– Это интересно, – произнес Игорь, – но зачем? И что за люди?
– Люди-люди… – озабоченно повторил Матвей. – Нормальные люди, хорошие. Друзья. Понимаешь, нам не хватает средств, чтобы тягаться на равных с системой. Нет перспектив в ближайшем времени бросить ей вызов. А в Солнечном осталось кое-что ценное, эти люди уверены, вот и пытаются раз за разом пробить границу.
– Что-то плохо выходит.
– Это да, но свет в конце туннеля виден. Они нащупали слабину системы, понимаешь? Правда, в первых попытках потеряно много народу, и теперь они пытаются собрать команду из надежных ребят вроде нас. Сами не осилят ни дорогу, ни поисковую работу, нужны помощники.
– О чем речь? – нетерпеливо спросил Игорь, устав от неопределенных фраз.
– Ладно, – махнул рукой Матвей, – в Солнечном есть некий клад, золотой фонд. Его нужно найти, нам обещали часть добычи.
– Реально золото?!
– Вряд ли. Эти люди… – Матвей осекся, заметив вопросительный взгляд Игоря, – Это наши давнишние партнеры, которые обеспечивают все финансовое благополучие «Пули» своими заказами. Так вот, беда в том, что они достоверно не знают о фонде почти ничего. Старые архивы прозрачно намекают о неком сверхзначимом хранилище в мертвом городе. Если там золото, то оно здорово нас поддержит в борьбе с правительством, если мощное оружие, еще лучше, а возможно, там целое море ребиса плещется. Такие времена сейчас, что приходится хвататься за соломинку; видимо, Бюро одолевает и без риска уже никак не обойтись.
Игорь молча смотрел на своего товарища, тот подытожил:
– Я не могу пойти, сам понимаешь, а тебе решил довериться. Чувствуется, что ты подходишь к этой операции.
– Кто эти люди?
– Не знаю! Они всегда поддерживали нас, поручали дорогостоящие доставки, делились информацией и техническими приспособлениями. Илья не гениален вовсе, удивлен? Например, его знания по перепрошивке ХАЭНов – от них.
– Может, Бюро?
– Исключено, не сходится. Зачем все это Бюро? Они нас давно бы прихлопнули и так, без лишней игры в кошки мышки.
– Когда эта… м-м-м… операция?
– Они сообщат дополнительно, но вряд ли завтра. Нужно собрать людей…
Туров продолжал что-то объяснять, но его голос уже звучал лишним фоном. «Все. Началось», – вспыхнуло в голове у Игоря. Существование дзен, разбавленное смешными эпизодами из быта «Пули», сменялось ядерным напряжением; из тихой заводи Нерва вновь выбросило в бурную реку. Он в игре, в большой игре! Отказ невозможен, ведь игра началась, по сути, не теперь и даже не вчера. С ней, бесконечной, безжалостной и притягательной, Игорь познакомился еще на занятиях Казимирова, заполняя беглым почерком конспекты по НКО. Он старательно готовился к схватке, но, вылетев из тепличных условий Улья, незамедлительно получил мощнейший удар и отправился в нокдаун – игра оказалась суровее и циничнее, чем виделось из-под крыла учителя. Игорь позорно бежал с ринга и предпочел дрейфовать в стоячей воде перспективе подчиниться. Неженка… Вспомнился бездомный с грязным яблоком, мысли о декадансе… Что значит риск по сравнению с таким чудовищным угасанием? Именно оно оказалось единственной альтернативой Игре, так что Кремов поблагодарил судьбу за новый шанс сыграть, пусть даже с плохими картами на руках.
«Вне игры» теперь как суть Нерва, как противоядие! Теперь никаких нокдаунов, теперь он мутировал во что-то непобедимое!
– …на границе могут даже убить, понимаешь? – долетел обрывок фразы Матвея.
Гонки с копами, пакеты с неизвестным содержимым, первые серьезные деньги, проблемы с законом, адреналин – в се страсти, которыми сопровождалась работа в «Пуле», показались сейчас пшиком. Видимо, что-то отразилось в глазах Нерва такое, отчего Матвей прервал монолог и встревожено спросил:
– Ты чего? С таким взглядом в пропасть прыгают, наверняка.
– Да так, подумалось кое о чем из давнего. Убить, говоришь, могут?
– Ясное дело, могут. Их до этого уложили немало, я ж говорил.
– А, да… – рассеянно заметил Кремов. – Я согласен. Обязательно присоединюсь к этим людям.
– Хорошо, – ответил Матвей. В его глазах продолжала читаться тревога. – С тобой все в порядке? Нормально себя чувствуешь?
– Прекрасно, – улыбнулся Игорь.
Глава 42
После разговора в «Родничке» привычная жизнь перестала интересовать Игоря, стрелка баланса уверенно сместилась в актив и с тех пор не желала возвращаться обратно. Поначалу даже лихорадило немного.
Жучок наверняка был в курсе происходящего. Он больше не включал Игоря в регулярное расписание, оставлял дежурить на подхвате, и Кремову приходилось ежедневно томиться в офисе на «Победителе» без дела. Заказов здесь насчитывалось пара-тройка в сутки, легко хватало ребят из-под Садового моста, и «подхват» не случался по определению. Скука смертная.
К счастью, хоть ремонт завершили, и теперь двухъярусные кровати с готовностью принимали любого желающего, но преимущественно Кремова и изредка самого Жучка, переехавшего из головного офиса на «Победитель» осваиваться. Жучок по обыкновению не болтал, много читал, что-то записывал от руки в тетради или в ХАЭН. Из редких фраз стало понятно, что он хочет получить образование, оттуда и чтение, и записи.
Если б Игорь оказался в те времена хоть немного ближе к точке «М», то, очевидно, почувствовал бы желание Жука сократить дистанцию и даже подружиться. Но активное плечо баланса изрядно слепило Нерва – он напряженно ждал стартового сигнала, а того все не было. Что-то не срасталось у таинственных людей, о которых говорил Матвей, приготовления затягивались.
Ястреб поначалу успокаивал, но однажды отмахнулся: «Ты же взрослый человек, Игорь! Не от меня там все зависит! Может, завтра отсемафорят, может, через год, откуда мне знать? Просто будь готов, лады?»
Легко сказать – «будь готов»! Напряжение может сжечь запросто, если ожидание затянется.
В сложившейся ситуации Игорь понял, что не сможет остаться в Мегаполисе в любом случае.
С карьерой не сложилось, с семьей тоже. «Пуля» стремительно перевоплощается из клуба прокаженных в постылый «верх». Улей умирает, туда уже неприятно возвращаться. Казимиров не в счет, но у старика есть и другие ученики, он сам говорил. Друзей нет. Друзьями могли бы стать Жук и Юкэ, но Нерв им не нравился, особенно Идеальной Особи. Матвей все больше начальник, чем друг, тем более у него есть семья.
Ничего за душой, а «вне игры» можно и с собой прихватить, хоть на край света.
На край света…
Кремов ощутил себя подонком. Единственные люди, которые помнили о нем всегда, как раз там – на краю, а их казачонок утратил с ними связь. Всегда находились какие-нибудь причины не отвечать сразу на редкие письма с Северо-Востока, дело откладывалось на бесконечное «потом», перетекавшее в «уже несвоевременно».
Игорь заставил себя написать на дядькин ХАЭН. Как же тот обрадовался! Впрочем, переписка не вышла содержательной: Нерв не вдавался в подробности своей жизни, а дядька больше орудовал смайликами, набирать текст он, очевидно, был не мастак. На душе полегчало, захотелось увидеть родных. Если б не ожидание Большой экспедиции!
Для себя Игорь решил, что поездка к северо-восточному кордону будет планом «Б», и оказалось, что ее ожидать не менее тягостно, чем экспедицию.
Чтобы не свихнуться, Игорь зачастил под Садовый мост к Илье. Тому Матвей тоже, по-видимому, адресовал какие-то инструкции: главмех с готовностью принялся устранять малейшие недочеты «Супер-В», не интересуясь ни их причинами, ни ценой ремонта, ни целями Кремова.
Глава 43
Как-то, сидя на раскладном стульчике, Игорь наблюдал за механиками, кропотливо настраивавшими его мотоцикл. Наполеон самолично отобрал тех для ответственной миссии.
Кремов целый день провел у своего железного коня бок о бок с этими ребятами. Сейчас подступила усталость, покрытые соляркой и маслом руки неприятно зудели, но подойти к умывальнику и вымыть их не хватало сил.
В последнее время одолела странная апатия. Не хотелось думать о предстоящем, пришла противная неуверенность в нормальном исходе путешествия. Предстартовые хлопоты только раздражали – о чевидно, Игорь перегорел.
«Почему мы тянем с отъездом? Уже давно получены все инструкции, я снабжен всем необходимым… Матвей лажает, что ли?»
Известно, что в собственных неудачах люди винят кого угодно, но не себя. В особом фаворе у неудачников «роковое стечение обстоятельств», «сглаз» и «тупое руководство-начальство». Эту особенность человеческой натуры Нерв знал прекрасно, как знал и то, что такой подход к делу гарантирует неудачу, поэтому постарался интеллектуально-волевым заслоном отсечь проявления слабости.
Он заставил себя вымыть руки, затем снова плюхнулся на стульчик. Рядом валялся пыльный рюкзак с приборами и приспособлениями, накопленными Матвеем по бартеру от клиентов: Туров одно время увлекался коллекционированием антиквариата и устройств, вышедших из употребления. Техническими штучками расплачивались некоторые неординарные партнеры или же дарили их Матвею, прознав о его хобби. Игорь как-то поучаствовал в этом. Доставив безликий сверток на разваливающийся от времени завод, он получил от пожилого молчаливого сотрудника коробку с мобильными счетчиками Гейгера. Короткие стержни в добротных ложементах поблескивали нержавеющими корпусами и пахли машинным маслом. Там еще болталась серая бумажка со спецификацией и штампами ОТК. Очарование подобных вещей объяснялось просто: если серебряная ложечка набирала ауру «древности» десятилетиями, то какой-нибудь калькулятор устаревал значительно быстрее и лет через пять воспринимался динозавром, но работающим! Держишь живую историю в руках. Впрочем, увлечение старьем прошло у Матвея так же внезапно, как и началось, «пулевцы» разобрали коллекцию на сувениры, – и сейчас рюкзак, изрядно выпотрошенный, пинался механиками по всей мастерской.
Вспомнилось об интересной игрушке из него. Никто ею пользоваться не умел, н