– Я созываю досрочное собрание Совета архонтов, – сурово сказала Лиз. – Поверьте, я разделяю ваши опасения и не сомневаюсь в необходимости исследовать базу, но вы обязаны посвятить нас в лунный проект. Не говоря уже о предполагаемых участниках полёта. Ничто, имеющее важность для общества, не должно совершаться по прихоти одного человека.
– Правильно, – склонил голову Майрон. – Но тогда я бы попросил не затягивать с этим. От успеха лунной миссии может зависеть безопасность «Фермиона». Ведь что бы там люди не думали (а думают они всякое), – подчеркнул он, взглянув на меня, – я вовсе не стремлюсь отрезать нам дорогу к Земле. Тем более, помня, как дорог этот проект был для Максима.
– Свяжемся с архонтами прямо сейчас и назначим дату сбора. До этого дня Вайолет будет находиться под моим наблюдением в гостевом блоке. Как бы хорошо вы к нему ни относились, меры предосторожности необходимо соблюдать.
– Иными словами, Тэцуо под арестом? – возмутилась Катрина.
– Он хакер, да еще и с боевыми модификациями, – парировала Лиз. – Это, по-твоему, не причина? Архонт, конечно, держит перед гражданами ответ, но его решениям надлежит подчиняться беспрекословно.
Моё воображение живо нарисовало высокий трон изо льда, где Лиз, облаченная в белые или серебристые одежды, смотрелась бы на ура. Я нисколько ее не винил; она и так смягчила существующий порядок, разрешив Вайолету дожидаться съезда в пределах города, в относительном комфорте городского управления. В Хокинг-Сити сейчас не было официальных гостей, поэтому гостевой блок находился всецело в распоряжении Вайолета; только вот выйти оттуда без разрешения он не мог, и все сетевые подключения были для него закрыты.
– А что с Директорами? – не отставала от архонтов Кэт.
– Дополнительная поставка продовольствия должна их успокоить.
Майрон и Лиз остались с хакером, велев нам с Катриной ступать к родителям. Общей радости, казалось, не было предела: мама – невысокая, хрупкая – повисла у меня на шее, как висла на ней когда-то маленькая Кэт. В сумерках различать их лица было трудно – настолько они походили друг на друга. И сестра, и я унаследовали от мамы черные волосы и зеленые глаза. Но ростом и сложением я пошел в здоровяка-отца и вырос настолько выше Катрины, что издалека мы нередко выглядим как папа и подросток-дочь.
– Ещё можно поспорить, кто из нас геолог, – усмехнулся отец, кивая на мой скафандр. Хоть я и пытался привести его в порядок по пути в Хокинг-Сити, следы грязи после наших с Вайолетом приключений оттерлись не везде.
В гостиной нас уже ждал вкуснейший ужин: улитки в остром соусе, маринованный тофу, зеленая лапша, капуста ким-чи. У наших ног крутился, помахивая хвостом, толстый полосатый кот Бочка. После двух изнурительных дней тревог, метаний и споров, беготни и побоищ я с наслаждением грелся в семейном тепле и домашнем уюте.
– Что думаешь? – спросил я после ужина у отца, поведав ему, хотя и в несколько сокращённом виде, всю историю с Новой Гаваной, Майроном и де Вийон.
– Думаю, ты зря ему так сильно доверяешь. Все, что Вайолет пока сделал значимого – навлёк на вас неприятности. Уверен, они тянутся за ним, как хвост. Но идея отправить его на Луну неплоха. Если покажет себя хорошо – отчего б и не принять его обратно…
– А если он погибнет там, на Луне? – низким голосом спросила Кэт.
– То по крайней мере смоет с себя позор, – отец, к счастью, так и не узнал, что Катрина хотела вместе с Тэцуо покинуть Аркону. – До сих пор не пойму, что им тогда двигало? Так жестоко порвать со своими, чтобы сделать себя уродцем с нечеловеческими глазами? А эти лазерные когти? Что за украшение для мирного человека!
– Чтобы понять мотивы Тэцуо, нужно побывать в его шкуре, – жёстко сказала сестра. – А что до когтей, это модификация дорогая и сложная. Вряд ли он пошёл бы на нее без особой нужды.
– Ну-ну! Похоже, ты мало читала о земных нравах до Золотого Века… Людям случалось калечить себя и своих детей ради престижа в определенных кругах общества. И того, чтобы выглядеть крутым в собственных глазах. Вспомни бинтование ног у знатных китаянок… Веками бедняжки не могли самостоятельно ходить на своих изуродованных стопах – ибо родители стремились продемонстрировать, что их дочерям не приходится работать. А Вайолет стремится показать, что он настолько на «ты» с машинами, что почти стал одной из них.
– Бинтование уродовало женщин и не имело практической пользы. Лазер – инструмент на все случаи жизни, и Тэцуо поставил его, чтобы себя защищать, – не унималась сестра.
– Да и что ты хочешь доказать, Кэт? Я тебе что – член Совета, от которого зависит судьба этого парня? Я сказал свое мнение, ты можешь думать иначе. Но по-прежнему говорю: то, что Вайолет «другой», не делает его априори хорошим; доверяйте с братом не образу мученика, а делу.
– Само собой, – буркнула Кэт и ушла помогать маме в саду. Говорят, в старину земляне, желая избавиться от гнева, шли колоть дрова; мы в тех же целях отправлялись сажать деревья.
– Разве я не прав? – спросил отец, словно ожидая поддержки.
– Процентов на восемьдесят. А что ты думаешь о Майроне?
По лицу отца скользнула хмурая тень.
– Сдается мне, у него на Луне личные интересы… И хорошо, если они совпадают с интересами Республики…
– Ты тоже думаешь, что он может быть связан с Новой Гаваной?
– Уинстон, ты смешишь меня ещё больше сестры! Ты настолько плохо знаешь своего бывшего наставника, что считаешь его наймитом Директоров? Даже я – человек, никогда с ним не работавший, и то слыхал, из какой ямы его в юности вытащил Юрковский.
Эту историю, конечно, знал и я. Максим, чьи родители представляли интересы Республики в Новой Гаване, и Майрон Асано познакомились в местной Академии – как и в городах Республики, она объединяла и среднее, и высшее образование. Юрковскому обучение оплачивала Аркона – в конвертируемых единицах, с помощью которых происходил расчёт меж двух общин. Семья Майрона едва сводила концы с концами после того, как покончил с собой его проигравшийся в омниверс-игры папаша. Матери приходилось работать по двенадцать часов в шахте, вместе с роботами и лицами, отбывающими наказание; машины вовсе не вытеснили людей с грязных и тяжёлых работ. В марсианских колониях, в отрыве от Земли, при дефиците ресурсов для создания роботов, человеческие руки снова стали востребованы, только вот отношение к ним было разным – и не в пользу людей…
Кое-как завершив базовое образование в шестнадцать лет, Майрон стал вкалывать с матерью наравне, но всё же выкраивал время и скудные средства, чтобы посещать платные лекции высшей школы. В те годы он не входил в число юных дарований, которые могли претендовать на щедрые гранты, не умел нравиться людям и даже выглядел неопрятным и диковатым. Но упорство парня понравилось Максиму, с которым они со временем подружились. Я скажу больше: Юрковскому пришлось завоёвывать доверие «хмурого увальня», как Майрон с усмешкой называл себя-тогдашнего.
Вместо того, чтобы развлекаться и отдыхать в свободное время, Максим взялся за обучение своего гаванского товарища и стал уговаривать его перебраться в Аркону. Но только спустя два года, когда не стало матери, тот принял предложение друга, впоследствии проявив способности к точным наукам и заметный организаторский талант. Здесь юный Майрон расцвёл, как дерево, пересаженное на нужную почву, здесь он дорос до начальника Космического центра и никаких видимых причин симпатизировать Новой Гаване не имел.
– Я тут вот что подумал, Уинстон… Наверное, такая мысль тебя тоже посещала… Не может ли эта ожившая база быть связана с катастрофой «Фермиона» – пусть даже косвенно? Понимаю, «Фермион» на Луну не залетал, и катастрофа произошла при прохождении орбиты, но все же… Эти два события сами по себе слишком странные, чтоб не попытаться связать их между собой. В конце концов, «Сольвейг» штамповала технику, которую Штаты едва не бросили против наших бабушек и дедушек…
– А Майрон мог прознать об этой связи, – продолжил я мысль отца.
– Вот и ещё один повод держать подготовку лунной миссии в секрете. Чтобы о ней не пронюхали не только в «Новой Гаване», но и на «Сольвейг», если кто-то там остался. Он, правда, говорил об искусственном интеллекте, но вдруг там на самом деле люди? – Шутишь? По-твоему, кто-то все полвека после Блэкаута торчал на Луне? Вряд ли им хватило бы запасов на такой срок. А вообще – представить страшно – в таком пустынном месте, таким малым числом и с такой метеоритной опасностью…
– Анабиозные камеры – только и всего! Не понимая, что на самом деле произошло на Земле, они могли погрузить себя в сон, ожидая эвакуации. И проснуться относительно недавно…
– Правда, непонятно, почему они не запросили помощи ни у Новой Гаваны, ни у нас. Да и данным, полученным от Вайолета, это противоречит. Он добыл письмо, где говорится об одном-единственном инженере, которому велели вернуться перед самым Блэкаутом на Землю…
Отец побарабанил пальцами по столешнице, обдумывая мои слова, но ответил одно:
– Надеюсь, он не забудет представить письмо Совету!
Покинуть Хокинг-Сити мне и Катрине пришлось на следующий день в связи с концом нашего короткого отпуска. Каково же было мое удивление, когда с утра со мной связался Майрон Асано, предложив забрать нас в Аркону на марсолёте.
– За машину не беспокойся. Её вернут домой в беспилотном режиме.
Сидеть с архонтом в салоне марсолёта, да притом в качестве пассажира, было непривычно и неловко. После всего, что Майрон сказал вчера в городском совете, я не мог не ощущать себя дураком, хотя рассудком понимал, что наши подозрения не беспочвенны. Вайолет, с собранными в хвост остатками дредов, одетый уже в темно-синий комбинезон инженера, тоже летел с нами, задумчивый и непривычно тихий. Первым после обмена приветствиями с нами заговорил Майрон.
– Спешу обрадовать: заседание состоится в Арконе послезавтра. Я добился, чтобы оно было закрытым и никуда не транслировалось, хотя знаю, насколько у нас это не любят.