Пока я колдовала над новой порцией, кожей чувствовала его взгляд. Не оценивающий, не требовательный — просто внимательный. Словно он впервые по-настоящему меня увидел. Не просто девушку за стойкой, а... меня. От этой мысли пальцы дрогнули, и я чуть не уронила миску.
«Нет, Вера, стоп. Ты же знаешь, чем это заканчивается», — пронеслось в голове. Но сердце уже не слушалось. Оно бешено колотилось, будто пыталось вырваться из клетки, в которую я его так тщательно заперла.
Мы не заметили, как пролетело время. За окном давно стемнело, фонари окутали улицу мягким светом. Посетители приходили и уходили, а мы всё говорили — о книгах (он любит Маркеса, я — Ремарка), о музыке (джаз для меня — как воздух), о местах, где хотелось бы побывать (его мечта — Исландия, моя — Португалия).
Когда он смеялся над моей шуткой, откидывая голову назад и обнажая сильную линию шеи, я поймала себя на мысли, как хочется прикоснуться к этому месту губами. Это желание возникло так внезапно и так сильно, что я чуть не уронила чашку. Боже, что со мной? Я же обещала себе не поддаваться этим чувствам...
— Мне пора, — наконец сказал Кирилл, бросив взгляд на часы. В его голосе прозвучало искреннее сожаление. — Я ещё обещал заскочить к брату.
— Конечно, — кивнула я, пытаясь скрыть разочарование, но оно предательски просочилось в голос.
Он встал, медленно надел пальто, будто оттягивая момент ухода. Помедлил у двери, словно хотел что-то сказать, но не решался.
— Вера... спасибо. За вафли. За разговор. За... понимание, — последнее слово он произнёс тише, с какой-то особенной интонацией.
— Всегда пожалуйста, — я улыбнулась, стараясь, чтобы голос звучал легко. — Заходи, когда захочешь. Просто на кофе.
— Можно я приду завтра? — в его вопросе смешались неуверенность и надежда.
Моё сердце пропустило удар, а потом забилось чаще. Слишком быстро. Слишком опасно.
— Завтра, — кивнула я. — Буду ждать.
Он шагнул к двери, но вдруг остановился и повернулся. Протянул руку, чтобы отдать чашку, которую всё ещё держал. Он стоял так близко, что я чувствовала запах его одеколона — древесный, с нотками морозного воздуха. Его дыхание коснулось моей щеки, и по спине пробежали мурашки. Я машинально откинула прядь волос за ухо, и его взгляд упал на эту невольную женственную жестикуляцию. В его глазах промелькнуло что-то тёплое, почти нежное, и я почувствовала, как кровь приливает к лицу.
Его пальцы замерли на моих — шершавые от холода, неожиданно нежные. Он не отдёрнул руку. Даже когда чашка уже была в моих ладонях, его мизинец всё ещё касался меня, будто не решался отпустить.
Его пальцы замерли на моих — шершавые от холода, но неожиданно нежные. Казалось, время остановилось, и весь мир сузился до этого крошечного участка кожи, где мы соприкасались. Моё дыхание перехватило, когда его мизинец едва заметно провёл по моей ладони, будто рисуя невидимый узор. Я подняла глаза и увидела, как его зрачки расширились, поглощая серо-голубую радужку. В уголках его губ дрогнули — не то чтобы улыбка, а скорее тень удивления от того, что происходит между нами.
В его глазах мелькнуло что-то — испуг? смятение? — когда вдруг зазвонил его телефон. Он достал его из кармана, взглянул на экран и застыл. Его лицо изменилось, стало напряжённым. На экране горело имя: «Ника».
Он замер, будто увидел призрака. Пальцы сжались так сильно, что костяшки побелели.
— Тебе нужно ответить? — спросила я, стараясь звучать нейтрально, но голос предательски дрогнул.
Кирилл молча поднёс телефон к уху.
— Да, — произнёс он коротко. — Я слушаю.
Пауза. Его лицо стало каменным.
— Нет, Ника, мы не будем это обсуждать сейчас.
Ещё одна пауза. Его взгляд скользнул по мне, и в нём промелькнуло что-то нечитаемое.
— Хорошо. Через час.
Он опустил телефон, но не положил его обратно в карман, а сжал в руке, будто боялся, что тот снова зазвонит.
— Мне нужно идти, — сказал он, избегая моего взгляда.
— Всё в порядке? — спросила я, хотя уже знала ответ.
— Да. Просто... дела.
Он кивнул на прощание и вышел, даже не взглянув назад. Колокольчик над дверью звякнул, но на этот раз звук был каким-то... чужим.
Я прислонилась к стойке, прикрыла глаза. Сердце колотилось так сильно, что казалось, его слышно на другом конце кофейни.
«Что ты делаешь, Вера?» — мысленно одёрнула себя. «Ты же видела, как он изменился, когда увидел её имя. Ты же знаешь, что бывшие никогда не уходят навсегда. Особенно такие, как его жена».
Но что-то подсказывало — Кирилл не похож на других. В его глазах я видела ту же боль, те же шрамы, что и у меня. Человек, который прошёл через предательство, не станет предавать сам.
По крайней мере, я хотела в это верить.
И всё же страх не отпускал. Я боялась снова открыться, снова довериться. Боялась, что однажды он просто не придёт — как тогда, три года назад, когда Михаил перестал отвечать на звонки, а потом я увидела его с Кристиной в ресторане.
Но что-то в искренности Кирилла, в том, как он говорил о своих ошибках и потерях, в том, как слушал — действительно слушал — не давало мне отгородиться, спрятаться за привычной стеной.
Завтра. Новый день. Новая встреча. Новая возможность.
И новый шанс на боль.
Но, может быть... может быть, на этот раз всё будет иначе?
Я посмотрела на свою руку, всё ещё хранящую тепло его прикосновения. И впервые за долгое время почувствовала, как внутри расцветает надежда — хрупкая, как первые подснежники, пробивающиеся сквозь лёд.
Завтра. Я буду ждать.
Но теперь вопросов стало больше, чем ответов.
Почему Ника позвонила именно сейчас?
Что она ему сказала?
И главное — почему придёт ли он после этого звонка?
Глава 21 Последний разговор
Кирилл
Я вышел из кофейни, сжимая телефон так, будто он мог взорваться в любую секунду. Воздух казался густым, тяжёлым. Ника. Почему сейчас? Почему, когда я, наконец, начал...
Нет. Не думай о Вере. Не теперь.
Я сел в машину, но не завёл двигатель. Просто сидел, глядя на мокрый снег, сползающий по лобовому стеклу. Как же это похоже на мою жизнь — всё размыто, искажено.
Через сорок минут я уже сидел в том самом ресторане, где мы с Никой отмечали нашу последнюю годовщину. Ирония судьбы? Или её продуманный ход?
Она появилась точно в назначенное время. Всё такая же — идеальная причёска, безупречный макияж, дорогое платье. Но что-то изменилось. В глазах? В осанке? Не мог понять.
— Кирилл, — она села напротив, положив сумочку на стол. — Спасибо, что пришёл.
— Что тебе нужно, Ника? — я не стал тратить время на светские любезности.
Она вздохнула, словно репетировала этот момент.
— Я совершила ошибку, — её голос дрогнул. — Самую большую ошибку в моей жизни.
Внутри что-то сжалось. Три года назад эти слова перевернули бы мой мир. Сейчас они вызвали только глухую боль — как старый шрам, который ноет перед дождём.
— Мы с Денисом... это всё было иллюзией, — продолжила она. — Я думала, что нашла что-то настоящее, но...
— Стоп, — я поднял руку. — Не надо подробностей.
— Кирилл, я хочу вернуться, — она потянулась к моей руке, но я отодвинулся. — Мы можем начать сначала. Я знаю, что ты всё ещё...
— Нет, — слово вырвалось резче, чем я хотел. — Ника, эта дверь закрыта. Навсегда.
Её глаза расширились.
— Кто она, Кирилл? — она подалась вперёд, пальцы впились в скатерть. — Ты встретил кого-то?
Перед глазами мелькнуло лицо Веры — её улыбка, когда она рассказывала о книгах; морщинка между бровей, когда она сосредоточенно готовила кофе; тепло её руки под моей.
— Это не имеет значения, — ответил я. — Дело не в ком-то другом. Дело в нас. Вернее, в том, что нас больше нет.
— Ты не можешь просто...
— Могу, — я встал. — И уже сделал это. Прости, Ника, но мне пора.
— Сядь! — её голос прорезал ресторанный гул как нож. Несколько посетителей обернулись. — Ты не уйдёшь вот так. Не после всего, что между нами было.
Я медленно опустился на стул, чувствуя, как внутри закипает злость.
— А как ты ушла? — тихо спросил я. — «Прости, Кирилл, я с тобой задыхаюсь. Мы с Денисом любим друг друга. Я подаю на развод». Помнишь? Десять минут разговора, и десять лет брака закончились.
— Я ошиблась, — её глаза наполнились слезами. — Разве ты никогда не ошибался?
— Ошибался. Когда думал, что ты вернёшься. Когда месяцами не спал по ночам, прокручивая в голове, что сделал не так. Когда звонил тебе пьяный и умолял дать нам ещё один шанс.
Ника побледнела.
— Я не знала, что тебе было так плохо...
— Неужели? — я горько усмехнулся. — Как ты думала я буду себя чувствовать, когда женщина, которую я любил больше жизни, променяла меня на первого встречного проходимца?
— Денис не был первым проходимцем, — она вскинула подбородок.
— Нет, конечно. Он просто украл у твоего бывшего мужа его работу и присвоил себе.
— Он видел во мне женщину, а не предмет мебели! — она почти кричала. — Он восхищался мной, а не требовал ужин в восемь и выглаженные рубашки!
Я откинулся на спинку стула, ошеломлённый.
— Вот как ты это видела? Серьёзно?
— А как ещё? — её голос дрожал. — «Ника, почему опять пельмени?», «Ника, где мои носки?», «Ника, зачем тебе эта выставка, лучше проведём вечер дома». Десять лет, Кирилл. Десять лет я чувствовала себя пустым местом рядом с тобой.
Слова ударили под дых. Неужели я действительно...
— Почему ты никогда мне этого не говорила?
— Говорила! — она всплеснула руками. — Миллион раз! Но ты всегда был так занят своими проектами, дедлайнами, проблемами...
Мы замолчали. Официант нервно топтался поодаль, не решаясь подойти.
— И что теперь? — наконец спросил я. — Денис оказался не лучше?
Она опустила глаза.
— Хуже. Намного хуже. Он... — она сглотнула. — Он контролировал каждый мой шаг. Кто звонил, с кем встречалась, сколько потратила. А когда я забеременела…