– Предлагаю короткую переброску в точку 13-альфа-3-1, там торговый караван зафрахтовал окно. Есть шанс тихо зайти по его транзакции в соседний подсектор, – Кир перебросил лоции на основной монитор. На звездной карте пролегла зеленая дорожка переходов с разгорающейся точкой входа в транзакцию.
Крыж подхватил:
– Поймал, ввожу кодировку транзакции на 13-альфа-3-1.
Ульяна уже заняла свое место.
Да, корабль стал другим – она почувствовала это, едва подсоединила височные диски, едва первый импульс прошил ее нервные клетки. Медленно выдохнула, уняла волнение. В памяти всплыли слова Артема: «Он рвался к тебе так, будто ты его… Мать… Жена… Второе «я»…Перед глазами уже раскинулась карта предстоящей переброски, уже горели оранжевым окна внешних транзакций. Три. Четыре. Семь открытых точек, которые вот-вот сомкнутся на их горле. Зажмут в тиски. Ударят гравитационной ловушкой.
Она чувствовала их приближение. Их ярость.
Девичьи руки легли на подлокотники, пальцы трепетно коснулись лианина.
Укол. Горячей волной по телу пробежал нейроимпульс, разлился по венам, заставив быстрее биться сердце. «Фокус» радостно подставил крепкую спину, подхватил ее решение уверенно и послушно. Тревожно напрягся, готовый к броску.
Да, это другой корабль, более сильный, более зрелый. Но это все еще ее Флиппер!
– К транзакции готов, – сообщил Вася Крыж. – Код транзакции четырнадцать. Ширина окна девятнадцать секунд. Черт… Впритык прям.
Перед глазами Ульяны уже сформировалось белёсое окно транзакции, приглашая к переброске. Линии гравитационной стяжки устремились вперед, сомкнулись внутри мутного облака.
– Биотелеметрия в норме. Активирую лианин для переброски до двадцати пяти единиц, – голос Артема, тот самый тыл, опора, за которую она сможет ухватиться, если что-то пойдет не так. В нейросети корабля, слева и справа, Кир и Наташа.
– Импульсный двигатель на старт. Курсовой угол двадцать восемь градусов. Продольное перемещение пять, – она говорила тихо, отрывисто. Флиппер приготовился к прыжку. – Самый малый вперёд. Корректировка курса два ноля сорок, – бросила в напряженную тишину рубки. – Импульс на десять.
– Окно шестнадцать секунд, – напряженный голос Крыжа. Воспаленное воображение Ульяны уже рисовало, как из транзакции выскакивает клириканский линкор, патрульный фрегат и полсотни штурмовиков по их транзакционным коридорам.
Флиппер, легко оттолкнувшись, стремительно двинулся к точке переброски.
– Курс сорок. Продольное перемещение двадцать. Набираем скорость, – сообщил Авдеев.
– Курсовой угол два ноля четырнадцать, вижу окно транзакции прямо по курсу, – Ульяна выровняла корабль, поймала пульсацию распахивающегося перед ней транзакционного окна.
Справа уже разгоралось выброшенное на их перехват гравитационное поле, золотистая сетка мелькнула на горизонте событий. Она успеет.
– Двигатель полный вперед, скорость продольного перемещения сорок, – она тянула корабль вперед. Мигнула красным иконка внешней связи: Ульяна знала, что там. Коротко бросила: – Отказ внешней связи. Все мощности на защиту по правому борту.
– Гравитационное поле активировано, – предупредил Авдей. – Справа по борту, на семь часов. Мощность по шкале Диаля пятнадцать.
– Пеленгую линкор «Берг»-128-17-Фима, крейсер «Трол»-41-12-Клирик и семь патрульных катеров эс-класса… Все под клириканскими флагами, ребята, – уточнил Василий.
«Не важно. Уже не важно», – Ульяна чувствовала, как транзакционное окно поглощает их, как мыльным пузырем схлапывается за спиной. Доли секунды отделяли «Фокус» от клириканского «Берга»: десять дней назад он спас им жизнь. Сейчас готов растереть в порошок.
Опасность горячила кровь. Шумела в висках. Пульсировала под сердцем.
– Прервать транзакцию, – решение пришло неожиданно. Будто взрыв, разогнавший тучи.
– Не понял. Как прервать? – Крыж и Авдеев отозвались хором.
Ульяна продолжала отдавать команды, ребята едва успевали подхватывать их:
– Экстренное торможение маневровыми, угол дифферента пять, продольное перемещение тридцать восемь.
– Застрянем, Ульян, – предостерегающий голос Кира справа.
Ульяна кивнула: она чувствовала клириканские корабли. Совсем рядом.
Не оторваться.
Не будет каравана, не будет чужой транзакции.
Либо сейчас, либо никогда.
– Капитан, выскочим черти-где, – хмурое предупреждение Василия.
Ульяна видела в диалоговом окне, как он торопливо рассчитывает точку выхода. Цифры бежали плотной цепочкой, едва не наскакивая одна на другую.
– Маневр уклонения, протонный разряд на левый борт, – ее собственный голос звенел, рассыпаясь сотней команд, миллионом точнейших импульсов. Она чувствовала его, словно себя. Она была его мозгом, его нервом, его решением. Единственно правильным. Безошибочно точно рассчитанным.
– Есть маневр уклонения, протонный разряд на левый борт, – в голосе Кира – сомнение.
– Блин, я не успеваю за вами! – Крыж тихо чертыхнулся.
Не страшно. Он потом поймет. Они все поймут чуть позже.
Ульяна глубоко вздохнула, выровняла дыхание. В голове стало ясно, будто в морозный день там, в далекой Якутии, когда небо ярко-синее и обманчиво высокое, а ледяной воздух врывается в легкие, жгуче, остро. Маняще.
Запах талого снега, хвои и крик дельфина. Все верно. Другого шанса не будет!
– На счет три левый маневровый на девяносто, движение по экспоненте. Курс пятнадцать.
– Этого никто никогда не делал, – предупредил Ираль.
О, ей это хорошо известно. Месяц назад ее бы это остановило. Час назад это заставило бы сдаться. Чтобы спасти экипаж. А сейчас…
Темный купол транзакционного перехода подернулся серебристо-оранжевым, будто взорвался. Но так медленно, что Ульяна успела рассмотреть, как истончаются волокна материи, как вещество собирается ртутными пузырьками и зависает в пространстве, чтобы сомкнуться за ними и скрыть от преследователей.
Удар.
Верхний свет померк, окрасил аварийно-красным лица экипажа.
– Опасная перегрузка, – сообщил искин «Фокуса», окутывая тела людей защитным полем. Ульяна смотрела вперед, запрещая себе закрыть глаза, запрещая вздохнуть.
Маневр – она знала это наверняка – должен быть завершен именно сейчас. Именно так. Синие линии гравитационной стяжки послушно расстелились перед ней, предлагая удобный маршрут. Она рванула вперед, в сине-черную пустоту.
– Торсионное поле прямо по курсу, – сообщил Авдеев.
– Опасное маневрирование, – голос искина дежурно сообщал по протоколу.
Ульяна тянула корабль туда, где их не смогут найти. Это отрежет преследователей, слижет данные «Фокуса» с радаров, позволит вздохнуть и оглядеться. Выиграет драгоценное время. Час. Два. Сутки.
Может быть и больше.
– Кир, коэффициент смещения торсионного поля?
– Десять, – коротко отозвался Кир.
«Десять, десять, как тогда, на тренажере», – подумала с облегчением. Тонкие зеленые линии показывали расчетные данные, красным отмечен угол смещения. Десять градусов. Коротко бросила в рубку: – Дифферент на левый борт, угол дифферента десять. Курс сорок, – маневровые послушно сработали, развернув судно. Коротко взглянув на знаки корректур, добавила: – Угол атаки четыре.
Шум в барабанных перепонках, боль в висках. Глазницы горели от напряжения, каждый нерв рвался туда, в сердце войда – безопасной пустоты внутри вихревой аномалии.
Нос корабля легко коснулся червоточины. Вошел в нее, словно горячий нож в масло. Флиппер ввинчивался в узкое горлышко, ловко маневрировал внутри плотного потока, едва не цепляя уплотнение купола, но всякий раз, предчувствуя опасность, уворачивался. Ульяна физически ощущала, как гудит и вибрирует за бортом материя, будто закипающее колдовское варево. Как зло рвется к ней.
– Правый маневровый на девять. Курс двадцать.
Поворот.
– Критический угол атаки, – тихо сообщил искин и подмигнул красным аварийным освещением. – Угроза срыва потока.
Ульяна закусила губу, не мигая смотрела в приближающееся черное око – выход из аномалии, – оно уже занимало почти весь обзорный экран.
Рывок. Набор скорости.
– Горлышко слишком узкое, – подсказал Ираль. – Зацепим кромку. Иди с нулевым углом атаки, нагрузка на корабль меньше.
Ульяна кивнула:
– Кир, защитное поле на максимум.
– Есть защитное поле на максимум, – Авдеев передвинул эквалайзер в синюю зону.
Вася Крыж сообщил:
– Энергия восемьдесят пять процентов.
– Коэффициент активности нейросвязи: двадцать пять. Увеличиваю до двадцати восьми, – Артём повернул джойстик, не спуская глаз с пульсирующего графика. – Наташа, расправь ладони, не смыкайся.
Ульяна тоже вцепилась в подлокотники, прижимаясь к прохладному лианину. На коже усилилось жжение. Но это мелочи. Лишь бы выскочить из торсионного вихря. Ираль прав: слишком узкое. Это всё равно что прыгнуть с десятиметровой вышки в бассейн два на два метра. То же самое, только на околосветовой скорости внутри тесного канала внутри опасного потока.
– Угол атаки четыре, выравниваю. Левый дифферент шесть, – фиксировал Кирилл, автоматически обновляя данные в бортовом журнале.
Ульяна уже не слышала. Перед глазами стояла, неумолимо приближаясь, червоточина внутри вихря. Червоточина, которая может спасти их жизни. Шум в ушах усиливался, в висках пульсировали курсовые отметки второго навигатора. Вспомнив всё, чему успела научиться на тренажерах по полётной технике, она направила корабль в жерло гравитационной аномалии.
Воздух вспыхнул красным. Мигнули и один за другим погасли рабочие мониторы. Сквозь внезапную глухоту прорывался вой серены и хладнокровный голос искина:
– Угроза разгерметизации… Блокировка гравитационного двигателя. Потеря управления… Потеря навигационных ориентиров. Потеря внешней связи.
За подкатившей к горлу тошнотой – темнота.
Первое, что почувствовала Ульяна, придя в себя, – острая боль под рёбрами. Она, собственно, ее и вернула в реальность. Сдерживающее поле сработало жёстко, удержав в кресле и выровняв резко возросшее давление. Спасти жизнь иногда проще, чем здоровье. Регулятор силового поля заело – видимо, от удара выбило контроллер.