Шумно дыша, как загнанные ездовые псы, и шмыгая красными, словно по пьяни, носами, Джек и лодочник кое-как достигли берега и вытянули лодку на гальку. С большим трудом караванщик уговорил лодочника дождаться его возвращения. Встретиться они условились через три часа на этом же месте. Час туда – час там – час обратно.
На смену камням пришла редкая пожухлая трава, затем она сменилась кустарником. Примерно на полпути Джек увидал высокого мужчину, шедшего ему навстречу с арбалетом наперевес, и поднял руки вверх в знак мирных намерений.
Этим человеком оказался не кто иной, как Фред, не узнавший кузена в новом одеянии. Он был крупным и широкоплечим, слегка сутулым, с выцветшей банданой на голове, густой светлой бородой чуть ли не по самые глаза, почти белыми ресницами и тем сильным коричневым загаром, что не сходил с местных жителей, лишь слегка бледнея в течение долгой зимы.
Трудно было во всей Пустоши отыскать двух менее похожих людей, чем вечный кочевник Джек и его двоюродный брат – человек практичный и зажиточный, отец четверых детей – Энни, Розалинды, Тома и Стива. И всё же, покинув когда-то родной Аутлэнд, чтобы начать жизнь, полную приключений и риска, Джек никогда не забывал Фреда и всегда навещал его в коротких перерывах между своими долгими переходами, неизменно радуя племянников подарками и наслаждаясь домашним уютом, который никак не мог построить сам.
Джек откинул с головы с капюшон, и Фред молча обнял его – крепко, но коротко, без сантиментов. Узкой тропой, то нырявшей вниз, то забиравшей вверх, они двинулись к мельнице.
– Мне тут чайка на хвосте принесла весть, что у тебя проблемы, – без обиняков начал Фред.
– Однако, быстро! – удивился караванщик. – Но я не денег просить, если ты об этом подумал.
– Раздери тебя сирена, Джек! Ты сроду ни у кого ничего не просил. А если б и попросил – неужто я бы тебя не выручил?..
– Так вот, брат, – сказал Джек, вдохнув побольше воздуха. – Из-за меня проблемы теперь у вас. Теперь я должен сам выследить этих чёртовых Потерянных Детей.
– И положить их тоже в одиночку, что ли?
– Надеюсь, нет, но задача не из простых. Либо я нахожу их гнездо, чтобы Хайдрих смог его уничтожить, либо у вас отберут мельницу и заставят вкалывать на ней бесплатно. Это если в Семь Ветров рабами не заберут. Дикие времена настали…
– А когда было по-другому? – поморщился Фред.
– До войны была хоть какая-то справедливость, потому что все друг друга контролировали.
– Ага! И потом положили уйму народу! Охренеть справедливость!
– А Хайдриха, брат, никто не контролирует, – продолжил свою мысль Джек. – Я, конечно, постараюсь найти подонков, потому что и сам страсть как хочу до них добраться, но сам понимаешь, я не всемогущ и не бессмертен. Забирай детей и вали отсюда. Переждите где-нибудь!
– Да ты рехнулся. А мельницу я брошу на кого?
– Фред! – Джек остановился, схватил кузена за грудки и как следует тряхнул. – Это ты рехнулся! Они грозились сдать твоих девчонок в бордель, а ты мне про мельницу! Я понял, почему они так нагло угрожали – знали, что ты остолоп!
– А жрать ты мне что прикажешь? – рассердился Фред, до сих пор не веря до конца словам кузена.
– Пацаны уже достаточно большие, чтоб работать. И ты не безрукий. Прокормитесь! – отрезал караванщик. – Кстати, Энни что – на заработки в город ходит? Я видел её за полчаса до того, как сел в лодку.
Фред посерел лицом, словно ему стало плохо. -Ты обознался…
– Обижаешь! Она прошла совсем рядом! Неужто я забуду платок, который сам подарил!
Мельник угрюмо посмотрел на приставучего кузена желтовато-зелёными, с коричневыми вкраплениями, глазами.
– Она дома, Джек. Только вот платка больше нет. Тут такое дело – ты всё равно не поверишь…
– Фред! За эти дни столько произошло, что я поверю даже в то, что наш прадед был пингвин. Хорош тянуть кота за хвост – рассказывай!
– Зайдем в дом! – сказал мельник, поёжившись, и Джек понял, что новости у кузена ничем не лучше его собственных.
Решив срезать путь, они вышли на узкую тропинку, которая тянулась вдоль обрыва над рекой: умещался на ней лишь один человек. Вдоль тропы стеной нависали бурые скалы на которых ютились чахлые, искривленные ветром деревца. С одной рукой двигаться здесь было тяжеловато: едва не сорвавшись в воду там, где тропинка была немногим шире его собственной стопы, Джек выругался так громко, что поднял в небо целую тучу мелких птиц.
Затем тропинка спускалась вниз – туда, где плавно ворочала лопастями сложенная из камня водяная мельница, к которой лепился грубый, с маленькими оконцами, дом в два этажа. Здесь Фред и его семья мололи гречневую муку, которую продавали затем в Семь Ветров; из зерновых культур на здешней земле хорошо росла лишь морозостойкая гречиха.
Мельник отвёл Джека в обширную комнату с низким закопчённым потолком; она служила одновременно и кухней, и столовой, и гостиной; когда караванщик оставался на ночь, ему стелили здесь. Комната была пуста, лишь тихие отзвуки мальчишеских голосов доносились с верхнего этажа. Это Джека тоже насторожило: обычно ребятишки замечали караванщика издалека и шумной гурьбой неслись поприветствовать дядю, осаждая его просьбами рассказать про снежных собак, Уцелевших и прочих диковинных существ.
Над огнем, вися ровно на такой высоте, чтобы греться, но не сгореть, булькала чечевица с луком и тюленьим салом. Сменив уличные валенки на домашние и вымыв руки, мельник налил полную миску гостю.
– Так вот… – сказал Фред полушёпотом, будто их могли подслушивать. – Ночью ко мне постучался Горан, сын охотника. Он и Энни тайком на свиданки бегали, а я им это дело запрещал…
– Обычное дело, – пожал плечами караванщик. Девчонке уже исполнилось восемнадцать, но Фред не спешил оставаться без хозяйки в доме и рабочих рук на мельнице.
– Да не перебивай! На руках он нёс Энни… Совсем голую и без сознания.
– Надеюсь, ты не пристрелил сопляка?
– Сдержался. И вот что он мне рассказал… Детишки сговорились увидеться ночью на излучине, невзирая на холод… Энни выбралась через окно; оттуда спуститься как не фиг делать, а я, дурак, решётки не прибил… Она пришла на место встречи раньше и зажгла огонёк, тогда Горан и сам вышел из дома. Тут видит – вдруг огонь погас. Пацан, ясное дело, забеспокоился, рванул туда на всех порах и вот что увидел: Энни лежит голышом на снегу, а какой-то хрен удирает в кусты с ее одеждой. Горан не будь дураком и пальни ему вслед, раз, другой…
– Что-то больно это все на брехню похоже… – покачал головой Джек.
– Ты слушай дальше, умный! Уложил я бесчувственную Энни в кровать, взял сопляка за шкирку и проверять пошел. По следам на снегу – там и вправду был кто-то третий – рядом с тем местом, где лежала Энни. И улепетывал, скажу тебе, как ненормальный. Мы увидели кровь: значит, Горан не промазал. Следы шли к пересохшему колодцу. Мы бросили на дно факел, глянули, а там лежит труп, и вонь стоит такая, будто он уже дней пять как сдох…
– Что вы сделали с трупом?
– Тогда – ничего. Меня больше Энни волновала, чем этот засранец. Пришел домой – а она сидит и смотрит пустыми глазами перед собой. И хоть бы полслова сказала! Знаешь, какой страх?..
– До сих пор молчит? – нахмурился Джек. Энни он обожал с самого её детства, старался баловать в каждый свой приезд и очень жалел, что она не парень: хороший из неё вышел бы спутник в приключениях.
– Сегодня заговорила. Но что было той ночью – вообще не помнит или делает вид. Даже Горана видеть не хочет: стыдно, что видел её такой. А шастать по ночам ей видите ли не стыдно было…
– Как думаешь – она и вправду не помнит или боится?
– Бес её разберет. – Фред потёр морщинистый лоб. – Ещё нужно что-то с падалью сделать, но одному мне туда идти не хочется…
– Сожгите или завалите колодец камнями – тогда его и поднимать не надо!
– Поможешь мне?.. Не хочу звать соседей.
Джек подумал о возвращении домой. Дольше, чем он договорился с лодочником его ждать, конечно, не станут. Но не помочь родне, будучи здесь, на месте – о таком и речи быть не могло.
– Захвати-ка ворвани да тряпок, – велел кузену караванщик. – И верёвку не забудь. Я всё-таки хочу посмотреть на мерзавца. Этой историей точно заинтересуется человек, который обещал помочь. Да, и кстати: ты в небе ничего странного не видал?
– Соседи видали. Полетало над морем да сгинуло. Ещё один Уцелевший, мать его… Светился и свет на воду бросал. Думаешь, одно с другим как-то связано?
Джек потёр широкий лоб и растерянно пробормотал:
– Не знаю… А Энни увидеть можно?
– Только недолго.
Джек поднялся по невыносимо скрипучим ступеням наверх, в крохотную комнатку, где на кровати сидела его племянница. Вид у девушки был подавленный, глаза – красные, на лице темнел синяк во всю щеку.
– Это что – насильник её так? – разъярился Джек, поворачиваясь к кузену.
– Нет, это я… Рассвирепел, что она по ночам бегает, а теперь молчит, как рыба… – опасливо сказал Фред. – Сам понимаешь, опозорена теперь на всю жизнь…
Ничего не говоря, Джек съездил кузену кулаком в челюсть, да так, что тот ударился о стену спиной. Он и сам был человеком суровым и грубым, но когда при нём обижали женщину или ребёнка, делал так, чтобы обидчик и не помышлял о повторении.
– Больше так не делай, или ты мне не брат, – сказал он, присаживаясь рядом с побледневшей Энни. – Здравствуй, родная. Так и не вспомнила, кто напал на тебя? Это нужно знать – чтобы больше никто не пострадал.
– Там был человек, – с трудом заговорила девушка, пряча глаза, словно на самом деле была в чем-то виновата. – Сначала я подумала, что это Горан, но то был кто-то другой – выше ростом. И одежда такая странная. Точно кожа у косатки. Блестящая, чёрная.
– Ты видела лицо?
– Очень плохо. Света было мало.
– А что ж ты молчала раньше?
– Никто не поверит такому рассказу.
– Поверю я. И что он сделал, этот человек?
– Спросил дорогу до ближайшего города. А потом… А потом…