…О Баранове я что-то тоже слышал. Начинал он, как и многие удачливые бизнесмены в лихие девяностые, с темных делишек. Мотаться в Китай или гонять машины из Владивостока, подобно мне, он не захотел… И, возможно, правильно сделал. Потому что сейчас такие как я, вернулись к тому же, с чего начинали, а кто был без особых комплексов, тот ворочал заводами и пароходами… Правда, Баранова действительно судьба здорово била и ломала, даже враз лишила почти всего состояния и посадила за решетку, да и вообще — богатые тоже плачут… Обычно, конечно, крокодильими слезами. Жаль мне его не было — денег у него все равно поболе осталось, чем у меня можно найти. С таким капиталом я вряд ли начал бы в авантюры кидаться: купил бы пару квартир в Москве, да сдавал их, а сам забрал бы Таньку, да уехал в Гоа или куда там сейчас все российские бездельники навострились… Правда, через месяц взвыл бы от тоски и скуки — уверен на сто процентов.
— Значит, Аркадий Монин просто так взял и неожиданно исчез? — Виктор недоверчиво буравил меня своими осьминожьими глазами.
— Именно, — сказал я.
— Он точно не заметил, что его блокнот изучили посторонние? — спросила Кэсси с неменьшим недоверием.
— Студент уверяет, что не заметил.
— Да этому уголовнику тоже верить, — скептически проскрипел Виктор, сам-то схлопотавший срок однажды.
И все-таки солгулианцы, все четверо, похоже, проглотили эту дезу. Они вполне предсказуемо сопоставили нынешнее место работы бывшего научного руководителя Геннадия, который и сейчас, видимо, где-то там копал черепа, с информацией, выловленной Студентом. Меня это тоже устраивало.
— Я всегда говорил, что не здесь правильный ориентир, — заявил Бэрримор.
Какие были основания у Ричарда так считать, я не знал. Может, это ему так подсказали магические практики? Но, наверное, они не всегда срабатывают — вон, перекопали же американцы впустую весь участок в Шатунихе.
— Я еду с вами, — сказал я утвердительно.
— Конечно, — произнесла Кэсси. — Завтра.
— Не надо тянуть время, — сказал Старлинг. — В этом городе есть аэропорт?
— Не знаю, — ответил Виктор. — Раньше, может, и был…
— А почему сейчас нет?
— Да кому сейчас нужны маленькие аэропорты? — со знанием дела сказал Баранов. — У людей все равно нет денег, чтобы летать.
— Но ведь большие аэропорты у вас есть, — не сдавался брат Дэвид.
— Ну так в больших городах и жизнь другая… И люди тоже другие. Самолетами летают бизнесмены. И туристы за границу… Тоже бизнесмены в своем большинстве. Остальным-то зачем летать и куда? Пусть дома сидят, работают…
— У нас в Юконе по всем Северным территориям и Аляске летают… И не только бизнесмены, — сказал брат Ричард.
— Да в Штатах и на Западе и Юге много мест, куда даже «грейхаунд» не ходит… — добавил брат Дэвид. — Только небольшие самолеты добираются. Все, даже реднеки летают постоянно.
Виктор пожал плечами. Что будешь делать с этими американцами — ну тупые ведь… Не хотят понимать, что авиация — это транспорт для уважаемых людей из больших городов, а вовсе не для каких-то никому не интересных крестьян из глухих деревень, которых и на карте-то не найти…
— Ладно, в любом случае туда надо как-то добираться, — сказала Кэсси. — На автобусах ведь можно хоть куда доехать.
— Конечно, это не «грейхаунд», но ездить можно, — согласился Виктор. — А может, на твоем транспорте поедем? — обратился он ко мне.
— До Арала? Да ни в коем случае! Он туда не доедет, — сказал я с непритворным ужасом, потому что враз представил себе жару июльских солончаков при отсутствии кондиционера. — Надо менять масло, стойки, колодки… Да и вообще, ушатали мне машину с этими гонками по степям.
В этом была доля правды — машина действительно в последние дни погоняла прилично и нуждалась в хорошем профилактическом техобслуживании.
— Андрей, отвези Кэсси на автовокзал, — сказал Виктор. — Изучите заодно расписание прямо на месте. Я давно убедился, что чем дальше от больших городов, тем непредсказуемее работа транспорта…
Ехать было всего несколько минут. Но мы почти ни слова не сказали друг другу. Да и на самом автовокзале не так много и общались, все больше по делу — даты, время, стыковочные пункты… Я вспоминал, что раньше действительно, над местными степями (да и не только над ними) каждый день поднимались сотни Ан-2 и десятки Ан-24. Разве было плохо летать студентам хоть на каждые выходные домой в районы области? Разве было плохо летать бабкам из деревни в город пусть не каждые выходные, но раз в месяц, чтобы поглядеть на внуков? Большие самолеты, конечно, нужны… Хотя странно, если подумать: кругом прогресс и всякие нанотехнологии, а «немагистральный» транспорт становится все менее доступным, словно кто-то преследует цель все большего отчуждения людей в провинции. Бангкок и Прага сейчас стали ближе, чем какое-нибудь Колпашево или Северное…
— Поезжай пока, наплети там своим что-нибудь, — сказала Кэсси. — Я сама доберусь до хостела… Они, кстати, собираются брать тебя с собой?
— Хороший вопрос.
— Я знаю, — слегка улыбнулась Сандра Омельченко. — Тогда до завтра?
— Пока… — сказал я, открывая дверь машины.
— Андрей…
— Что?
— Ты же не сердишься на меня, верно?
— Нет, — сказал я с вымученной улыбкой, похожей, наверное, на гримасу. — Ладно, я поехал.
И тронул машину. Выворачивая на дорогу, посмотрел в зеркало и увидел красивую рыжеволосую женщину, смотрящую мне вслед. Я помянул черта и погнал в Яровое. Надо было действительно разобраться, как и куда я поеду… И вообще, надо было что-то делать. Надо было переламывать эту ситуацию, похожую не то на кафкианский «Замок», не то на «Улитку на склоне» Стругацких.
… Квартира оказалась запертой. В прохладном подъезде было тихо. Входные двери не хлопали, ни музыки, ни грохота не было сейчас слышно. Возможно, большая часть квартир сдана отдыхающим, которые торчали на озере или отдыхали еще каким-то образом… Отдыхающие меня как раз и не интересовали. Мне было интересно, куда подевались Эльвира, Игорь и Иван, причем все втроем. Не на пляж же потащились? Двадцать второй или сорок второй… А впрочем, почему бы нет? Это вполне допустимо, хотя и объясняется сложно.
Я прогулялся до кафе на сорок втором причале, где пообедал в одиночестве и без суеты. Неспешно и основательно. Очень хотелось выпить попутно чего-нибудь покрепче, но ключ от машины в кармане бриджей напоминал, что этого делать никак нельзя… Прогулявшись пешком до сорок второго и вернувшись затем к временному обиталищу, я понял, что там по-прежнему никого нет. Было более чем удивительно, что молчит мой телефон. Я набрал номер Эльвиры. Абонент недоступен… Вот еще новости… Позвонил Курачу, а затем и Студенту. И когда протокол джи-эс-эм дал мне понять, что оба абонента находятся вне зоны досягаемости, я понял, что оказался ненужным этой компании…
В Яровом мне было «ловить» больше нечего. С очень странным ощущением то ли потери, то ли обиды, я отправился в Славгород… И там оказалось примерно то, что я и предполагал: четверка солгулианцев не далее как час тому назад спешно снялась с якоря и покинула странный хостел, не оставив мне ни ответа, ни привета. Ну что ж, не очень-то и хотелось.
Куда ни кинь, выходило, что поиски сокровищ то ли древних язычников, то ли средневековых татар должны продолжаться дальше без меня. Наверное, оно и к лучшему. Мне эта история не нравилась с самого начала. Да я, если честно, не верил в нее. Ну, скажем так, не проникся. Выкурив сигаретку и постаравшись избавиться от чувства разочарования, я сел в авто и отправился в Селекционный за Татьяной. Пора было возвращаться домой… В конце концов, впечатлений мы набрались надолго. Я уж точно.
…Поставив, как обычно, «Тойоту» впритирку к забору, я прошел по дворику к дому и попробовал потянуть на себя тяжелую мохнатую дверь. Она не поддавалась — видно, Татьяна решила на всякий случай запираться. Мало ли, вдруг и правда кочевники…
Я попинал в глухой войлок обивки, и меня услышали. Дверь приотворилась на длину цепочки, и Таня осторожно выглянула в сени. Такие меры, наверное, можно было предпринимать, чтобы печенеги не смогли вот так сразу ворваться в дом.
Моя гражданская жена открыла дверь, впуская меня внутрь, и я сразу же понял по виду Татьяны: что-то случилось.
— Ты чего такая загадочная? — спросил я.
Таня была удивительно серьезна. Она не шутила, не подкалывала меня, не кидалась мне на шею и не колотила меня кулачками (а она порой это делает весьма чувствительно — когда есть за что… то есть, часто). И была одета в блузку с юбкой — будто на городской улице среди людей. Хозяйка хаты, что ли, пришла?
— Кто здесь? — спросил я.
— Заходи, увидишь, — сказала Таня.
Я прошел в комнату. Да, это явно была не хозяйка дома. Я даже близко не угадал. Но этого человека совсем не ожидал тут увидеть.
— Добрый день, — сухо поздоровался я.
И услышал ответное приветствие.
…Когда Аркадий Монин произвел свой момент истины, над алтайской степью уже опустилась теплая июльская ночь. В комнате горел неяркий ночник, старая утварь хаты казалась еще более старой, чем была на самом деле, и мне временами даже чудилось, что на дворе сейчас восемнадцатый век, изба освещается восковыми свечами, а автомобили и интернет еще не придуманы… Да и без них неплохо, если подумать.
— Геннадий, что называется, увлекся, и потерял осторожность? — спросил я риторически — Именно. Если человек проявляет ненужную строптивость, то появляются очень большие проблемы. Ратаев не просто так ездил в Узбекистан, я вот что скажу. В Ташкенте еще недавно находились самые лучшие и интересные архивы документов — именно туда они вывозились во времена Великой Отечественной. Там и оставались до распада Советского Союза. А потом узбекам стало на эти архивы наплевать, а официально возвращать их в Россию никому в девяностые годы было не нужно, и тогда за ними потянулись авантюристы. За небольшие, в общем-то, деньги кое-кто находил даже неопубликованные стихи Маяковского, написанные поэтом собственноручно. Ратаев и его руководитель Кунцев тоже покопались в ташкентских закромах изрядно. Профессор нашел для себя свою «золотую жилу» — сейчас он разрабатывает ее на дне высохшего Аральского моря. Ратаев нашел другое. А именно — записки князя Гагарина, генерал-губернатора Сибири. Шифр, который мы все так ув