желудок, ни на колени, ни (что вполне понятно), на отсутствие конечностей. Немолодой, но легкий, гибкий и длинноногий, он словно паук, начал карабкаться по скальным выступам, и вскоре стало ясно, что он понемногу отрывается от Баранова и Эльвиры. Оставшиеся члены экспедиции занялись отдыхом, перекуром, а заодно вялотекущими приготовлениями к ужину и ночлегу. Я, кроме того, заменил еще одну шину, на этот раз на переднем правом колесе. Еще одна такая «прогулка» — и машина дальше не поедет — резина скатов просто «горела» при движении по здешним каменистым заменителям горных дорог.
…Когда спустились сумерки, с горы спустились и наши разведчики. Три луча ярких светодиодных фонаря, укрепленных у них на лбах, освещали им дорогу вниз, приплясывая на камнях.
— Ничего особенного, — сказал Валерий.
… И этой ночью нам не дали толком выспаться. Вершина горы вдруг осветилась несколькими вспышками, а затем до нас донесся грохот, словно отдаленной канонады.
Все вскочили, вылезли из машин и палаток, принялись напряженно всматриваться в темное небо, озаряемое едва заметным оранжевым сиянием со стороны полигона.
— Турбаза, — сказал Валерий одно только слово.
— Зачем это было нужно? — поразился Геннадий.
Члены экспедиции сочли вопрос риторическим. Ричард вполголоса пробормотал «Джизэс Крайст», совсем как в те дни, когда мы только познакомились… Утром именно он, вместе с Курачом и Геной Ратаевым, полез в гору. В следующей тройке неминуемо должны были оказаться Студент, Мороз и я. Виктор явно пытался решать загадку о волке, козле и капусте, меняя одного из субъектов пищевой цепочки на такого персонажа, при наличии которого вряд ли произошли бы форс-мажорные обстоятельства…
И все-таки, когда вторая тройка вернулась (она бродила по склону втрое дольше вчерашних разведчиков), произошел легкий конфликт. Видимо, Гена, говоря языком интернетов, «затроллил» тупого Курочкина так, что довел его до состояния полного бешенства. Иван рычал и брызгал слюнями, рассказывая о «приколах» Геннадия, по сути, забавных и дерзких, но до оскорблений, конечно же, Ратаев не дошел. Члены экспедиции развеселились и принялись вспоминать анекдоты, разные случаи из жизни, так что даже Курач перестал злиться, да и американец втянулся в общую беседу… Словно бы действительно начался стихийный вечер юмора среди простых туристов, а не странных личностей, одержимых малопонятной для меня целью.
Ко мне подошел Геннадий, когда я прикуривал, наклонился с сигаретой к моему уху и тихо сказал:
— Я нашел.
Мне стоило некоторых трудов не выдать себя — но спасибо покеру: лицом владеть я, кажется, научился.
— Где? — вместе с дымом выдохнул я вопрос.
— К югу от основной тропы… Высота примерно пятьсот метров. Увидишь камень, действительно похожий на морду осла или зайца — ушастого зверя, словом…
— Нам придется идти на север…
— Это твои проблемы… Но надо взять так, чтобы никто не…
Кажется, наш диалог привлек внимание Баранова, и мы замолчали. Хорошенькое дельце! Взять так, чтобы никто не обратил внимания, не помешал и не отобрал… Чего он думает, этот Геннадий!
Я сердито затягивался сигаретой: какого черта! Каждый в этой компании имеет виды именно на меня, хотя и каждый по-своему. Почему случилось так, что я стал ключевой фигурой в этой погоне за Святым Граалем, хотя меньше других верил в него?! Мне по-прежнему сильнее всего хотелось плюнуть на всю эту «экспедицию» и свалить домой…
Эльвира нервно нажимала на кнопки телефона, отойдя в сторону. Студент, подобно мне и Морозу, курил в гордом одиночестве… Баранов… Этот тип зорко следил за всеми сразу и за каждым в отдельности. Человек бизнеса, что еще сказать?..
— У нас осталось двое суток, — вдруг сказала Эльвира, обращаясь к Баранову, но при этом не собиравшаяся делать секрета. — Есть информация, что взрыв произойдет скорее всего, в первой половине дня. Следовательно, завтра мы должны найти Грааль. Край — послезавтра. Дольше оставаться тут нельзя. И если мы не найдем Грааль сейчас, нам его будет нелегко найти потом.
— Если мы вообще сможем его найти, — сказал вдруг Ричард.
Признаюсь, я был бы только рад тому, что его никто не найдет. К этому я и стремился, когда пошел на переговоры с алтайцами. Но со мной вряд ли бы согласился хоть кто-то из присутствующих.
— Завтра Грааль будет у нас в руках, — заявил Баранов.
— На чем основана эта уверенность? — спросила Эльвира.
— Есть один способ, — усмехнулся Валерий. — Завтра проверим, насколько он хорошо работает.
— Я уже видел, как работает этот способ, — кислым тоном произнес Геннадий. — Ничего у вас не выйдет. Да и времени сегодня у вас нет, в отличие от того раза.
— Утро вечера мудренее, — заявил Баранов.
— Баба девки ядренее, — вдруг добавил Мороз.
— Я не понял, — озадаченно произнес Ричард. — Хотя был уверен, что знаю все русские пословицы.
Студент перешел на ломаный английский язык и как мог, объяснил солгулианцу смысл данной сентенции. Ричард усмехнулся — суть он уловил… Ничего они не тупые — зря по телевизору так говорят…
Завтрашний день начался с сюрприза. Баранов сказал, что в очередную разведку направится вновь он сам, и настоял на том, чтобы с ним выдвинулись я, Эльвира и Валерий. Ни Студенту, ни Морозу честь участия в непосредственном поиске не была оказана. Мороз, кажется, не расстроился. Его вполне устраивала жизнь в экспедиции — он теперь ничего не делал, по сравнению с недавней каторгой у китайцев и, похоже, рассчитывал еще и на неплохую поживу. Его никто не разубеждал, а я так вообще был уверен, что Мороз по окончании поисков останется здесь навсегда.
«Легкий подъем», обещанный нам Барановым, оказался для меня тем еще испытанием. Несмотря на то, что я полагал, будто нахожусь вполне в приличной форме, первые же триста метров выжали из меня процентов девяносто жизненной энергии. Валерий по-прежнему изображал человека-паука, да и Эльвира достаточно ловко преодолевала препятствия горной кручи, показывая нам хорошее владение отлично сложенным телом. Мне и Баранову, как людям, привыкшим употреблять легкие наркотики в больших количествах, было намного тяжелее, хотя и Валерий тоже иной раз не брезговал табаком. Не знаю, как уж ему так легко давался весь этот альпинизм, но я сейчас чувствовал каждую выкуренную сигарету в легких и каждую выпитую рюмку в печени. Баранов тоже пыхтел и отдувался.
Щелей и всяких трещин в морщинистой поверхности склона имелось прилично. Правда, пока не попадалось ни одной, в какую бы мог забраться человек, не говоря уже о том, чтобы там что-то искать. Вполне возможно, что таких пещер тут и нет, и что там что-то нашел Геннадий — скорее исключительный случай, чем закономерность.
Спустя часа полтора я выдохся окончательно и потребовал перекур. Впрочем, о сигаретах думать было тошно, но в отдыхе я нуждался незамедлительно. Виктор тоже запыхался, его физиономия горела нездоровым малиновым отливом. Выглядел он старше своих лет, и уж совсем не напоминал того респектабельного господина, каким я его запомнил в тот памятный вечер, когда меня обратили в солгулианскую веру… И еще во что-то.
Несмотря на то, что неисследованным оставался весь северный и часть центрального склона, Баранов примерно на высоте семисот метров вдруг указал направление на юг. Как ни странно, другие спутники словно были готовы к подобному повороту событий.
Следующий привал Баранов объявил неожиданно скоро.
— Кажется, здесь, — сказал Валерий, оглядывая окрестности.
Вот так сюрприз! Буквально над моей головой торчал продолговатый камень, выступающий из поверхности склона. Он на самом деле походил на какого-то ушастого монстра… Геннадий, значит, либо рассказал не только мне одному об ориентирах. Или, может, нас подслушали? С помощью какого-нибудь гаджета, незаметно вставленного мне в воротник одежды руками Эльвиры, пока я решил проверить, хорошо ли она целуется? Я захлопал руками по одежде и обнаружил короткую шпильку странной конструкции с защелкой и полукруглым утолщением на одном конце. Вот сволочи!
Эльвира, кстати, сама обратила внимание на этот камень, приостановилась, для устойчивости широко расставив стройные ножки, обтянутые плотными брюками и ткнула пальцем в голову ушастой скотины.
— Где-то здесь, — звонко выкрикнула она, повернувшись в сторону Виктора и меня. — Давайте начинать!
Вряд ли она обращалась ко мне.
Валерий скинул маленький рюкзачок, аккуратно положил его на плоский камень, расстегнул замок… Осторожно вынул из него небольшой продолговатый пакет — сравнительно невеликого веса, как мне показалось.
…В пакете, который развернул Валерий под пристальным взглядом остальных членов разведгруппы, лежало именно то, что я боялся увидеть, поскольку эта тема уже не раз и не два мелькала в наших беседах.
Она была серовато-белого цвета, с едва заметным оттенком желтизны, словно обтянутая пергаментом (если я правильно представляю себе, как он выглядит). Но пергаментом сморщенным, как будто «рифленым». Хватательный кластер представлял собой пять искривленных суставчатых отростков на тонкой кисти — выглядело это примерно так же зловеще и неприятно, как отмершая личинка ксеноморфа в стадии лицехвата.
Кости кисти и пальцев казались неестественно тонкими, но самым страшным было то, что на ногтях, слишком длинных и изящных для мужских, имелись заметные следы розового лака, уже облупившегося.
— Это женская рука! — вырвалось у меня.
— Спасибо, кэп, — насмешливо сказала Эльвира.
— А тебе какая разница? — равнодушно спросил Баранов.
— Она… чья?
— Да какое дело до этого? — с досадой отмахнулся Валерий.
… Розовый лак, слишком светлый для брюнеток. Тонкое запястье, настолько тонкое, что пришлось уменьшать на пяток звеньев и без того короткий позолоченный браслет часов, тех, что я когда-то дарил Татьяне…
— Вы что с ней сделали, уроды?
Я не верил, что могу испытывать такой ужас. Горный склон покачнулся под моими ногами. Нечеловеческие рыла трех ксеноморфов тупо пырились на меня своими остекленевшими буркалами. Моя рука сама собой выбросила сжатый кулак в ближайшую инсектоидную харю. Послышался треск хитина и следом за ним окрестности огласили вопли инопланетного Хищника. Паукообразное членистоногое отлетело в сторону и покатилось по склону вниз, нелепо размахивая коленчатыми конечностями.