Камень Йехуды — карбункул, и цвет знамени его — цвет небес; вышит на нем лев.
Камень Иссахара — сапфир, и знамя его черно как сурьма, вышиты на нем солнце и луна…
Камень Зевулуна — алмаз, цвет его знамени белый, корабль вышит на нем…
Камень Дана — яхонт, цвет его знамени подобен сапфиру, вышита же на нем змея…
Камень Гада — агат, и цвет его знамени ни бел и не черен, но белый и черный вместе; вышит на нем стан воинский…
Камень Нафтали — аметист, и знамя его как светлое вино неглубокого красного цвета; вышита на нем серна…
Камень Ашера — хризолит, знамя его цветом как драгоценный камень, коим украшают себя женщины; вышито на нем древо масличное…
Камень Йосефа — оникс, знамя его черного цвета; вышит на нем для обоих князей, Эфраима и Менаше, знак Египта… На знамени Эфраима — телец… на знамени Менаше буйвол…
Камень Биньямина — яспис, и цвет его знамени был сочетанием двенадцати цветов; вышит на нем был волк…»
— Я понял! — сказал я. — Из всей этой кунсткамеры надо выбрать только животных… И соответствующие им номера.
— Верно. И перемножить их! — произнесла Татьяна. — Это каких именно?
Аркадий протянул мне книгу, и я пробежал список:
— Это что у нас тогда получается?.. Животных у нас не так много. Лев — номер четыре — карбункул, змея — номер семь — яхонт, серна — девять — аметист, бык — одиннадцать — оникс и волк — двенадцать — яспис… В третьем ряду два знака животных: змея и серна. Семь и девять. Шестьдесят три… Умножаем на тридцать… Получаем…
— Тысячу восемьсот девяносто, — сказала Таня. — Немало!
— В какую только сторону?
— Против бега коня томского, — сказала Эльвира. — На гербе Томска изображена бегущая лошадь. И бежит она в левую сторону. Значит, от третьей точки прокладываем путь вправо. И куда мы уходим?
— Смотрите. — Аркадий протянул Эльвире карту. Этот человек был очень подготовленным, надо сказать!
— Аральское море! — воскликнула Эльвира. — Недалеко от города Муйнак! Все сходится! Значит, неслучайно там они все работали…
— Это ошибка, — сухо произнес Монин. — И вы все ее только что не заметили.
— Понятно, — сказала Таня. — К Муйнаку поворот на юг. Но не направо, а налево! И мы неверно истолковали самую последнюю строчку. Она, видимо, звучит так: «Последние — право же, на юг.»
— Нет, — усмехнулся Монин. — Это можно воспринять так, но правильнее будет таким образом: «Последние — направо, но не на юг».
— Тогда поворачивать надо на север, к Аральску? — спросил я.
— Нет. Совсем нет.
— И где же в таком случае ошибка?
— Яхонт — лишний камень, — сказал Аркадий. — Змея — не зверь. Ни с точки зрения зоологии, ни с точки зрения древних иудеев. И слово «сомножить» тут явно имеет более простой смысл.
— Тогда… всего девять? Двести семьдесят километров на запад? — спросила Эльвира.
— Именно.
— А оттуда поворачиваем все-таки именно на север, да? И где наш конечный пункт?
— Здесь! — Палец Монина уперся в Кулундинскую низменность. — Там, где исчез Геннадий. Он уже знал, где искать.
Мы все некоторое время молчали.
— Но где именно? — подал голос Курач. Ему было интересно, и он наверняка уже отчетливо слышал шелест крупных купюр.
— Я скажу, — произнес я и вынул из кармана бумагу, которая должна была дойти до Бэрримора. — Но сразу говорю: по описанию это не похоже ни на Кулунду, ни на Аралкум.
— Можно ознакомиться? — вкрадчиво произнес Монин.
— Разумеется, — сказал я, — протягивая распечатку. Без особой уверенности, что поступаю правильно, впрочем.
Монин уставился на копию, снятую то ли с пергамента, то ли с папируса. Судя по начертанию малопонятных букв и стилю изложения, это вполне мог быть восемнадцатый век, если я что-то в этом понимаю. Евангелист заговорил:
— Егда вздымеша вышину… пятинадесяти дюжин саженей сыщи камык подобозрачен главе скотины с великими ушесами сиречь ясляка. Зри долу… насупротив… локтей… дондеже узриша в стене лаз егоже… тесниною…
Аркадий неплохо разбирался в старинных буквах. Но прочесть поврежденные части текста ему было не под силу. Больше ничего понять и более продвинутый специалист не смог бы.
— А как это будет по-современному? — спросила Эльвира.
— «Когда поднимешься на высоту… ста восьмидесяти саженей, найди камень, похожий на голову скотины с большими ушами, а именно осла. Смотри вниз… напротив (какое-то расстояние) пока не увидишь в стене лаз, которого… узким проходом…» Как-то так… Конечно, хотелось бы посмотреть, как выглядит оригинал, возможно, удалось бы разобрать больше. Петровская эпоха, в этом нет никаких сомнений.
— Прямое указание, куда идти и где искать? — заинтересовался Курач.
— Насчет «прямое» — не уверен. Хотя, конечно, этот документ нельзя сбрасывать со счетов. С другой стороны, ты прав: сто восемьдесят саженей — это без малого четыреста метров, а таких гор в Кулундинской низменности нет и быть не может…
— Но тут не хватает части текста, — сказал я. — Может быть, там было что-нибудь вроде: «когда поднимешься на высоту десяти метров, пройди на восток не более ста восьмидесяти саженей».
— Почему именно на восток? — удивился Аркадий.
— Так, случайно на ум пришло… — начал было я, но телефонный звонок прервал это высказывание. Звонили мне. И звонил не кто иной, как Виктор. Мастер из Общества. Мой духовный босс.
— Придется ответить, — сказал я, нажимая кнопку с зеленой трубкой.
Все присутствующие промолчали, оставив мое решение без комментариев. В любом случае, теперь звонки солгулианцев я не мог игнорировать.
— Брат Андрей, — послышался в телефоне голос Виктора, — мы все бы хотели, чтобы ты в ближайшее время объявился и присоединился к нам. Что бы с тобой ни произошло в последние дни, ты член нашей команды. И ты должен быть с нами. Ты понимаешь это?
— Да, — сипло сказал я. — Где вы сейчас находитесь?
— В Славгороде, — ответил Виктор.
— В Славгороде, — произнес я вслух, и убедился, как понимающе переглянулись Эльвира и Аркадий. — Я приеду, как только смогу.
— Постарайся как можно скорее. Хорошо?
— Конечно, брат Виктор, — произнес я. Признаюсь, назвать его так мне сейчас было нелегко. Но дело, возможно, того стоило?
— …Ну вот, все слышали? — спросил я, убирая телефон. — Я еду в Славгород. Они тоже вычислили третий отрезок. Думаю, вы составите мне компанию?
— От этого предложения невозможно отказаться, — пропела Эльвира.
— Эльвира, — сказала вдруг Таня резко. — Ты, конечно, стерва. Я говорю тебе это открыто, и ты знаешь почему. Это не Андрей делает нам предложение, от которого нельзя отказаться. Это предлагаешь ты.
— Таня, — сказала Эльвира прямо-таки с придыханием. — Я знаю, что я делаю. Я уже многого добилась в жизни именно потому, что не позволяю эмоциям брать верх. Насчет тебя, кстати, я никаких предложений не делаю. Ты можешь вообще не участвовать.
— Это исключено. Я уже участвую.
— Ну что ж… Это разумно.
По-моему, Эльвира была в восторге. Это было понятно. Но и Татьяна выглядела слегка возбужденной. А это было немного странно. И вызывало у меня понятную тревогу.
— У меня только один вопрос, Эля, — продолжила Татьяна. — Как ты думаешь, что мы будем в конце концов иметь со всего этого?
— Всё, — коротко ответила Эльвира. — То, что мы ищем, это не просто материальное богатство. Хотя и оно тоже. Сможете ли вы это оценить сейчас, или нет, не знаю. Но в случае успеха (а я в нем не сомневаюсь) Андрею по крайней мере больше никогда не придется крутить руль. Если, конечно, он не вздумает купить «феррари» для удовольствия.
— Я пока еще не знаю, что мне предстоит делать, — сказал я, — ради иллюзорной возможности заполучить итальянский спорткар, который мне нужен как зайцу триппер. Так что в первую очередь я буду думать о том, как избежать вполне реального срока в российской тюрьме.
— Эти слова ты вспомнишь потом, когда будешь выбирать между новым «феррари» и новым же вертолетом «Робинсон», а потом махнешь рукой и купишь то и другое, — серьезно сказала Эльвира. — В первую очередь тебе надо подумать, что ты скажешь американцам, когда встретишься с ними.
— Кстати, да.
— Мне кажется, что будет лучше, если ты скажешь им правду. Ну или почти правду. Сообщишь, что тебя жена сдала в больницу, где ты получил психотерапевтическую помощь от профессионала… а я, кстати, психолог по специальности, да и три курса медицинской академии — это тоже хоть что-то. Всё равно Кэсси заметит, что тебя «распрограммировали».
— Надеюсь, снова этого не случится? — с плохо скрытой тревогой спросила Таня.
— Нет, — с иезуитской ухмылкой произнесла Эльвира. — Я в этом уверена. Если только… Словом, если только не случится повтор того, о чем Андрей скромно умалчивает…
— А что будете делать вы, пока я буду торчать в Славгороде? — быстро спросил я.
— Ну, предварительно мы уже знаем, что нам делать, — произнесла Эльвира. — А теперь мы можем более детально обсудить план наших дальнейших действий… Символично, да? — вдруг сказала она, — что мы разрабатываем наш план в этом… госпитале.
Иван Курочкин только криво усмехнулся. Он не понял этой игры слов — ему она была непонятна и чужда. Также, наверное, как и его «коллегам» — Гуцулу, Лымарю и Студенту… Хотя нет, Студент-то мерзавец эрудированный, что тут говорить… Кстати, а где же сейчас обретается эта шайка? Теперь ясно, что Эльвира обращается к ним за содействием, но каким образом она может влиять на них? С помощью одних только денег? Или как-то еще?
Поскольку вопрос этот задать было некому, я промолчал, волей-неволей присоединившись к выработке тактики и стратегии. Фабрика Абсолюта принялась выдавать продукцию невиданными доселе темпами. Ктулху заворочался в первых признаках своего пробуждения и начал подергивать щупальцами, поднимая невиданной высоты цунами в Обском водохранилище.
Глава четвертая
— Я уж думала, что больше тебя не увижу, — сказала Кэсси.