кого камень метнул, простолюдин?!»
– Можно продолжить? – поинтересовался люмер.
– Конечно, – протянул Нерв.
– После гибели Солнечного нам пришлось защищаться. Прибыли южные люди, а с ними наши извечные враги. Что дети могли противопоставить убийцам? Только свой страх. Мы изо всех сил хотели выжить, но смогли только зажмуриться и… молиться. Да, молиться. Ты понимаешь такое слово?
Игорь подумал, что понимает, но, попробуй объяснить его формально, вряд ли бы смог.
– Зона – ваших рук дело?
Пупсик кивнул.
– Возникло «янтарное море» – пояс ненормальности между югом и севером. Попадая в море, всякий увязает во временном парадоксе, и чем сильнее барахтается, тем медленнее течет время. Теперь барьер непроницаем.
– А как же…
– Ты? Ты такой же, как мама. Только… сильнее, ведь так? – улыбнулся Пупсик. – Я надеялся, что рано или поздно подобные ей придут. Сто тысяч лет мы общались с человечеством через вас.
– Интересно, конечно, про сто тысяч лет. Но давай вернемся к катастрофе. Ты что-то о врагах говорил.
– Да. Мы не знаем их названия, некому было нас просветить. Но уверен, с ними люди знакомы тоже не меньше ста тысяч лет. Еще я уверен, что гибель наших родителей подстроена ими.
– Почему?
– Просто знаю, и все.
– Так же как про сто тысяч лет? Они вас боятся, должно быть.
– Очевидно. Им хочется прикончить нас во что бы то ни стало, для этого они пользуются людьми с юга. Люди вообще крайне удобный инструмент и ресурс для них – внушаемые, алчные, глуповатые. Удобно.
– Люди беззащитны перед вами, здесь что-то не сходится, – возразил Игорь.
– Вряд ли покойный Пупсик сто одиннадцать согласился бы с тобой. Он первый, кто пал от рук человека, теперь сто восемнадцатый прозреет, остепенится, – улыбнулся Пупсик. – И не забывай, что роботы – дело рук человеческих, так что опосредованно вы уже многих из нас положили. Но давай перейдем к делу.
Нерв кивнул.
– Время Солнечного истекает, – нахмурился Пупсик. – Наши враги найдут способ прислать сюда киллеров, а автоматика города изношена, мы больше не можем полагаться на нее. Нам нужны люди для защиты от приспешников врагов.
– Зачем людям воевать за вас?
– Люди могут воевать лишь за себя, в противном случае наши враги и построенное ими южное общество пожрет человечество без остатка. Вы забудете свою природу, скатившись до полного примитива – калорийной еды, беспорядочного сношения, извращений, жестокости. В точке наивысшего кипения южное общество сметет нас, поднимет на штыки последнего Пупсика, и тогда дни самих людей будут сочтены. Вы выродитесь, как мыши профессора Кэлхуна. Останутся только они, наши враги. Это будет их планета.
– Откуда знаешь про Кэлхуна? Хотя… Катя рассказывала? – воскликнул Игорь. – Я понял, план твоих врагов прост, но что, если все человечество перейдет на вашу сторону и полностью уничтожит их?
Люмер рассмеялся приятным переливчатым смехом:
– Нет, Игорь Кремов, такого не может быть! Люди слишком грешны, чтоб отказаться от соблазнов плоти и в полном составе воспарить к христианским идеалам. Мы поддерживаем самое высокое в вас, да и Земля – не конечная остановка. Здесь вы всего лишь совершаете выбор, а война между нами и ими служит надежным сепаратором, отделяющим зерна от плевел. Мы видим, что баланс нарушен, что они поглощают львиную долю душ. Так что сражайтесь за нас, как за себя. Во имя свободы выбора, во имя вселенского равновесия. Ты точно знаешь, как это сделать!
Игорь очень хотел расспросить Пупсика о его народе и о загадочных врагах, о мире, из которого они пришли, но беседу прервала далекая канонада.
– Новая волна их посланцев пожаловала. Несколько десятков лет шли. Упорные, – пожал плечами люмер. – Этих роботы одолеют. Но времени терять нельзя. Кстати… Может, у тебя есть просьбы? Я кое-что могу.
– Мы оставили в городе отца Миры, позаботься о нем! И о Милке я беспокоюсь, в Мегаполисе животные не выживают. Можно что-то придумать? – попросил Игорь.
Пупсик грустно посмотрел на человека и развел руками:
– Мне жаль, но в случае с пожилым человеком я бессилен. А за Всевеликого Повелителя Умов и Идола Красоты не беспокойся, городская отрава его не проймет.
– Знаешь, а ведь твой сто восемнадцатый братец тот еще фрукт, Пупсик. Присмотрись к нему, он не просто хулиган, может он… того… уже один из них? – высказал вдруг пришедшую догадку Игорь.
Пупсик мягко улыбнулся и с сожалением вздохнул.
– За него еще можно бороться. Я обеспечу тебе проход назад. До свиданья, Игорь Кремов! Береги свою девочку!
Игорь захотел возразить, что Мира не «его девочка», но запнулся, а Пупсик скоротечно трансформировался в шар и удалился тем же путем, каким пришел.
Глава 168
Милко деловито чистил шерстку языком, прищурив глаза. Игорь расположился рядом на песке с виноватой улыбкой. Он сложил ноги по-турецки, настроившись на сколь угодно длительное ожидание: покаяние – оно такое. Кот как бы случайно заметил друга и, прервав туалет, застыл в незаконченном движении. «Ты по делу какому, или мне продолжить?» – читалось в голубых глазах.
– Мне очень стыдно, Милко! Прости! – произнес Нерв.
Милко выпрямился со снисходительной миной. «Рядом с барышней тебя словно подменяют! Раньше было легче. Эх, кабы и не моя слабость к ней…» Кот нарочито разочарованно фыркнул.
Игорь протянул руки, на которые пушистый с достоинством взобрался. Нерв гладил его и чесал за ухом, почти разбирая в довольном мурлыканьи: «глу-у-у-упый человечишка-а-а-а, но-о-о прияа-а-атный и люби-и-и-и-имый. Ты-ы-ы проще-е-е-е-е-ен».
Мира ничего не помнила, ей поутру казалось, что ночью снился странный сон, не более.
С приближением к цели в груди будто наэлектризовывался мощный конденсатор. Напряжение росло. Мысли то и дело возвращались к люмерам, к словам Пупсика, к его необычной просьбе и к безысходности, которая исходила от ночного гостя. Они отчаянно нуждались в помощи. Помогая им, Игорь возрождал надежду для людей. Так ли это? Прислушиваясь к себе, Нерв ощущал фундаментальное спокойствие и уверенность. Так.
В то же время логика беспокойной сойкой скакала по фактам, в тысячный раз сопоставляя их друг с другом, анализируя и вновь возвращаясь к пройденному. Въедливую ревизоршу беспокоило отсутствие многих вводных, не устраивала необходимость просто верить. Как веровать-то? Дайте баланс!
До баланса далековато, есть разве что промежуточный, но он не имеет никакого значения. Логика с этим согласна, как согласна и с тем, что риск остается всегда, даже в самом верном деле, но позвольте хоть оценить степень риска! Игорь выругался про себя. Даже в ситуации, когда цена не имеет значения, мозг корпит над мелкими циферками и функциями, прикидывая варианты. Нерв задавил бы эту деятельность, положившись на сердце, если бы речь шла только о нем. Как тогда на завалинке у бункера, с травником, когда «Бог смот рел на него». Но впереди шагала Мира. Именно забота о ней выливалась в бесконечное штудирование фактов.
Женщины и дети могут быть беспечными, мужчина – никогда.
Солнце припекало все сильнее. Мира сменила штаны и френч на короткие шорты и просторную рубаху. Когда она шагала впереди, Игорь старался отвести глаза куда-нибудь в сторону.
В попытках отвлечься он переключался на размышления о природе полового влечения. Прежде строгая логика и детальный анализ помогали остужать разгоряченную голову. Это как раскрытие фокуса – понимаешь механику, и чудо исчезает. Однако стоило хоть на секунду потерять концентрацию, и все старания пропадали понапрасну. Ну и что, что фокус раскрыт? Действует-то безотказно.
Мысли о предстоящем возвращении вновь принялись накатывать уверенными волнами, повышая градус напряжения. Наверняка Мира, близкая и желанная сейчас, притягивала как громоотвод. Но громоотвод сам превращается в источник напряжения. «Что за напасть!» – усмехнулся Игорь.
– Милко, айда на руки? – воскликнул он, обрадовавшись спасительной догадке. Пушистый с готовностью отозвался на призыв.
«Снова она не дает тебе покоя? – прочиталось в кошачьем взгляде. – Соберись, я чувствую – развязка близко. Погладь меня, кстати, полтора часа филонишь!»
Маршрут стал удаляться от моря, и вскоре берег окончательно скрылся за высокой травой. Какое-то время соленый морской аромат еще доставал путников с порывами ветерка, но постепенно степная зелень заглушила его. Теперь люди шагали по старой дороге. Мира объяснила, что они вышли на тот ее отрезок, который близко подбирался к воде и что на этом маршруте настаивал папа.
– Почему мы сразу не воспользовались этой дорогой? – удивился Игорь.
– От города по ней идти опасно, так отец сказал, – ответила девушка, – поэтому пришлось делать крюк к побережью.
– Это правильно, – согласился Кремов, вспомнив о сто восемнадцатом Пупсике и его ватаге.
На юго-западе послышались раскаты грома, Игорь обернулся назад. Наверняка Солнечный встречал непрошеных гостей.
Глава 169
Игорь с Мирой подошли к владению номер восемнадцать на улице Тополиной. На плече Нерва висела сумка-убежище, в которой скрывался Милко, а за спиной рюкзак. Кремовы больше не собирались возвращаться в съемную квартиру.
За невысокой декоративной изгородью из черного, как смоль, чугуна высилась долговязая таунхаузная секция с клочком нестриженого газона перед парадной. От уличной калитки вела мощенная камнем тропинка, перетекавшая в крутую высокую лестницу с перилами. Лестница оканчивалась тесной площадкой перед солидной старомодной дверью.
Микроскопический дворик, ограда, серые кирпичные стены и окна несли печать легкой запущенности: видимо сюда давно не наведывались хозяева. Игорь с волнением нажал кнопку звонка, смонтированного на калиточном столбике. Ничего не произошло, никто не вышел. На всякий случай Кремов прощупал эфир. Ничегошеньки. Дом действительно давно обезлюдел, впрочем, как и большинство соседних. Только на этом, в отличие от них, недоставало таблички «продается».