— А если увидят, — шиплю и снова наши рты находят друг друга.
— Тут некому на нас смотреть, все бухают, — посмеивается он. — С Новым годом.
— С Новым счастьем, — отвечаю и ладонь на его щеку кладу. Глажу легонько, И Женя едва не мурчит. А мне нравится, когда он такой. Другой какой-то совсем или это я его таким вижу, потому что и правда счастлива в этот момент. И это новое для меня чувство, как и счастье — особенное.
Я сегодня не запоминаю ничего: ни дороги, ни ночных видов побережья, ни веселья. Полностью в себя проваливаюсь, сосредотачиваясь на том, что в груди теплится. Щекотно, но так приятно, что не понимаю, как мы снова оказываемся прилипшими друг к другу, стоит двери бунгало закрыться.
Не хочу больше медлить и думать, нужно или нет. Нужно. Очень. Нам обоим. Расстегиваю пуговицы на рубашке, зачем-то аккуратничаю, хотя пару раз хочется дернуть края, чтобы с треском вылетели и покатились, сметая все предрассудки.
Женя тоже жадный. Наглеет сразу же, платье задирает, сумку мою в сторону отбрасывает и пальцами следы на коже оставляет, потому что невозможно оставаться в полумерах. Все или ничего. Сумасшествие или безразличие. И мы негласно выбираем лететь в бездну вместе.
Я кусаю плечи Верховского, он мои ягодицы сжимает, ладонью скользит между ними и толкается внутрь двумя пальцами, потому что я для него была готова еще с первого взгляда там, в ресторане. Тяжелое возбуждение внизу живота разгоняется, бежит по венам и бьет в голову.
Женя меня на кровать осторожно укладывает, сверху нависает, лижет соски, пока и шиплю, сгорая от страсти, которая вспыхивает между нами всякий раз. Мы голодные, спешим утолить жажду. Он переворачивает нас, я сажусь сверху, но все это совсем не как в прошлый раз. Теперь руководит Верховский, мне же остается только подчиняться.
— Всю тебя хочу, — он целует в солнечное сплетение, убивая меня нежностью и порочным вожделением одновременно.
— Бери, — рычу в его губы, притягивая Женю к себе за плечи. — Всю бери.
И он не спорит. Заполняет меня медленно. Обхватывает талию и мощными рывками вбивается. Заваливается на спину и продолжает двигаться в бешеном ритме. Я только скулить от удовольствия и шипеть успеваю. Глаза закатываю, когда Верховский за горло меня к себе тянет и то ли целует, то ли кусает. Языком дразнит меня.
— Моя и ничья больше, — хрипит, по коже горячее дыхание мурашками расходится. Я с трудом его слышу, смысл долго доходит, а потом киваю болванчиком.
— Твоя, да, — отвечаю, всхлипывая, пока Женя продолжает истязать мое тело.
Я вспыхиваю, оргазм сладким спазмом стягивает тело. Сжимаю Верховского в себе, по груди его распластываюсь и обнимаю, впиваясь ногтями в шею и плечи. Целую сама, потому что невозможно не касаться, хочется раствориться в нем. Новогодние фейерверки взрываются прямо под веками. Они яркие, их много, и от них хорошо.
Женя не останавливается, даже когда я замираю. Ему нужно еще, я лениво подаюсь бедрами навстречу. Хочу, чтобы ему было так же круто, как было мне, чтобы прочувствовал каждый миг оргазма, чтобы отпустил себя и отдал уже контроль.
Шлепнув его по рукам, сползаю и устраиваюсь между его ног. Обхватываю член ладонью у основания и беру в рот головку. Не до медлительности сейчас, поэтому сразу задаю темп, дразню языком, обводя по кругу, помогаю себе рукой.
Прикрываю глаза и со стоном погружаю его глубже, чувствую, как дергается. Уголки губ приподнимаются в улыбке, и я продолжаю уже увереннее.
— Бля-я-я, это кайф, — со стоном произносит и прикрывает глаза. Ладонь его на голову мою ложится. Женя волосы осторожно сжимает, у него как-то аккуратно получается их схватить, и помогает мне с нужным темпом. — Ты же… я… о, да… — бессвязно, потому что мыслей нет сейчас ни у одного из нас.
Я удовольствие испытываю от минета, глаза прикрываю и полностью наслаждаюсь процессом. Открываю рот шире, позволяя скользнуть ему глубже. Обратно, и снова до упора. Женя мычит, я распаляю его возбуждение стонами. Свободную руку опускаю на клитор и двигаю пальцами в такт голове. Увлекаюсь, ускоряюсь. Волна горячая снова по телу бежит, уже гораздо скорее. Накроет интенсивнее. Член становится тверже, но я продолжаю, пока не чувствую во рту горьковатый вкус спермы.
Женя гладит мои волосы, и я кончаю вместе с ним, стискивая руку бедрами и продолжая медленно двигаться. Отстраняюсь и облизываюсь, Верховский меня тут же за руку к себе тянет и целует. Глаза у него пьяные и немного сонные, но улыбка такая же счастливая, как и у меня.
— Спасибо, — чмокает в уголок губ и ведет нежно большим пальцем по щеке.
Вся ночь у нас какая-то лениво-романтичная выходит. Мы вместе принимаем душ, вымотанные сексом. Долго стоим под водой, смеемся и снова друг друга трогаем, будто целую жизнь не виделись. Сегодня все иначе между нами: вроде бы так же страстно, но в то же время забота в каждом движении сквозит. Я растворяюсь в этой близости, она удивительно сочетается с общим моральным состоянием. Мне очень спокойно, расслабленно. В голове ни единой мысли, сплошное перекати-поле, и я наслаждаюсь, принимая ухаживания Верховского.
И так долго сопротивлялась им. Есть ли смысл продолжать, когда нам так ярко и горячо вместе. Мы удивительно совпадаем в этот конкретный момент. Женя заботливый — кутает меня в полотенце, сам наспех вытирается, а я любуюсь широкой спиной, сильными плечами и вообще этим замечательным мужчиной, который, не спрашивая, в сердце поселился. И правда ведь сидит там глубоко где-то, а я и не заметила.
— Пойдем на пирсе посидим? — спрашиваю, глядя, как Верховский колдует над закусками, когда я выхожу из ванной с собранными волосами. Прическа давно испортилась, не пережив наш марафон, так что пришлось их затянуть крепко и высоко.
— Еду с собой возьмем?
— Только шампанское и ягоды, если ты не голоден, — пожимаю плечами. После застолья есть совершенно не хочется, а вот выпить еще не помешает. Не хочу, чтобы волшебные моменты заканчивались. Утром ведь уже не будет так хорошо, как сейчас.
— Нет, — качает головой, берет корзинку и бутылку шампанского прямо в ведерке. — На тебе бокалы.
Мы идем молча. Под ногами доски поскрипывают, теплый соленый ветер ласкает кожу, волны шепчут, с плеском разбиваются о доски, и я ненадолго замираю среди всего великолепия. Луна огромным диском наш вечер подсвечивает, звезды рассыпаются по небу. Удивительно. И очень красиво.
Женя садится на краю, я опускаюсь рядом. Свежий воздух немного отрезвляет, и я уже иначе смотрю на Верховского. Нет, от новых чувств я не отказываюсь, но между нами столько невысказанного, что нужно решать этот вопрос как можно скорее, пока мы не потонули в молчании, как бездушные камни на дне морском.
Я подбираю слова, чтобы сказать о разводе, но не могу определить верные. Знаю, что Женя сам не спросит, он ведь в курсе всей моей ситуации, поэтому есть риск напороться на тот же ответ. И да, это логично и правильно, только мне от этого неприятно становится. Хмурюсь, отгоняя наивную принцессу, по мнению которой прекрасный принц, хотя Верховский больше на огнедышащего дракона похож, будет чувствовать состояние первой красавицы и всегда задавать только подходящие вопросы. А не молчать, думая о чем-то своем.
Смотрю на море, на блики луны, играющие в верхушках волн. Нужно начинать разговор. Молчание почти перешло в тягостное, больше не умиротворяет, пропасть только сильнее разверзает. О чем бы спросить? Хочется о сделке предстоящей, но я прикусываю язык. Не сейчас. Сейчас в пору о личном, о неудавшемся браке, о карьере, о хобби, в конце концов, а я… эгоистка, которую, кроме бизнеса, ничего не интересует.
Цежу шампанское во рту, делая вид, что занята. Лишь бы первой не начинать беседу на неудобную тему. Женина ладонь опускается на мою шею, массирует мышцы. Прикрываю глаза и наслаждаюсь. Слишком приятно становится.
— Крис, по поводу покупки…
— М? — приоткрываю один глаз и смотрю неверяще. Он ведь не откажет. Каким-то шестым чувством понимаю. Иначе это будет тотальный провал.
— Хочу прояснить этот момент сразу. Ну, почти сразу, — посмеивается и меня к себе тянет, на грудь укладывая. Не спорю, на Верховском приятно лежать. И не только лежать, если честно.
— Что-то очень важное?
— Достаточно. У нас с Иваном есть бизнес. Ну как у нас. У него больше, мне принадлежит десять процентов. Он занимается продажей медицинского оборудования. Полный цикл: доставка, установка, утилизация. Гарантия, конечно же. Так вот…
— Ты хочешь, чтобы мы сменили поставщика на компанию твоего друга? — теперь картинка вырисовывается полностью. Он и правда это не только ради меня делает. Тоже в бизнесе. Странно даже, не думала, что у Верховского есть предпринимательская жилка. Он больше похож на работягу, который своими же руками жизнь строит.
— Да, это мое условие, — кивает. — Там все нормально и чисто. Контракт дороже не будет, ты не потеряешь ни в чем, а у Вани появится новый клиент.
— Еще что-то? — решаю выслушать все, а потом давать ответ. Требование вполне резонное. Быка надо брать за рога, а новых клиентов едва ли не шантажом заманивать. И надежный поставщик никогда не помешает.
— Я готов выкупить долю, но в управленческие дела лезть не хочу. Не мое это, мне в кабинете и в операционной комфортнее. Поэтому оформим генеральную доверенность, по которой ты будешь принимать все решения, — он целует в макушку, в два глотка допивает шампанское в бокале и на пару невозможно коротких мгновений прижимается к моим губам своими. — Это точно не обсуждается.
— Хочешь, чтобы я была твоим боссом? — улыбаюсь.
— Ты и так мой босс, — смеется. — Но да. Для всех предлагаю оставить, как есть сейчас: ты начальник, и все. А я обещаю трудиться на благо твоей репутации.
— Только вторую курилку не требуй.
— Может, комнату отдыха, — пальцы его по плечу вниз ведут, а следом идут губы. Я протяжно мычу, глаза прикрываю и где-то среди звезд пылью рассыпаюсь, потому что так хорошо, что изнутри разрывает, — приватную, для нас двоих?