На барабанах и второй гитаре тоже были парни, на басу играла высокая и болезненно худая девица, но мне они запомнились плохо. Вся эта яростно играющая и крутящая волосами «мельницу» пятерка могла в реальности состоять из древних старичков и старушек, чьи родители и старшие братья такое ещё помнили, либо скучающих домохозяек, нашедших отдушину в экстремальной музыке и жутком имидже. Помня об этом, я не торопился пускать слюни на гитаристку, но продолжал внимательно слушать. Она, должно быть, спустила целое состояние на прокачку навыка игры. Если только не училась сама.
Когда группа отыграла сет и собрала инструменты, девушка подошла ко мне сама. Тогда я верил, что она просто заметила мой интерес ещё со сцены, хоть и не понимал, как это возможно – исполнять сложнейшие соло, да еще и следить за каким-то мужиком в зале. Не спрашивая разрешения, она взяла стакан, на дне которого полыхало янтарём виски, и прикончила его одним долгим глотком, оставив на стекле густую и черную, как нефть, помаду. Жест, который смотрелся бы вульгарным в исполнении любой другой девушки, выглядел теперь на удивление изящным, но всё-таки я возмутился.
– Тебя манерам не учили, что ли?
– Я сама учусь, если считаю нужным. Кстати, спасибо: пойло у тебя что надо.
– Пойло здесь у всех. Почему ты выбрала меня?
– Во-первых, ты пьёшь виски, а я его тоже люблю. Во-вторых, мне показалось, что я тебе нравлюсь. Если ошиблась – извини.
С этими словами она поставила стакан на барную стойку, вернулась к товарищам по группе и ушла с ними за сцену, даже не кивнув на прощание. Пожав плечами, я вывалился из клуба на тёмную дождливую набережную и полчаса шел вдоль ворчащего моря, и все это время несколько секунд нашего короткого сближения зацикленной записью проигрывались в моей голове.
Даже дома, в обшарпанной студии на четвёртом этаже старого кирпичного здания, где меня ждала только ручная крыса, мысли о ней не давали мне покоя, как попавший в ботинок мелкий камушек. Может, это был знак того, что пора бы завести роман хотя бы в сети?
На следующий вечер я вернулся в «Пучину» и поспрашивал там о «Порождениях склепа», представившись агентом звукозаписывающей студии. Девушка, как выяснилось, называла себя Ви (как я тогда решил – по аналогии со своей гитарой Flying V), и это было всё, что о ней знал администратор, в основном общавшийся с вокалистом, которого звали Мрак.
Следующий концерт «Порождений» ожидался только через три недели. А три недели здесь значило столько же, сколько и в реальном мире. За отдельную, и очень высокую, плату ты мог попасть в зону, называемую «замедлителем»: одна минута там была равна шести часам во всех остальных мирах, но на реальность это, понятное дело, никак не влияло. Там проходили те же три недели, а значит, к этому времени меня успели бы разбудить. А там будет не до флирта.
Решив поразмыслить над вопросом во время променада по набережной, я повернулся к выходу и увидел заходящую внутрь фигурку; крепкий морской ветер с улицы подталкивал её в спину и трепал длинные волосы. Лицо я разглядел три шага спустя; на нём больше не было жутковатого грима (если не считать чёрной помады), но эти голубые глаза и изгиб бровей запечатлелись в моей памяти как на фотоснимке. Гитара тоже была при девушке – в чехле за плечами.
– Ты везунчик, Ви, тебя тут джентльмен с предложением контракта ищет! – сказал ей администратор – толстый мужик с проколотых в десятке мест лицом. То ли низкоуровневый игрок, то ли неигровой персонаж. – Ты зачем сегодня здесь?
– Как это зачем? – ответила девушка так сурово, что парень понял цель визита без пояснений.
– А что Мрак?
– Мрак ушёл в реал и прислал за гонораром меня.
– Ладно. Идем-ка со мной!
– Это ты жди здесь! – велела Ви; в её голосе не осталось ни грамма вчерашней игривости. Вместе с администратором они скрылись в недрах клуба.
До этого пять минут казались мне такими длинными лишь на войне, в засаде или в ожидании атаки; чтобы успокоиться, я взял на баре темного пива. Здесь напитки действуют на мозг почти как дома: опьянение он «дорисовывает» сам, обращаясь к предыдущему опыту общения со спиртным.
Вернувшись, Ви взяла меня за рукав и оттащила вглубь зала.
– Ты, блин, кто? Следишь за мной, что ли? – прошипела она.
– Я Велиард, – назвал я свое виртуальное имя. – И вообще-то, ты первая подошла, а я лишь подумал, что общение можно продолжить. В чём проблема?
– В психах! Был тут один, тоже поклонником заявлялся, таскался за мной, как тень, а в результате чуть вирусом не шарахнул: сдохла бы ни за что, – горько сказала Ви.
– Вирусом? – не поверил я. – Ты важная птица, если на тебя охотится хакер.
– Я б не сказала. Мы с ребятами еле-еле денег на студию наскребли.
– Кто-то знает, что вы достойны большего, и спешит убрать конкурентов. И если мое внимание тебе в тягость, я рад, что взглянул на твоё настоящее лицо…
– Оба мои лица – настоящие.
– Могу пообещать, что беспокоить тебя не стану, – сказал я, шагнув в сторону выхода.
– Нет, стой! – сказала она тихо, но твёрдо. – Поговорим по дороге!
– По дороге куда?
– К Мраку в гараж, где мы с группой репетируем. Путь неблизкий, а одной страшновато. Шла сюда – всю дорогу озиралась… Ты же не против?
Чувствую, с этой Ви не соскучишься. Так ли она импульсивна в реальной жизни? Впрочем, негласное правило «Омниверса» – пореже вспоминать о том, что лежит за его пределами.
– А вдруг я тоже по твою душу? Ты ведь сначала так и подумала…
– Почему-то я тебе верю.
Я протянул Ви руку; девушка хоть и с опаской, но взяла её. Как непохожа она была на похотливых девиц в микроплатьицах, для которых случайный секс в «Омниверсе» – это единственный шанс хоть какого-то секса. Впрочем, далеко не все из них – действительно девицы…
Дальше мы пошли не по набережной, а повернули в сторону центра, шагая по узкой улочке меж складских зданий и рыбных таверен. Запах жареной рыбы «Омниверсом» не создавался: он возникал в мозгу автоматически – как и опьянение.
– Гитара не тяжёлая? – спросил я, пытаясь вести себя настолько галантно, насколько вообще мог человек с моим опытом взаимодействия с дамами.
– Это часть меня, – сказала девушка, метнув предупреждающий взгляд. – Такая важная, что её никому нельзя ее касаться.
– Откроешь тайну – как заработала навык?
– В школе.
– Учишься, значит? – удивился я. На моей памяти все дети и подростки «Омниверса» были неигровыми персонажами, которых искусственный интеллект создавал сам. В самом деле, кто по доброй воле снова станет чьей- то бесправной собственностью?
– Угадал, – сказала Ви, словно не видела в этом ничего особенного. – Но я не здешнюю школу имею в виду.
Не взлетевшиеУинстон Уинтер. 26 ноября 2188, Аркона, Марсианская коммунистическая республика
Уважаемые сограждане,
новость, которую я хочу сообщить, станет горьким разочарованием для многих жителей республики и в особенности нашего города, однако такой шаг мне диктует ответственность, которую вы возложили на меня.
Как член Совета архонтов и глава космической программы, я сообщаю, что программа освоения Земли будет отложена на неопределённый срок. Это решение будет обсуждаться Советом архонтов в течение двух недель.
Максим Юрковский, при всём моём уважении к его памяти, не всегда адекватно оценивал риски своих проектов. На мой взгляд, крайне опасно было снаряжать на Землю «Фермион-2» после того, как причины гибели «Фермиона-1» так и не были окончательно установлены. Напомню, что одна из спасательных капсул, кусок обшивки и одно из кресел корабля были обнаружены на орбите.
И пока мы не поставим последнюю точку в этой истории, я считаю недопустимым повторно рисковать нашими лучшими специалистами и сложнейшей техникой, в создание которой было вложено столько ресурсов и труда. Пока придётся смириться с тем, что Марс – это наш единственный дом, и заботиться о нём так, чтобы не допустить беды, постигшей Землю.
Огромные территории нашей планеты остаются неосвоенными, озеленение началось лишь недавно, климат планеты по-прежнему враждебен для людей. По-прежнему нужно заменять старую технику, которую поставлял нам до революции Советский Союз и которую теперь мы должны производить сами. А значит, нам есть куда приложить усилия. Нам есть к чему стремиться здесь, у себя дома, и на данном этапе это будет целесообразнее, чем высылать экипаж за экипажем на вероятную гибель.
Вы скажете, что земляне сейчас не в состоянии сбить даже обычный самолёт, не говоря уже о космическом корабле, но поверьте, эта планета ещё полна мрачных тайн, поэтому я буду настаивать на отправке других разведчиков – бионических, которые дадут нам более полную картину того, что там сейчас происходит. Два новых зонда отправятся на околоземную орбиту взамен тех, что пришли в негодность.
Учёные и инженеры, которые готовились к отправке на Землю, приступят к выполнению новых, не менее интересных и нужных задач; никто не останется в стороне от великих дел. Главное, что нужно помнить каждому – цель у всех одна – создать на Марсе условия не хуже, чем когда-то были на Земле, и продвигаться дальше за пределы Солнечной системы. Мы уже прошли огромный путь, и я уверен, что для нашей молодой цивилизации нет неразрешимых задач.
Говорят, «Архангел» должен быть готов ко всему, но трудно быть готовым к такому удару. Если решение Майрона утвердит Совет архонтов, перечёркнуты окажутся сразу десять жизней – моя и всего экипажа «Фермиона-2». До сих пор незнакомая злость поселилась в груди и копошась гадючьим клубком стала порождать страх перед самим собой. Какая молния ударила в Майрона Асано, который едва успел занять место Юрковского? Он, сам руководивший программой «Архангелы», сам набиравший первую экспедицию и принимавший экзамены у второй – то есть у нас? Понимает ли он, что вся республика теперь может потребовать его ухода?