Ратаев и Студент соображали не хуже. Прежде чем забрать УАЗ, они позаботились о том, чтобы мы не могли организовать адекватную погоню: оба передних колеса у «тойоты» были продырявлены, а аккумулятор извлечен из своего места и брошен на камни. Затем по нему нанесли несколько ударов топором — из трещин вытек почти весь электролит. Грааль мне был совершенно до лампочки, но за порчу моего автомобиля я мог бы стереть в порошок. Хотя в эти минуты я думал почти исключительно лишь о Татьяне — что с ней сделали, а также кто именно, и как до них добраться. Думаю, топор мне бы очень пригодился при встрече.
— А теперь, гражданин Курочкин, — сказал Мороз, — напрягите мозги и подумайте: мог ли Геннадий или Студент уже найти… э-э-э… драгоценную вещь и скрыться с нею?
Курочкин напряг мозг и сказал, что да, наверное, мог, но этого же никто не знает…
— Теперь вопрос к вам, уважаемый Аркадий Федорович: кто-нибудь из этих людей присутствовал в тот момент, когда вам… Тогда, в Узбекистане?
— Нет, ни один из них. Только те, двое, в пещере… Всех остальных я вижу впервые, — произнес однорукий Монин.
Мороз внимательно и как-то почти сочувственно посмотрел на участников поредевшей экспедиции. Затем вынул свою рацию и сказал что-то вроде: «да, высылайте немедленно».
— Что с ними делать, Васильич? — спросил один из «специально обученных».
Мороз пожал плечами.
— Как обычно, — сказал он.
Если у кого-то и были сомнения в намерениях наших гостей, то не у меня. Я метнулся в сторону вчерашней трещины, по дну которой змеилась тропинка, и, пригнувшись, пополз на карачках кверху. Сваливать быстро при первых признаках шухера я научился давно, еще будучи школьником, когда жил в Казани.
Черт возьми! Два выстрела я услышал через секунду. Затем кто-то метнулся следом за мной, ужом скользнув в щель. Это Эльвира! Черт с ней, мне не до нее… Еще выстрел. И чей-то истошный вопль — наверное, для кого-то крестовый поход закончился. Я, как мог быстро, перебирал всеми конечностями, карабкаясь по дну расщелины, обдирая в кровь пальцы рук и ударяясь о каменные выступы локтями и коленями. Вот и камень, за котором та самая нора, куда мы заглянули. Слушая новые выстрелы, я буквально пролетел в эту дыру и как таракан, полез вглубь, ползя в кромешную тьму… ориентируясь только на везение.
— Андрей… — донеслось до меня. — Помоги… Пожалуйста.
Эльвира. Сука и королева-убийца. Что мне было делать? Впоследствии я уверял себя, что остановился и каким-то непонятным образом развернулся под прямым углом в ужасной тесноте лишь для того, чтобы потом допросить Мельникову, кто и что мог сделать с Татьяной. В общем, я высунулся наружу, протянул руку подпрыгивающей женщине и втянул ее в нору. Видимо, вовремя, потому что снизу кто-то заорал: «Где они?!» Наши доброжелатели, видимо, не видели ни малейшего смысла оставлять в живых хоть одного члена «преступной группы».
Может, у кого-то этот денек действительно не задался, но мне повезло еще раз. Я каким-то чудом нашел правильный поворот, и буквально вывалился из тесной щели в пространство, где сквозь едва заметные отверстия пробивался солнечный свет. Следом за мной в полуосвещенной нише оказалась и Эльвира. Она опять была напугана — еще бы! Эта женщина видела смерть, но в нее еще не стреляли ни разу, так что ничего удивительного не было в том, что у нее зубы выбивали мелкую дробь. Скажу честно, мне тоже было страшно. Такого поворота событий я не ожидал.
Снаружи донесся низкий гул турбин, перемежающийся звонким хлопаньем лопастей воздушного винта, меняющего шаг — судя по всему, где-то возле склона снижался вертолет. Скорее всего, Ми-8. Возможно, один из тех, что барражировали недавно возле полигона наверху. Из-за шума снаружи я не сразу услышал шорох и мат поблизости — кто-то из преследователей полз следом… Если он увидит падающий лучик света, то наверняка полезет следом, и мы тут окажемся перед ним прямо как на сковородке… Я огляделся. Стены корявые, но без укрытий. И я сделал единственное, что могло дать хоть как-то шанс: подошел к отверстию, из которого только что выползли мы с Эльвирой, и закрыл его своим телом… Черт возьми, но меня одного было мало… Я схватил Эльвиру за руку, дернул ее на себя, едва слышно прошипел «тихо», и прижал к камням рядом с собой. Сука и убийца была женщиной умной — она сразу поняла, что я решил, и зачем это сделал. Зубы у нее по-прежнему стучали, ее тело сотрясала мелкая дрожь, но она стояла рядом со мной, навалившись спиной на отверстие в каменной стене, прислушиваясь к тому, как совсем рядом кто-то ругается и копошится…
Кажется, кто-то кого-то позвал… Ругань и шорохи стали удаляться. Мы с Эльвирой перевели дыхание, но пока что так и стояли бок о бок, загораживая проем.
… Минут через десять падающие лучи солнца в наше убежище вдруг замерцали — кто-то, по всей видимости, двигался снаружи, перекрывая свет. Я оторвался от стены, стараясь ступать как можно тише, подобрался к едва заметным отверстиям.
— И там никого, Васильич… — донесся до меня чей-то разочарованный голос.
— Зато эти готовы, — сказал другой.
— Ладно, черт с ними, — произнес Мороз. — Давайте быстро в вертолет. Через несколько часов тут будет, как говорят пиндосы, «hell and high water».
— Что-что, Васильич? — переспросил «специально обученный».
— Да проехали… Говорю, кто бы тут ни остался, уже и так по любому трупы.
— Автобус ихний точно не поедет?
— Без колес?.. Ты издеваешься. А пешком отсюда им не успеть уйти. Все, летим, думаю, этих мы быстро догоним…
— Это о чем он? — спросила Эльвира, когда голоса затихли.
— О том, что скоро эта гора взорвется, и нас засыплет и затопит, — ответил я. — Но все равно надо выбираться…
Шум вертолетных турбин усилился — видимо, наши гости решили покинуть лагерь у подножия обреченной горы. Обратный путь из этой пещеры, показался мне значительно более трудным и долгим… Вообще, страх немедленной смерти здорово подгоняет — куда сильнее страха смерти отложенной. К тому же на неопределенный срок.
Я выбрался из норы на свет, спрыгнул в расщелину и поймал Эльвиру, которая кулем свалилась на меня сверху — ладно еще, что она следила за собственным весом, а то бы точно раздавила в лепешку. Напуганная до полусмерти, с ободранным лицом и руками, вся перемазанная грязью и пометом летучих мышей, она совсем не была похожа на ту элегантную леди, что встречала нас когда-то в холле ДК имени Островского. Думаю, я и сам выглядел не лучше. Это только в кино участники современных крестовых походов умудряются оставаться чистенькими и наглаженными даже в самых экстремальных ситуациях.
— Нам что — действительно не успеть? — спросила Эльвира.
Мне не хотелось ей отвечать, но и не молчать же.
— Пошли, — сказал я. — Времени действительно очень мало.
Мы спустились по извилистому дну расщелины, по которому совсем недавно карабкались вверх, и скоро оказались на ровной площадке. Шум вертолета совсем стих, винтокрылая машина уже превратилась в едва заметную черточку в небе.
Недалеко от нас лежал человек — широкоплечий и толстошеий. Он уткнулся лицом в камни и чуть разбросал вытянутые вперед руки, словно пытался кого-то поймать перед смертью. Два кровавых пятна на спине говорили о том, что больше Ивану Курочкину не придется завязывать в узел стойки шасси. Второй покойник лежал навзничь, открытыми, неподвижными глазами пялясь в чужое для него небо. Американца мне даже было немного жаль — этот человек, даже несмотря на его принадлежность к более чем одиозной организации, мне всегда казался наиболее безобидным ее членом…
Однорукий Монин лежал возле машины — его куртка тоже заметно напиталась кровью на левом боку. Однако стоило нам с Эльвирой приблизиться, как Аркадий резко повернулся, посмотрел на нас и довольно бодро начал подниматься, хотя и зашипел при этом от боли.
— Резануло вдоль ребра, — выдохнул он. — Дай аптечку, проводник.
— С чего это ты меня «проводником» называешь? — спросил я, вытаскивая из-под сиденья коробку с бинтами.
— А кто же ты еще?.. Сегодня ты получил эту роль…
Монин зашипел от боли снова, стаскивая куртку — одной рукой он управлялся ничуть не хуже своего самозванца.
— Эльвира, окажи ему помощь, — сказал я, протягивая аптечку женщине.
— Нам же не успеть, — пробормотала она. — Ты же слышал…
— Если ты будешь делать как я скажу, — начал внушать я, — мы успеем… Но сначала помоги товарищу…
Аркадию пуля не причинила особого вреда, хотя кровавая борозда на левой части спины выглядела страшно. Пока Эльвира смывала кровь и слушала вопли раненого, я взялся за работу. Мерзавцы, конечно, знали, что делают: два колеса они изрубили на тот случай, если я имею в запасе хотя бы камеры для шин — а у меня камер было аж четыре штуки (две я уже поставил назад, а передняя резина стояла бескамерной). Но такие покрышки в любом случае нужно уже было выбрасывать, а запаска у меня была одна, да и та драная. Впрочем, для камерного ската она годилась (если ехать недалеко и небыстро).
Но есть еще одно колесо… Я забрался по трапу на крышу «тойоты», где на всякий пожарный установил дополнительный багажник еще перед выездом. Пожарный случай настал. Из пластикового контейнера я вытащил отличную покрышку, натянутую на стандартный колесный диск от «хайса». Я сбросил колесо вниз, потом спустился на землю и вытащил из кофра с инструментом монтировки. Убедился, что Эльвира уже заклеила Монину поврежденную шкуру и приступила к перевязке. Подняв один из скатов машины домкратом, я подозвал обоих своих попутчиков:
— Если мы хотим отсюда уехать, помогайте. Сейчас я сниму колесо, ваша задача общими усилиями его заменить, пока я занимаюсь другим.
— Но… — начал было Монин, покрутив в воздухе единственной рукой.
— Я этого никогда не делала, — пробормотала Эльвира. — Зачем, когда есть шиномонтажки…
— Аркадий, ты представляешь, как это делается? — спросил я. — Эльвира тебе поможет. У вас на двоих три руки и четыре колена. Действуйте.