– На, смотри!
Скорость камня и пули почти одинакова, только уйти от камня мой противник не успевает, а я от пули – да. Слышен крик… Даже не крик – рев… На меня обрушиваются остальные – с топором и железными прутьями, но бой заканчивается быстрей, чем начался: двоих я сталкиваю лбами так, что они падают без сознания, третьему моя рука, преобразившаяся в когтистую лапу, рассекает лицо тремя широкими алыми полосами. Вся компания повержена, хоть и не насмерть, а ко мне приходит чувство, похожее на удовлетворение. Но лучше не сильно-то им наслаждаться.
– Зачем вы на меня напали? – спрашиваю я у парня с располосованным лицом. – Я перешёл вам дорогу? Кого-то обидел?..
– Нет… – сипит, задыхаясь от ужаса, охотник, превратившийся в жертву. – Мы хотели забрать рыбу… И потом перепродать…
Я молча выпускаю когти и теперь уже медленно подношу к его глазам, чтобы он понимал, какая расплата ждет за вранье. Он бьёт по земле ногами и визжит так же пронзительно, как минуты три назад – мой бедный пёс.
– И… и сокровища, которые ты скрываешь! И выпытать, почему ты не стареешь!..
– Спросить по-человечески было трудно?..
– Прости! Ради Солнца, прости! У меня дети!
– Ты бы вспомнил о них, когда твой дружок стрелял в моего ребёнка!..
Не будь он в полной моей власти, то стал бы доказывать, что собаки – это рабочий скот, транспорт, теплый мех – кто угодно, но не дети… Но сейчас всё, что он мог – это благоразумно молчать.
– Будь ты слегка умней поморника, то сообразил бы, что не стоит наезжать на человека, победившего старость, – сказал я и встал, чтобы забрать упавшую пушку. Но стоило мне сделать шаг, как еще один налётчик – её хозяин – выхватил что-то из-под куртки и швырнул в меня, прежде чем я успел активировать режим боя. Не знаю, что за режим сработал у него, потому что мне в голову прилетел тяжёлый предмет…
Дзынь!
В глаза ударила оранжевая вспышка, и в следующий миг я понял, что превратился в столб огня. Опасность третьей степени, критическое повреждение наружного покрова – искусственной кожи, скрывающей мою суть. Хуан под насыпью снова скулит, понимая, что меня убивают.
Биологический человек, должно быть, умер бы за несколько секунд от болевого шока. Я же, вспомнив авиакатастрофу, пугаюсь так, что горе-налётчики, навалившись вчетвером, имеют реальные шансы меня добить, пока я судорожно сбиваю огонь… Но вместо этого они со всех ног бросаются к дрезине, позабыв о собственных увечьях и вопя так, словно их режут на куски. Очухались даже те двое, кого я столкнул головами – и тут же, спотыкаясь и хрипло матерясь, рванули за товарищами, не выдержав вида разумного существа из металла и углерода – куда более мощного и совершенного, чем они сами.
Осознав, что человеческий облик утрачен навсегда – и не в переносном смысле, а самом прямом, я стряхиваю с себя клочки одежды и обгоревшей кожи, в то время как тело меняется, принимая звериные очертания. Прежде, чем они успевают забраться на дрезину, в три прыжка её настигаю я; титановые когти скрежещут по ржавчине. Этого достаточно, чтобы домой они бежали на своих двоих.
Отобранный пистолет я прихватил с собой: если такое стряслось у самого Рэйлтауна, чувствовать себя в безопасности нельзя нигде. Но главное – что теперь будет с животными? Как их кормить, если я обезображен так, что в любой город мне дорога закрыта?
Хуже всего, когда за твою беспечность расплачиваются другие!
Собрав выпавшую из полусгоревшего рюкзака сушёную рыбу, я провожал глазами своих несостоявшихся убийц, пока те окончательно не растворились в вечерних сумерках. Затем вернулся к Хуану и почесал его мохнатое ухо. Запах горелой синтетики ударил бедняге в нос, вызвав недовольную гримасу на собачьей морде, но хвост дружелюбно застучал по камням, а чёрный нос ткнулся в мою теперь уже скелетообразную руку. Когда в жизни есть существо, которому ты нужен любым, – ты счастливей большинства населения земного шара. А что Вильгельмина? Если б она меня увидела таким – испугалась бы?..
Я посмотрел в сумрачное небо, словно мог ответ мог прийти оттуда. Должно быть, кто-то придумал бога в минуту крайнего одиночества; вот и мне почудилось какое-то движение наверху. Птица или дрон?
Взяв Хуана на руки, я затащил его на дрезину, уложил поудобнее и тронулся в путь. По Магистрали мы сможем проехать три четверти пути, а затем собаку придется нести на плечах в гору, и тяжелей придется ей, а не мне. Впервые я пожалел, что настолько далеко забрался, но сразу же сказал себе, что не стоит печалиться о грядущих трудностях, пока они не наступили.
Но вот на моем запястье мелькнул уже забытый зелёный огонёк квантовой связи. Неужто Гелиополис вспомнил?
– Приём, – мысленно командую я и ставлю дрезину на тормоз.
– Велиард… Живой…
– Ви… – мои церебральные модификации ничего не могут сделать со смятением. – Почему только сейчас?
– Тебе опасно со мной говорить.
– Где ты?
– Ты никогда сюда не доберешься…
– Времени у меня много.
– Как ты уже понял, я не человек. Я фантом.
– Из какого-то Хранилища Душ! – я, наконец, озвучил то, о чем догадывался давно. – Из наших клиентов… Или сотрудников… Потому что с самого начала ты знала, к кому идёшь за виски. Тебе не нужно признаваться, не нужно называть своего реального имени, всё это неважно. Будь ты в другой жизни мужчиной – плевать… Важно то, кто ты есть, и что сделала для меня…
– Навстречу катится ещё одна дрезина. И людям, что на ней, лучше тебя не видеть.
– Значит, меня видишь ты… – я запрокинул голову в поисках дрона.
Однажды, когда Омниверс ещё был мне доступен, я попытался покончить с бесконечными тайнами Вильгельмины. Я подарил ей кольцо, которое на самом деле было вирусом-шпионом. Мой фокус она раскусила почти сразу; не надевая кольца, она швырнула его в бушевавшее вокруг пирса море и шагнула вслед – не меняя выражения лица. Без крика, без слёз.
Не успев её подхватить, я тотчас прыгнул за ней, но Ви бесследно исчезла, едва вода сомкнулась у неё над головой. Как растворилась. В панике, моя любимая действительно утонула, я нырнул с головой – и оказался в главном меню.
Тогда я вспомнил, что помимо уборных, телефонных будок и платяных шкафов (привет, Нарния!) местом входа-выхода в этой локации было море. Правда, нужно было не просто зайти в воду и поплыть, а погрузиться полностью. Этой фишкой нередко пользовались приключенцы и хулиганы, чтобы уходить от погони. Часть архитекторов считала, что такая опция разрушает баланс, и предлагала её удалить, но не вышло.
На протяжении нескольких месяцев я заходил в «Пучину», бродил по набережной и обивал пороги репетиционной базы в надежде вымолить прощение. Я тщетно проверял почтовый ящик на двери, донимал расспросами оставшихся «Порождений склепа», но те, решив, что я нанёс Ви какую-то жестокую обиду, посылали меня подальше. Создав персонажа-подростка с нулевым уровнем, я обивал пороги мест, где собирались на тайные встречи адепты Пророка, бесконечно говорившие о скором конце света. Но Ви я не встретил и там – зато ещё больше утвердился в желании свалить из Калифорнии на край света.
Вестей от Ви я не получал до самого дня Блэкаута.
Первое и единственное, что удалось выяснить с помощью кольца, – точка подключения Вильгельмины находилась на Луне. И не сказать, чтобы это было чем-то из ряда вон выходящим. Либо Вильгельмина принадлежала к персоналу «Согдианы» или «Сольвейг», либо могла подключаться к лунным компьютерам с Земли, путая след. В те времена я представлял интерес как для конкурентов «Наутилуса» Линдонов, так и для советской разведки.
И Союзу, и Линдонам было выгодно, чтобы «Наутилус» остался без хозяина, но если Москве было интереснее переманить меня, то Линдонам – отхватить кусок бизнеса, разорить меня, сделать недееспособным или вообще устранить. Когда я оказался на распутье, Вильгельмина убедила меня присоединиться к «Крылатому Солнцу», на которое Советы имели большое влияние. К русским я, несмотря на шумиху вокруг революции на Марсе, враждебности не питал: Линдоны пугали меня куда больше. Рэймонд Линдон с его вечно дёргающимся глазом наводил тревогу одним своим видом. Его старший брат и вовсе был маньяком, оборвавшим больше десятка жизней.
С другой стороны – вдруг Линдоны с самого начала добивались моего бегства?! Ведь в итоге они с блеском и без кровопролития избавились от меня и прибрали к рукам большую часть моих бывших активов. То, что кое-кто из них умудрился пережить Блэкаут, я даже не сомневался. Если эти догадки верны, то сейчас я для чего-то им срочно понадобился, и они решили воздействовать на меня способом, который прекрасно себя зарекомендовал…
Логика в этом была. Но я упрямо гнал эти мысли прочь. Мне слишком хотелось сохранить в своей памяти что-то хорошее, светлое, святое.
– Когда ты, милая, объявишься в следующий раз? Через пять лет? Через тридцать пять? Ты не думала, что однажды я просто не дождусь?.. Нет, Ви, мне совсем не тяжело одному. Мне тяжело без тебя…
– Не говори, что в знак протеста собрался умирать.
– Мне и делать ничего не нужно. Ты видела сама: желающие найдутся!
– Послушай, Велиард. Есть ещё один желающий – покруче этих неприкаянных дурачков. Нам до сих пор везло, что ему долго было не до Антарктиды. Это Пророк. Он такой же, как я. Это от него я бегу всю свою жизнь…
– Выходит, он такой же, как ты… И правда, почему возглавлять сектантов должен человек из плоти и крови? Но стоп… Оцифрованные копии мёртвых не могут покинуть Омниверс и подключаться к другим сетям… Все они находятся на наших серверах…
– Знаешь, сколько серверов попало в руки Линдонов, когда они выкупили компанию? Во-первых, я давно живу за пределами Омниверса. Во-вторых – и Пророк, и Крестители успешно пережили Блэкаут и захватывают планету, как чумные крысы. Их немало в Антарктиде, а скоро будет ещё больше. Не будешь осторожен – им захочется устранить недоработку… А в третьих – наш Пророк принадлежит к одной очень известной семье!..