей идеей. Я смогу устроить тебе документы на другое имя… но не раньше вторника. О’кей?
– Я все же попробую рискнуть в посольстве. Мне надо выбраться из Италии как можно скорее.
– Хорошо, дай мне еще час, а лучше – два, и перезвони. Если не застанешь, звони в начале каждого следующего часа. Я сделаю так, что тебя встретят на машине.
– И еще кое-что…
– Данволд слушает с карандашом в руке…
– Мне нужна одежда.
– Боже мой! Неужели ты голый?
– Нет, не голый. Но у меня мокрые брюки!
– Бедняга! Видать, нам действительно крепко досталось!
– Рой, мне нужна хоть самая дерьмовая, но одежда!
– Хорошо! Посмотрю, что можно сделать.
Ласситер решил не ждать в зоне отдыха, а двигаться на север, к границе. Дальнейшее пребывание здесь наверняка привлекло бы к нему внимание. Сев в машину, он включил отопитель, надеясь побыстрее просушить брюки.
Это случилось неподалеку от Болоньи. Ласситер вел машину со скоростью восемьдесят пять миль в час, когда с ним поравнялась белая «альфа-ромео». Машины мчались бок о бок уже миль пять, когда Ласситер, бросив сердитый взгляд на нахала, увидел, что за рулем «альфа-ромео» сидит полицейский. Ласситер рефлекторно притормозил, и полицейский, тоже сбросив скорость, с непроницаемым видом показал пальцем на обочину.
Ласситеру и в голову не пришло бежать – он слишком устал и не знал дороги, все шансы были за то, что его просто пристрелят, поэтому он выехал на край автострады и приготовился к сдаче в плен.
«Альфа» притормозила позади «ровера», и полицейский выбрался из нее, держа руку на кобуре пистолета. Ласситер, глядя прямо перед собой, положил руки на рулевое колесо. Только когда полицейский постучал в окно, он опустил стекло.
Представитель закона внимательно осмотрел его порезанное лицо, бросил взгляд на рассеченную голову и задержал взор на покрытом паутиной трещин ветровом стекле.
– Ваши права, – произнес он наконец, протягивая руку.
Ласситер извлек бумажник и вынул из него водительские права.
– Спасибо, синьор, – сказал полицейский и, взглянув на права, спросил: – Англичанин?
– Американец, – покачав головой, ответил Ласситер.
Полицейский кивнул, как будто это что-то объясняло.
– Минутку, – сказал он, обходя «ровер» спереди.
«Это конец», – подумал Ласситер и прикинул, не стоит ли добровольно выйти из машины и занять классическую позу арестованного, широко расставив ноги и уперев ладони в капот.
Но к его величайшему изумлению, страж порядка извлек блокнот и принялся что-то писать. Закончив, он вырвал страничку и вручил ее Ласситеру со словами:
– Вы говорите по-итальянски?
– Нет, – ответил он, не веря своим ушам.
Полицейский еще раз кивнул, затем, указав на разбитую фару и треснутое ветровое стекло, ткнул пальцем в вырванный из блокнота листок. Это оказалась штрафная квитанция на 90 000 лир – что-то около шестидесяти долларов.
Ласситер вытащил из бумажника банкноту в 100 000 лир.
– Спасибо! Большое спасибо!
– Пожалуйста, – ответил полицейский и, достав из кармана огромный бумажник, расстегнул молнию, аккуратно положил в него стотысячную купюру, достал банкноту в 10 000 лир и вручил Ласситеру.
Джо понял, что это сдача, и поднял глаза, опасаясь, что полицейский шутит. Страж порядка притронулся к фуражке и, уже направляясь к своей машине, бросил:
– Счастливого пути.
Через десять минут Ласситер нашел столь необходимую ему зону отдыха. Рой ответил после третьего гудка.
– Подожди, Джо. Я пока еще на другой линии. – Через некоторое время в трубке снова послышался знакомый голос: – Ну вот и порядок. Мы тут кое-что сообразили. Скажешь, подходит или нет. Есть один парень, занимается экспортом-импортом. Свободный художник. Возит оливковое масло в Словению, а оттуда – сигареты. Все вполне законно, правда, насчет налогов не знаю. Похоже, он их не платит принципиально. У него свои способы пересечения границы. Это обойдется недешево, но ты, если хочешь, можешь с ним прокатиться. В качестве дополнительного груза. Заметано?
– Прежде скажи, где эта хренова Словения.
– Последний раз я видел ее в Югославии – в левом верхнем углу.
– Сколько он хочет?
– Две штуки баксов. Никаких чеков.
– Согласен, но… такой суммы у меня с собой нет.
– Не беспокойся. Я все устрою.
Ласситер облегченно вздохнул.
– Слушай, Рой, если я могу что-то для тебя…
– Есть одна штучка.
– Какая же?
– Ты мог бы открыть для меня отделение в Париже.
– Ты шутишь, – рассмеялся Ласситер.
– Вовсе нет. Там у меня как раз основная работа.
– Потолкуем об этом, когда я вернусь.
Полученные от Роя инструкции оказались достаточно просты: проехать по дороге А-13 до Падуи и оттуда двинуться на север по А-4. Рандеву должно было состояться на 56-м километре между Венецией и Триестом, на станции техобслуживания, единственной на этом участке пути. Нужный Ласситеру человек будет одет в синий комбинезон с именем «Марио», нашитым над нагрудным карманом. Они встретятся у кофейного бара. Ласситер должен держать в руках последний номер журнала «Оджи».
– Его можно купить где угодно, – заверил Рой.
Однако он ошибся. Газетные киоски открывались в семь утра, а встреча состоялась в шесть.
Ласситер по возможности незаметно осмотрел все урны, но они, увы, оказались пустыми. Оставалось лишь стать у стойки и заняться изучением меню, в надежде, что Марио не окажется законченным формалистом.
Ласситер приканчивал четвертую чашку кофе, когда в бар вошел сутулый седовласый гигант в синем рабочем комбинезоне. В руке он держал небольшой сверток, из угла рта свисала сигарета, а на груди было вышито – «Марио». Подойдя к стойке, он заказал эспрессо, бросил взгляд на Ласситера и отвернулся.
Ласситер выждал минуту и наконец решился.
– Извините, – произнес он, исчерпав свои познания в итальянском. – Извините! – повторил он.
Итальянец махнул рукой, как бы заявляя: «Отвали от меня!»
Ласситер немного подумал, затем постучал кончиком пальца по плечу Марио и спросил:
– Вы не знаете, где можно купить экземпляр «Оджи»?
Марио отрицательно покачал головой.
– Дело в том, что мне обязательно надо купить «Оджи». Слышали о таком?
Марио оглянулся. В его сердито-изумленном взгляде читался не требующий перевода вопрос: «Ты что, совсем охренел?»
– Еще слишком рано, синьор, – сказал бармен, бросая на Ласситера предупреждающий взгляд. – Вам придется подождать.
Ласситер пожал плечами, а Марио швырнул на стойку банкноту, подхватил сверток и, не говоря ни слова, двинулся в мужской туалет. Выждав еще одну бесконечную минуту, Ласситер отправился по стопам итальянца. Увидев Ласситера, Марио молча сунул ему в руки сверток и кивком указал на кабинки.
– Вы говорите по-английски?
– Нет.
Забавно. Внутри аккуратно перевязанного бечевкой пакета оказался рабочий комбинезон. От одеяния Марио он отличался только тем, что над карманом было вышито имя «Чезаре». Ласситер быстро переоделся и оценил полученный результат. Ноги торчали из штанин дюйма на три, и мокасины смотрелись столь же уместно, как шлем бейсболиста в опере. Тем не менее это была униформа, а она, как всем известно, – лучшая маскировка. При этом не важно, чья униформа – работника службы «Федерал экспресс», медсестры, полицейского или, как в данном случае, фирмы «Смерфа». Увидев форменную одежду, люди никогда не смотрят ее владельцу в лицо. «Кроме того, в комбинезоне гораздо удобнее, чем в грязных брюках», – решил Ласситер и поспешил засунуть свои еще не совсем просохшие штаны в ящик для мусора. По крайней мере комбинезон был сухим.
Машина Марио оказалась крошечным грузовичком, чуть больше пикапа, но меньше любого грузового автомобиля, который можно встретить на американских дорогах. Однако на обеих дверцах кабины стояли пятидесятиваттные спикеры.
К сожалению, музыкальные вкусы Марио ограничивались европопсой и ранним роком. И что самое страшное, Марио был певцом, хотя, как потом признался себе Ласситер, с тонким слухом и точной интонацией.
«Ах эти маленькие пташки на улице Голубых соек…»
Кто-то тряс его за руку. Ласситер пришел в себя и обнаружил, что сидит в кабине грузовичка, придерживая на коленях свою кожаную куртку. Лицо горело, лодыжка ныла, голова раскалывалась, а все ребра были словно надломлены. В остальном он чувствовал себя прекрасно, если не считать некоторой утраты ориентировки.
– Внимание!
Ласситер вздрогнул и обернулся. Ах да, Марио. На водительском месте, рядом. Марио смотрел на своего пассажира сурово, приложив палец к губам.
– «Странник», – сказал итальянец на случай, если Ласситер не понял.
Радио орало «Странника»:
«Бредет, бредет, бредет, бредет куда-то…»