Так… Похоже, у меня сейчас будут просить помощи. Ну, что ж — помочь при случае я, наверное, мог бы. Разумеется, в разумных пределах. Вот только кто бы сейчас помог мне?!
— Жаль, что так получилось, конечно, — опять сокрушенно вздохнула Эльвира. — Мне до сих пор стыдно — спать не могу… Перед Таней особенно.
— Я думаю, она на тебя не в обиде, — искренне сказал я. — Ничего страшного. Она тоже желает, чтобы ты поскорее поправилась.
— «Тоже»? — зачем-то переспросила Эльвира.
— А как же? — Я без особого труда изобразил позитивную улыбку. — Пусть у тебя все как можно скорее придет в норму.
— Спасибо… — Эльвира отвела глаза.
Возникла неловкая пауза. Наверное, пока и честь знать?
— Ну что ж, еще раз тебе поскорее выздороветь… А я, наверное…
— Подожди. Покажи мне еще раз эту фотку.
— Да легко… Вот.
Эльвира еще минуту разглядывала изображенных на снимке.
— Вот этот мужик, снятый со спины, вполне мог работать у нас в службе безопасности, — произнесла она.
— Такой шкаф? Что там у вас охранять?
— Ну как же?.. Не «что», а «кого». У нас же там девушки. И клиентки, и мастерицы. Мало ли какой отморозок в девять вечера решит заглянуть в солярий? Да и сейчас у нас сменные охранники внешне не намного отличаются от этого.
— А что значит «мог работать»?
— Да уволили мы его. Выгнали. Выяснилось, что пустили, понимаешь, козла в огород… Излишне озабоченный был товарищ. Но один раз я видела, как они с Геной беседуют. Я просто в шоке была — это все равно что увидеть библиотекаря и грузчика, которые нашли общий язык. Так что, вероятно, это он…
— Как звали, не помнишь?
— Алексей… Александр… Андрей… Нет, сейчас уже не скажу точно.
…Может, это Гуцул? А почему бы и нет — остальная братия ведь вся здесь. Была ли на руке у него наколка с черепом, я не заметил. Но он вроде и не показывал мне внутреннюю сторону запястий.
— Слушай, Андрей, не мог бы ты мне оставить эту фотографию? — продолжила Эльвира. — Мне кажется, что я видела и остальных. Сейчас я неважно соображаю, голова сильно болит, думать трудно… Может, вспомню еще что-то…
— Конечно. Оставлю. Ну, тогда я пошел, хорошо? Не буду тебя утомлять…
— Еще минутку… Андрей, все-таки, вдруг там твои американцы тоже какое-то отношение имеют к поискам Гены… Если вдруг ты узнаешь что-то, может, сможешь помочь мне его отыскать?
— Если узнаю, почему бы нет…
— Заранее тебе спасибо…
Мы произнесли еще несколько банальных фраз, и я откланялся. Что ж, от Эльвиры я действительно услышал просьбу. Вполне понятную, но явно не слишком уж легко выполнимую. Я залез в машину, запустил двигатель и посмотрел на часы. Так, сейчас в ДК имени Островского должно идти собрание известной мне церкви. Не сгонять ли туда?
Трудно сказать, чего я ожидал, но в знакомом холле дворца культуры все было примерно так же, как и в тот день, когда мы сюда впервые пришли с Татьяной. Аккуратные и в основном молодые люди, с одухотворенными лицами и цитатами из всех четырех Евангелий. Я некоторое время приглядывался, пытаясь определить лидера среди собравшихся. И, похоже, я его увидел. Пара сравнительно молодых «ветеранов» обоего пола обрабатывала парнишку лет 16, а у того уже и глаза в разные стороны смотрели. А вот в какую сторону в реальности смотрит антисектантский комитет, это ведь действительно вопрос. Я дождался, когда «ветераны» закончат проводить борьбу за ум и душу юного кандидата в неофиты, после чего подошел к ним и вежливо поздоровался.
— А, так вы, наверное, в первый раз пришли на наше собрание? — оживился «ветеран», серьезный на вид человек лет двадцати двух-двадцати четырех. — Как впечатление?
— Я здесь не первый раз, и не про впечатления хотел бы с вами поговорить, — принял я сухой тон.
Евангелист открыл рот, наверное, чтобы возмутиться или уличить меня в религиозной слепоте, но передумал. Видимо, я на самом деле не выгляжу как человек, запутавшийся в духовных исканиях.
— Давайте отойдем, — предложил он, поняв, что дело серьезное. — Вы о чем хотели меня спросить?
Его спутница, возможно, была не особенно довольна этим поворотом дела, но промолчала. Мы переместились из центра холла к одной из его зеркальных стен, и я сказал:
— Дело в том, что я неплохо знал Павла Столярова… И знаю, что с ним случилось.
— Да, — евангелист возвел очи горе. — Павел был прекрасным человеком и глубоко верующим христианином. Я не сомневаюсь в том, что сейчас он видит и слышит нас здесь.
У меня на этот счет было несколько иное мнение, но я не стал его навязывать. Не тот случай, сами понимаете.
— Мне бы хотелось… — я замялся, думая, как бы выразиться не слишком банально, но и достаточно понятно. — Отдать ему последние почести. Не подскажете ли, когда и где похороны?
— Но ведь вы же говорите, что были его другом, — слегка насторожился молодой человек. — Кстати, можно узнать ваше имя?
— Андрей… А к вам как можно обращаться?
— Зовите меня Игнат.
— Так вот, Игнат, я не сказал, что был его близким другом. Мы были неплохо знакомы, общались по-приятельски, делились некоторым опытом… Я даже знаю, что он фактически руководил вашей общиной в регионе. К сожалению, я периодически выезжаю из города, поэтому узнал об этой трагедии слишком поздно. И потому сегодня хотел спросить о времени и месте церемонии.
— Ну, значит, вы действительно что-то знали про Павла, — констатировал Игнат. — Но, к сожалению, вы немного опоздали. Церемония прошла позавчера. Павла кремировали.
— Даже так?
— Да. Но тут ничего удивительного — истинное христианство никогда не было против кремации. У нас многие считают, что «классические» похороны с закапыванием в землю — это варварский пережиток.
С этим я тоже спорить не стал.
— К моему прискорбию, — сказал я, — я не успел сделать еще одну вещь.
— Какую именно?
— Вы ведь сейчас, наверное, исполняете обязанности Павла?
— Отчасти верно… — Игнат слегка удивился моей осведомленности. — Но разве что в какой-то мере.
Он заметно осторожничал, и его можно было понять.
— Возможно, вы лучше меня знаете, чем он занимался? — спросил я.
Игнат посмотрел на меня с еще большим удивлением.
— Конечно. Он осуществлял как духовное руководство, так и деловое, если так можно сказать. Помещение, разрешение, согласование с… — Игнат вдруг резко прервался. — Да вы же сами все должны это знать…
— Нет, я не об этом. Такие вещи я и сам хорошо знаю. Тут дело в другом. Павел кое-что искал. И я не успел узнать о его последних успехах.
— Что именно он искал? — быстро спросил Игнат.
— Я думаю, что он вряд ли согласовывал свои цели здесь.
— То есть, вы говорите о каких-то побочных занятиях? Не связанных с деятельностью церкви?
— Прямо — нет. А вот косвенно… Игнат, я могу только намекнуть. Дело связано с некоторыми исследованиями в регионе. В том числе в некоторых районах области, Алтайском крае… Может быть, вы в курсе?
Я забрасывал удочку наугад, и все же поплавок слегка задергался.
— А, так вот оно что… Вот про что он говорил, — произнес евангелист. — Вы знаете, он кое-что оставил у нас в офисе. Когда мы разбирали его стол… Хотя, подождите… А чем вы, собственно, можете подтвердить свои слова?
— Да хоть тем, что сейчас стою тут рядом с вами. — Мне показалось, что рыбка в мутной воде неожиданно клюнула.
— Ну… Знаете, мне бы хотелось видеть что-нибудь более существенное. Для подкрепления, так сказать… Полномочий, что ли… Павел, знаете, намекал и на то, что за ним приглядывает какая-то ОПГ… Я ведь не знаю, а вдруг вы как раз оттуда?
— Криминальные элементы действуют несколько иначе, — возразил я, догадываясь, что рыбка только что объела наживку и уплыла.
— Может быть… Но уж вы извините, я ничем вам помочь не могу. На словах мне тоже передать нечего. Поверьте, Андрей: Павел не посвящал ни меня, ни других наших людей в свои дела, которые не касались напрямую нашей церкви.
Разговор был окончен. Мы сдержанно попрощались, и я покинул место собрания. Делать мне тут было больше нечего.
…Возле подъезда я приметил знакомую фигуру. Черт бы подрал этих отморозков! Меня поджидал гражданин Лымарь. Он мусолил сигарету и не мигая смотрел, как я подхожу.
— Здорово, — сказал он.
Я очень хотел ответить фразой типа «здоровее видали» или упомянуть некоторые части коровьей анатомии, но не факт, что это улучшило бы мое положение. Поэтому я лишь пробурчал «привет».
— Че такой суровый? — без ехидства или насмешки спросил Лымарь. — Есть что рассказать?
— С чего бы?
— Так прям и ничего?
— Ладно, слушай и запоминай. Американцы меня сегодня немного запрягли.
— Та-ак…
— Я съездил в печатную контору «Мегапринт».
— Ну и?
— И получил там для них заказ.
— Надеюсь, ты хоть посмотрел, что там они заказали?
— Конечно. Можешь доложить там своим, что им напечатали те же самые карты и те же самые схемы, которые вы у меня вздумали изъять.
— «Вздумали»… Щас мы у тебя еще че-нибудь вздумаем изъять. Заберем у тебя твой микробас, и иди потом говори кому хочешь, что сейчас не девяностые годы.
— Ты чего напрягаешься-то? Кстати, кроме шуток: я ведь мог приехать домой и через три часа. Или вообще утром — я же холостой нынче.
Лымарь показал желтоватые зубы: тему он оценил.
— И что — мне тебя по всему городу искать тогда? — спросил он.
— Зачем? Умные люди ведь придумали сотовый телефон.
— Ты сам-то не умничай… Куда сегодня еще ездил?
Так я ему и скажи, куда я ездил…
— Слушай, походу мы договорились, что я вам буду сливать только мои дела с американцами… Куда надо, туда и ездил.
— Слушай, если нам надо будет, ты станешь петь и о том, сколько раз в день на парашу садишься! — Лымарь все же разозлился. А злить бандитов нельзя. По крайней мере, в моем существующем положении.
Я промолчал, хотя бы затем, чтобы не обострять ситуацию. Но и Лымарь неожиданно успокоился.