Матовые борта, выступ горлового люка, будто прыщ.
Пройдя санобработку, корпус еще дымился, еще источал тонкий аромат хвои и грозы, земной и такой понятной. Родной.
Но никто не выбирался из капсулы. Никакого движения.
Сердце упало, Артем рванул к шлюпке.
– Ульяна!
Несколько прыжков до шершавого борта манипулятора, генетик взобрался по обшивке к люку, подтянулся. Дернул ручку блокирующего устройства вверх.
Не поддается.
Взгляд скользнул по блоку допуска: на экране горел зеленый индикатор – шлюпка открыта, пароль введен. Артем дернул за ручку еще раз, стукнул кулаком по обшивке:
– Ульяна! Ты меня слышишь?
Ираль схватил его за локоть:
– Смотри! – он указал пальцем на глубокие царапины на обшивке. – Ты видел что-то подобное?
По кромке, от основания люка по бокам – длинные рваные разрезы, какие оставляет медведь на сосне: Артем видел, когда ходил с дедом в тайгу, медвежьими тропами. В груди генетика ледяным дождем растекалась паника: он бросил взгляд на верхнюю планку креоника, туда, где должен был появиться график нейроактивности Ульяны. Должен, но так и не появился.
Он подключил креоник к блоку допуска, повторил введенный и застывший на табло пароль – Восемь. Тридцать пять. Девятнадцать. Двадцать два. Два. Шестьдесят три. Гамма. Джи. Девяносто семь. И клавишу ввода.
Щелкнуло запорное устройство, мягко сработала гермопереборка, распахивая нутро капсулы.
– Ульяна! – Артем позвал в полумрак, вздохнул ледяной воздух. Нырнул внутрь.
Кресло оператора, консоль управления щупами манипулятора, сбоку – встроенная навигационная консоль с примитивным одноядерным монитором, малочувствительным, зато экономичным. Ульяны не видно.
Артем опустился в кресло, активировал на бромохе дополнительную подсветку. Только после этого увидел что-то на полу.
– Улька! – Подхватил девушку. Бледня, с посиневшими от холода, искусанными губами. Она была без сознания. Крепления бромоха пустовали – креоник Ульяны лежал тут же на полу, поэтому и не передавал ее биотелеметрию. – Ираль! Помоги! – крикнул склонившемуся над люком клириканцу.
Тот подхватил Артема под локти, вытянул наружу.
– Черт возьми, – пробормотал Артем, заметив пропитанные кровью пряди. – Я в медблок! «Фокус», активировать креокапсулу первого навигатора, подготовить к полной диагностике.
– Да, Артем Геннадьевич, готовность три минуты, – «Фокус» говорил опять знакомым механическим голосом.
– Быстрее давай, – он нес девушку к выходу из стыковочного отсека.
Прошелестела мембрана шлюзовой камеры, в проеме появились улыбающиеся Крыж и Наташа. Увидев окровавленную Ульяну, отпрянули:
– Что случилось? – спросили хором. Наташка, бросилась на помощь генетику, Крыж – к клириканцу: тот присел на корточки, исследуя глубокие царапины в глиасовой обшивке.
Василевс присоединился к нему, присвистнул.
– Офигеть. Порвать глиасовый панцирь?! Это что за хренотень была, интересно? – Крыж недоверчиво ругнулся под нос, посмотрел на Ираля: – Ни фига себе какое кино показывают по нашему телеку.
Ираль повернулся к нему:
– Пароль допуска введен с внешней консоли. Только кнопка «Ввод» осталась не введена.
Крыж сел на пол, поджал под себя ноги:
– То есть тому, кто собирался это сделать, очевидно, не хватило пары минут?
Ираль выразительно изогнул бровь:
– Помешал «Фокус». Он откуда-то знал, что Ульяне угрожает опасность. Более того, в отличие от нас «Фокус» знает, с кем мы столкнулись – ведь выстроил же он защиту заранее, еще до выхода из темной материи.
Клириканец снял с корпуса небольшой фрагмент оторванной неизвестным глиасовой обшивки.
Василий нахмурился:
– То есть ты хочешь сказать, что выход из строя навигационного оборудования и системы управления – не простой программный сбой, а направленное решение?
– Я не могу об этом судить – я не знаю базового функционала «Фокуса», – Ираль смотрел, не мигая. От возбуждения вертикальный зрачок почти исчез, ноздри жадно хватали воздух. – Но это выглядит именно так.
– Надо обсудить с Пауком…
Исследовательский фрегат «Фокус» бортовой номер 01-00-15 медленно выходил на границу подсектора. Расправив паруса энергоемкостей, он замер в лучах отдаленной необитаемой звезды. Ее лучи касались блестящей, темно-синей обшивки, ласкали шершавые бока, заглядывали в окуляры внешних визиров.
«Фокус» готовился продолжить маршрут.
В это время Тиль Теон мрачно разглядывал операторскую станции Тамту. Дежурные офицеры выполняли привычную работу, наблюдали, контролировали, координировали. Многочисленные мониторы показывали каждый уголок станции.
Начальник криминальной полиции скептически скривился:
– То есть вы ничего не видели? – резюмировал он прочитанное, бросил отчет на матово-прозрачную консоль.
Начальник станции Боз Удгрин развел руки в ответ:
– Как видите. Мы проверяем резервные каналы наблюдения, опрашиваем сотрудников станции. Возможно, кто-то что-то видел и сможет опознать госпожу Рогову и неизвестного, который вывел ее из каюты шестьсот четырнадцать.
Теон фыркнул:
– Уверен, уже можно не трудиться. Вряд ли вы что-то обнаружите…
Он подошел вплотную к клириканцу, посмотрел снизу вверх:
– Ее ведь нет на станции, верно?
– Я не обладаю способностями к телепатии и трансментологии, – насмешливо отрезал Удгрин. – Начальник криминальной полиции сектора здесь вы. Надеюсь, ваши выводы в итоговом протоколе будут основаны на доказательствах, а не домыслах. Мне же позвольте скромно, по инструкции, завершить мою работу и работу подведомственной мне службы безопасности станции.
Он хищно прищурился, сбросив с себя подозрительный взгляд церианца.
Теон шумно выдохнул, отошел к парапету, хладнокровно наблюдая, за работой операторов.
– Я никогда не поверю, что Рогова, жившая на станции всего несколько дней до этого, самостоятельно смогла бы покинуть второй блок и выбраться за пределы станции. Она не могла знать коды доступа к заблокированным отсекам, к шлюпкам, – он покосился на Удгрина. – Уверен, у нее был сообщник или сообщники.
Удгрин изобразил удивление:
– «Сообщники»? Хм, вы говорите в терминологии преступников. Надеюсь, это всего лишь профессиональная деформация, которая не свидетельствует о вашем предубеждении. Смею вам напомнить, что капитан Рогова не является преступником, право на свободное передвижение у нее не ограничено. А вот то, что вы не смогли ей обеспечить должный уровень безопасности…
Теон, будто не услышав его, продолжил задумчиво:
– Кем бы он ни был – тот, кто ей помог выбраться за пределы станции, – он оказал ей поистине медвежью услугу.
– Вы всегда изъясняетесь загадками или только в периоды наивысшего душевного волнения? – Удгрин выглядел все более агрессивно, а начальник полиции по-прежнему делал вид, что не замечает этого.
– Космос – самое опасное место для нее сейчас. Она должна быть под наблюдением специалистов, поймите вы это наконец, – Теон беспомощно вздохнул.
Клириканец иронично ухмыльнулся:
– Каких именно специалистов вы имеете ввиду? – заметил язвительно. – Которые прошляпили нападение на нее на охраняемой территории? Или которые допустили покушение на ее жизнь?
– Я говорю о нейрогенетиках, Боз, – Теон повернулся к клириканцу, впервые назвав его по имени. – Материалы дела уже сейчас позволяют сделать вывод, что ваша подопечная стала объектом имплементации… Надеюсь, вы понимаете, что я имею ввиду.
Лицо Удгрина стало серым.
– Не может быть…
– И между тем, может. В секторе уже двенадцать нападений на земные экипажи и пассажиров. Сто пять человек похищено на данную минуту. Кто-то или что-то начало войну против биологической колыбели Единой галактики. И, возможно, единственный ключ к спасению – ваша подопечная – сегодня или завтра окажется в их руках, – Теон мрачно отвернулся, уставился через панорамное окно на оранжевый глаз Глаугели: – Это конфиденциальная информация. Надеюсь, вы это понимаете. Она не подлежит распространению. Даже закрытыми каналами связи. Это я говорю на тот случай, если вы кого-то решите предупредить, – он многозначительно прищурился, сунул руки в карманы форменных брюк, посмотрел задумчиво на притихшего клириканца. – Все плохо, Боз… Но боюсь, это только начало.