Краеугольный камень у моих похитителей! Теперь они первыми доберутся до Грааля! И Сайлас начал молиться. Боль в теле, казалось, придавала сил.
Чудо, Боже милосердный! Мне нужно чудо! Сайлас не знал и не мог знать, что от чуда его отделяют всего несколько часов.
— Роберт? — Софи снова смотрела на него. — Что за странное у вас выражение лица. О чем вы думаете?
Только теперь Лэнгдон спохватился, что губы у него плотно сжаты, а сердце колотится как бешеное. В голову пришла совершенно невероятная мысль. Неужели объяснение может быть столь простым?
— Мне нужен ваш мобильный телефон, Софи.
— Прямо сейчас?
— Мне кажется, я кое-что понял.
— Что?
— Скажу через минуту. Мне нужен телефон.
Софи встревожилась:
— Сомневаюсь, чтобы Фаш прослеживал звонки, но все же постарайтесь говорить недолго. Не больше минуты. — Она протянула ему телефон.
— Как набрать Штаты?
— Радиус действия моей сети не покрывает этого расстояния. Придется звонить через оператора, за дополнительную плату.
Лэнгдон набрал «ноль», зная, что через каких-то шестьдесят секунд получит ответ на вопрос, мучивший его всю ночь.
Глава 68
Нью-йоркский редактор Джонас Фаукман только что улегся спать, когда зазвонил телефон. Что-то поздновато для звонков, подумал он и снял трубку.
Оператор спросил:
— Вы готовы оплатить междугородний звонок от Роберта Лэнгдона?
Немного озадаченный Джонас включил настольную лампу.
— Э-э… да, конечно.
В трубке послышался щелчок.
— Джонас?
— Роберт? Мало того что разбудил меня, так еще заставляешь платить?
— Ради Бога, прости, — сказал Лэнгдон. — Буду краток. Поверь, мне это очень важно. Та рукопись, что я тебе передал. Ты уже…
— Извини, Роберт. Знаю, что обещал переслать ее тебе на этой неделе с редакторскими поправками, но страшно замотался и все такое. В понедельник ты ее точно получишь, обещаю.
— Да нет, дело не в редактуре. Я хотел узнать, рассылал ли ты копии для издательской рекламы без моего ведома?
Фаукман колебался, не зная, как лучше ответить. Последняя рукопись Лэнгдона, исследование в области истории поклонения богине, включала несколько разделов о Марии Магдалине, которые могли вызвать, мягко говоря, недоумение. Хотя весь этот материал был подкреплен документами, там же имелись и ссылки на других авторов, Фаукман не собирался выпускать книгу Лэнгдона без по крайней мере нескольких отзывов видных историков и искусствоведов. Джонас выбрал десять самых известных имен ученых и разослал всем полные копии рукописи с вежливыми сопроводительными письмами, в которых просил написать несколько строк на обложку. По своему опыту Фаукман знал: большинство людей с радостью хватаются за любую возможность увидеть свое имя на обложке книги, пусть даже и чужой.
— Джонас! — окликнул его Лэнгдон. — Так ты рассылал копии рукописи или нет?
Фаукман нахмурился, понимая, что Лэнгдон далеко не в восторге.
— Рукопись готова к изданию, Роберт. Просто хотел удивить тебя шикарной рекламой на обложке.
Пауза.
— И одну копию ты послал в Париж, куратору Лувра?
— Ну и что тут такого? Ведь в твоей рукописи неоднократно упоминаются экспонаты его коллекции, его книги входят в библиографический список, к тому же у парня прекрасная репутация, что немаловажно для продажи книги в другие страны. Соньер не какой-нибудь там дилетант.
Снова молчание на том конце линии.
— Когда ты ее послал?
— Примерно месяц назад. Ну и упомянул, что ты сам скоро будешь в Париже, предложил вам двоим встретиться, поболтать. Кстати, он тебе не звонил? — Фаукман умолк, потер глаза. — Погоди-ка, ты вроде бы должен быть в Париже прямо на этой неделе, верно?
— Я и есть в Париже.
Фаукман резко сел в постели:
— Так ты звонишь мне за мой счет из Парижа?
— Вычтешь из моего гонорара, Джонас. Ты получил какой-нибудь ответ от Соньера? Ему понравилась рукопись?
— Не знаю. Ничего от него не получал.
— Ладно, все нормально. Мне надо бежать. Ты многое мне объяснил. Спасибо.
— Послушай, Роберт…
Но Лэнгдон уже отключился.
Фаукман повесил трубку и удрученно покачал головой. Ох уж эти авторы, подумал он. Даже самые умные из них совершенно сумасшедшие.
Лью Тибинг, ставший свидетелем этого разговора, высказал предположение:
— Роберт, вы только что говорили, что написали книгу, затрагивающую интересы тайного общества. И ваш редактор послал копию рукописи члену тайного общества?
— Получается, что так, — ответил Лэнгдон.
— Роковое совпадение, друг мой.
Совпадения тут ни при чем, подумал Лэнгдон. Положительный отзыв Жака Соньера на книгу о поклонении женскому божеству означал не только коммерческий успех. Это подразумевало причастность к ее рекламе такой организации, как Приорат Сиона.
— Вот вам вопрос на засыпку, — усмехаясь, сказал Тибинг. — Вы как там высказывались в адрес Приората? Положительно или отрицательно?
Лэнгдон сразу понял истинную подоплеку этого вопроса. Многих историков интересовало, почему Приорат до сих пор держит документы Сангрил в тайне. Кое-кто из них догадывался, что документы могут потрясти основы современного мироустройства.
— Я никак не комментировал позицию Приората.
— Так, значит, вообще не упоминали?
Лэнгдон пожал плечами. По всей вероятности, Тибинг был сторонником опубликования документов.
— Я просто изложил историю братства. Охарактеризовал Приорат как современное общество культа женского начала, как хранителей Грааля и древних документов.
Софи повернулась к нему:
— А о краеугольном камне упоминали?
Лэнгдон поморщился. Упоминал. И неоднократно.
— Я говорил о краеугольном камне лишь в качестве примера, характеризуя усердие, с которым Приорат будет защищать документы Сангрил.
Софи была потрясена.
— Думаю, это объясняет слова деда: «P.S. Найти Роберта Лэнгдона».
Но сам Лэнгдон подозревал, что Соньера заинтересовало в его рукописи совсем другое. Впрочем, он предпочитал обсудить это с Софи наедине.
— Так, значит, — сказала Софи, — вы все-таки солгали капитану Фашу.
— О чем это вы? — спросил Лэнгдон.
— Вы сказали ему, что никогда не переписывались с моим дедом.
— Я и не переписывался! Это редактор послал ему копию рукописи.
— Вдумайтесь хорошенько, Роберт. Если капитан Фаш не найдет конверт, в котором ваш редактор переслал ему рукопись, он неизбежно сделает вывод, что ее прислали вы. — Она на секунду умолкла. — Или, что еще хуже, что вы передали ее ему лично, из рук в руки. И опять же солгали.
И вот наконец «рейнджровер» очутился на аэродроме Ле Бурже, и Реми подъехал к небольшому ангару в дальнем конце взлетной полосы. При их приближении из ангара выскочил встрепанный мужчина в помятом комбинезоне цвета хаки, приветственно взмахнул рукой и отворил огромную металлическую дверь. В ангаре стоял изящный реактивный самолет белого цвета.
Лэнгдон не сводил глаз с блестящего фюзеляжа.
— Так это и есть Элизабет?
Тибинг улыбнулся:
— Да. Перемахивает этот чертов Канал[62] как нечего делать.
Мужчина в хаки поспешил к ним, щурясь от яркого света фар.
— Почти все готово, сэр, — сказал он с сильным английским акцентом. — Прошу прощения за задержку, но вы застали меня врасплох и… — Тут он осекся: из джипа вышли сразу несколько человек. Он вопросительно взглянул на Софи и Лэнгдона, потом — на Тибинга.
— Это мои помощники, — сказал Тибинг. — И у нас очень срочное дело в Лондоне. Так что не будем тратить времени даром. Готовьтесь к отлету немедленно. — С этими словами он достал из машины пистолет и протянул его Лэнгдону.
Увидев оружие, пилот испуганно округлил глаза. Потом подошел к Тибингу и зашептал:
— Но, сэр, вы уж простите, но дипломатические привилегии распространяются только на вас и вашего слугу. Я никак не могу взять на борт этих людей.
— Ричард, — ласково улыбнулся ему Тибинг, — две тысячи фунтов стерлингов и этот заряженный пистолет говорят о том, что вам придется взять на борт моих гостей. — Он махнул рукой в сторону джипа. — И не забудьте прихватить еще одного, он в багажном отделении.
Глава 69
Два турбореактивных двигателя фирмы «Гаррет» с ревом и неукротимой силой уносили самолет «Хокер-731» все выше в небо. За стеклом иллюминатора аэродром Ле Бурже уменьшался с непостижимой быстротой.
Я бегу из своей страны, подумала Софи, и тело ее вжалось в кожаное сиденье. До этого момента она считала, что игра в кошки-мышки с Фашем как-то оправдана. Просто я пыталась защитить невиновного человека. Пыталась исполнить предсмертную волю моего деда. Теперь же Софи понимала: возможности оправдаться перед властями больше не существует. Она покидала страну без документов, вместе с человеком, которого разыскивает полиция, мало того, еще и с монахом, захваченным в заложники. Если грань дозволенного и существовала, она только что переступила ее. Почти со скоростью звука.
Софи, Лэнгдон и Тибинг сидели у двери в кабину пилота, на ней красовался золотой медальон с надписью: «Элитный дизайн спортивного реактивного самолета „Хокер-731“». Кресла с бархатной обивкой были привинчены к рельсам на полу, и их можно было передвигать и устанавливать вокруг прямоугольного стола твердых пород дерева. Получался мини-кабинет для совещаний. Впрочем, вся эта пристойная обстановка не могла скрыть неприглядной сцены в хвостовом отсеке, где на отдельном кресле, рядом с туалетом, сидел слуга Тибинга Реми с пистолетом в руке и, неукоснительно выполняя распоряжение хозяина, караулил монаха, которого бросили у его ног точно багаж.
— Прежде чем мы снова займемся краеугольным камнем, — сказал Тибинг, — я бы хотел кое-что прояснить. — Произнес он это самодовольным менторским тоном — так отец поучает своих детишек. — Прекрасно понимаю, друзья мои, что оказался всего лишь вашим гостем в этом путешествии, и благодарю за оказанную мне честь. И тем не менее как человек, проведший долгие годы в поисках Грааля, считаю своим долгом предупредить: вы ступаете на тропу, откуда нет возврата, не говоря уж о сопряженных с этим путем опасностях. — Он повернулся к Софи. — Мисс Невё, ваш дед передал вам краеугольный камень в надежде, что вы сохраните тайну Грааля?