– Кэт! Задраивай люк! – командую я сестре по внутренней связи и, получив в ответ чёткое «Есть!», герметизирую летательный аппарат и запускаю отстыковку. Шлем пока можно открыть, чтобы не расходовать воздух из баллона. В течение пяти минут слышится мягкое жужжание, а затем громкий щелчок сообщает нам о том, что можно запускать двигатели.
Как это всегда бывает при посадке из космоса, всем нам кажется, что это не мы опускаемся на Луну, а она бросается навстречу челноку с огромной скоростью. Даже Вайолет притих, вжавшись в свое кресло и поджав губы. Когда же пальцы модификанта вцепляются мне в плечо, остается благодарить наших инженеров за крепкий скафандр. За время, что мы c Вайолетом бок о бок провели на «Апсаре», я успел узнать больше об улучшениях его тела; кисти рук, рёбра и самые крупные кости в его теле, кроме таза и черепа – искусственные. И даже позвонки надёжно защищены слоем прочного и эластичного минерально-белкового композита, отчего заметно выступают на теле.
– Kак же мышцы, сухожилия? – удивился я тогда. – Как они-то выдерживают вес твоих костей?
– Да ты шутишь! – Вайолет даже обиделся. – Я раньше, что ли, слабеньким был? А бег с грузами? А тренировки на центрифуге? Для меня, как и для тебя, тащить на себе лишние полцентнера – плевое дело, а модифицированные аминокислоты делают мышцы такими плотными и прочными, что их не нужно заменять синтетикой! К тому же, когда нагрузка вырастает – мускулам ничего не остается, как приспособиться, – пояcнил модификант. – Вот с сухожилиями сложнее, их пришлось стволовыми клетками наращивать и ещё полгода уколы делать… Главное что? Не связываться с дешёвыми шарлатанами; от их работы люди уже через полгода буквально сыпятся…
– Сбылось то, к чему мы готовились, и даже то, к чему – нет, – объявил я, выравнивая аппарат и включая регулятор гравитации для торможения. – Прилетим на Землю – покажу, как делается мёртвая петля!
– И выплюнешь зубы… – пробормотал модификант, привыкший посмеиваться над другими сам, но не быть объектом шуток. Олег, сидевший слева от меня, злорадно хихикнул.
Ровное, а значит, пригодное для прилунения челнока место нашлось в трёх с лишним километрах от точки, где, прильнув к толстой металлической крышке, лежал оставленный мной десмодус. Ночь, тем временем, уже полностью вступила в свои права. Садиться по соображениям безопасности в полной темноте – приятного мало, но прожектор гигантской башни высветил для нас небольшой пятачок в густой ночи. Выбравшись из челнока, я первым делом ослабил яркость на визоре шлема: луч прожектора был ослепительным.
– Добро пожаловать, парни! Я по-прежнему с вами!..– поприветствовала нас Вильгельмина. – Поздравляю с прилунением, чувствуйте себя, как дома и ловите карту. Кто примет файл?
– Давай-ка мне! – попросил Вайолет.
– Давай всем! – добавил я. – Как будем заходить внутрь?
– Грузовой люк космодрома можете оставить в покое. Крышку люка ваш десмодус вскроет, но туннель, к сожалению, завален, я проверяла. Вход в жилой корпус заварен снаружи – должно быть, чтобы не совались случайные гости вроде вас. Придётся вам топать до кратера и зайти через тот туннель, куда заползают роботы-добытчики после рабочей смены. Как раз сейчас они сдают последний груз, и вы ещё успеете до закрытия.
– А дальше?
– Я постараюсь безопасно провести вас к серверной.
Тьма, лишь слегка разбавленная сиянием Земли, обступала нас со всех сторон, начинаясь сразу там, где заканчивался световой овал. Казалось – только ступишь за его пределы, и растворишься в чёрном без остатка. Уложив на робота поклажу, мы дождались, пока луч начал шевелиться, задали «Сколопендре» нужную скорость и лёгким бегом отправились на северо-запад, стараясь всё время находиться внутри скользящего светового пятна; длинное тело робота беззвучно струилось за нами по мертвенно-бледной пыли. Бежали молча, собираясь с мыслями: всё равно вокруг мы не видели ничего, что можно было бы обсудить. Но вскоре молчание начало меня угнетать, и я решил побольше узнать о месте нашего визита.
– Что же сейчас происходит на базе? – спросил я у нашей гостеприимной хозяйки.
– Ты пилот и ты понимаешь: по-настоящему живёт лишь тот механизм, что работает… – ответила Бессмертная. – Оставь корабль на приколе на год или два. Износа не будет, но машина забарахлит. Так и здесь… Нужны новые детали для замены, нужны элементы для солнечных батарей… Здесь рождаются десмодусы Гериона – шпионы, убийцы, диверсанты… И средства их доставки на Землю, конечно же. А ещё он творит здесь такое, чему мне трудно найти иное название, как «странные штуки». Не понимаю даже, зачем и для кого. Наверное, надеется, что лет через тысячу сюда прилетят пришельцы и будут ломать головы над плодами его фантазий.
– Все системы работают?
– Скоро остановятся. Ночью «Сольвейг» живет в режиме энергосбережения. Проводится диагностика всех систем и, если нужно, ремонт.
– Почему Герион ещё не сколотил кибер-армию, за столько-то лет? Сдаётся мне, он давно бы мог завоевать Землю! – заметил Олег.
– Да в общем, он и так почти завоевал. Вам как объяснили Блэкаут?
– Версий две: солнечная вспышка и война.
– Ха-ха-ха! – без привычного богатства звуков, присущего настоящему смеху, эти три слога прозвучали на удивление холодно и жутко. – Проклятье!..
– Что там у тебя?.. – я уже забыл, когда в последний раз мой пульс так резко набирал скорость.
Через четверть секунды мы потеряли сигнал, оставшись наедине с «Сольвейг» и нежизнью, населявшей лунную базу. Вначале я предположил, что Бессмертная оборвала связь, не пожелав обсуждать неудобную для себя тему, но – стоп! – этот разговор она же сама и завела! Чем дальше – тем сильней я ощущал себя старинным первооткрывателем, шагнувшим в сельву, полную ядовитых насекомых, голодных крокодилов и коварных, отвратительных болезней.
Но первыми представителями «местного населения» стали горнодобывающие роботы, походившие на медведок и сновавшие по стенам кратера Тихо с контейнерами, полными измельчённой породы. Согласно разметке, которую успела сделать на карте Бессмертная, в технический туннель мы должны были попасть вслед за ними.
Вид на краю исполинского кратера Тихо открывался весьма захватывающий – даже для меня, не раз облетавшего Марс и хорошо знакомого с рельефом родной планеты (к слову, кратер еще большего диаметра под названием Тихо Браге есть и у нас). Нашего взгляда хватало для того, чтобы охватить весьма небольшую часть колоссальной«чаши», созданной мощным метеоритным ударом. Издалека её стены и дно выглядели очень гладкими, словно кратер был рукотворным проектом неведомого инженера – эдаким бассейном пятикилометровой глубины. Лишенное атмосферы небо было бы таким же холодным и неприветливым, как и в открытом космосе, если бы не манящий серп Земли с его ярким голубоватым свечением. Он высвечивал в самом центре кратера гору с крутыми склонами, которая была ничем иным как всплеском расплавленного метеоритным ударом грунта.
Резкие тени и мертвенный цвет лунной поверхности вызывали у меня отторжение, густая пыль под ногами походила на прах; красная марсианская почва, уже кое-где тронутая зелеными пятнами растительности, и пыльно-розовое небо были намного милее глазу. Вереница нагруженных грунтом «медведок» по очереди заползала в полукруглое отверстие на стенке кратера – в полусотне метров под нами. И если там, где трудились роботы, склон был достаточно пологим, чтобы передвигаться по нему без специальной техники, то пятьдесят метров, отделявшие нас от туннеля, были гладкой отвесной стеной.
Олег задал направление Многоножке, и та поползла вертикально вниз, после чего мы приступили к спуску на грави-ранцах, но Вайолет предпочел «поберечь энергию» и сделать по-своему. Я не то, что крикнуть или остановить – сообразить не успел, что этот оболтус собирается сделать. А он, между тем, ещё и кувыркнуться в полёте успел. Прилунился на полусогнутые, упал на бок, перекатился по бледной пыли, встал, рукой, зараза, машет… Нашёл, где своё превосходство демонстрировать! Если б не задание, отправил бы это великовозрастное дитя обратно на «Апсару», и пускай хорохорился бы там перед Кэт: быть поднятым на смех ему бы не помешало.
Олег повернулся ко мне; я не мог видеть его глаз, но мог поспорить на что угодно, что в них смешались и удивление, и восхищение, и зависть.
Едва удержавшись от того, чтобы погрозить модификанту кулаком, я медленно опустился на реголит. Олег отключил свой ранец раньше, чем следовало, но Вайолет поймал его в падении, не допустив потенциально опасного столкновения с поверхностью. Даром что реголит мягкий; падать на него со всей дури – все равно что нырять в незнакомом месте на Земле.
– Поспешим! – сказал Вайолет. – Предпоследняя ко входу подползает! Нужно между ней и последней втиснуться!
Я проводил взглядом нырнувшую в отверстие «медведку», в то время, как Олег увлечённо делал голографические снимки. Никаких логотипов, никаких опознавательных знаков на своём корпусе она не носила и напоминала своего живого «предка» куда больше, чем наши, схожие по строению горнодобывающие машины. В головной части ее длинного тела располагались два длинных бура, издали похожих на антенны насекомого. Пара роющих лап и широкие жвала проталкивали измельчённый грунт внутрь, где он проходил первичную сортировку: всё ненужное выводилось через отверстие, которое находится у каждого насекомого в задней части брюшка, а ценная руда и минералы, накопленные в закрытом кузове машины, доставлялись на переработку, после чего опустошённая «медведка» возвращалась в кратер и продолжала бурить, черпать и поглощать. В отличие от наших роботов эти ползали не на гусеницах, а на трех парах лап, что усиливало сходство с живыми насекомыми.
Штурмовать последнюю оставшуюся машину я отправил «Сколопендру». После того, как та удобно устроилась на покатой спине механического создания, я подошёл к роботу-добытчику, опёрся на механический сустав его левой задней лапы и вскарабкался на скругленную «спинку»: магнитные ботинки упростили задачу. Металлические нити в наших перчатках тоже могли намагничиваться при необходимости – например, для того чтобы не потерять в невесомости инструмент.